Начало
Зал ожидания-13
Когда Валентина снова пришла в себя, Марья дала ей попить бульона. Воды тоже налила полную кружку. Пей хоть запейся! А молоко разве в груди появится с той воды? Извела его отварами эта злыдня! Так думала Валентина.
Никакой благодарности Марье за проведенные роды она не чувствовала. Это ее работа. И Валя расплатилась с повитухой еще дорогой. Озолотила, можно сказать, в буквальном смысле.
И что? Где ее ребенок? Где молоко грудное?
-Карпыча хочу повидать! - требовательно сказала Валентина.
-Ишь ты! Карпыча ей подавай! Для какой такой надобности! Вон, крикуна твово несут. Дитем займись! Мамаша неразумная.
В дверь уже входила молодайка с ребенком на руках. Валя подобрала ноги, освободила место на лежанке. Куль из одеяла положили, стали разворачивать. Туго запеленатое дитя дали матери.
Сердце зашлось у Валентины! Вот-вот выпрыгнет. Сыночек мой! Тут же пролегла складка меж бровей. А ну, как подменили!
Да нет, мой! На Серёньку маленького похож! И подбородок отцовский. Козыревский.
Заныло в грудях. Приложить? Валя поспешно стала высвобождать левую грудь.
-Еще чего удумала! - заругалась Марья.- Ребенок уже привык к другому молоку. А твое горькое было, от температуры. Потому и ушло. И теперь не жди - не вернется!
Молодая женщина ласково смотрела на дитя.
-Ты не беспокойся, милая! Наедается он. У меня хорошее молоко. И много. Дочка совсем мало сосет. Недоношенная она у меня, крохотная. А твой парнишечка - богатырь! На аппетит не жалуется. Я его сколько надо, столько и буду кормить.
Молодайка осеклась. Быстро взглянула на Марью. Добавила:
-Как Карпыч скажет. Он сказывал, если захочешь остаться, каждый день сына видеть будешь. И избу отдельную дадут. Подрастет хлопчик - вместе жить станете.
Валентина переводила взгляд с одной на другую. Это еще что за новости! Останется она, а младенец - не с ней будет? Почему это вдруг? Что за порядки такие!
-С Карпычем хочу повидаться! - процедила она сквозь зубы, в упор глядя на Марью и все крепче прижимая к себе ребенка.
Не отдаст больше сына! С ней будет. Пусть сюда кормилица ходит.
Марью крикнули с улицы. Молодайка наклонилась близко к Валентине, зашептала быстро:
-Не спорь с ними! Оставайся туточки. Рядом с сынком будешь. Не убежать отсюда с дитем! Никому еще не удавалось. Крепко Карпыч общину держит!
-Что вы за староверы такие, странные! Жестокие, - зашипела в ответ Валя.
-Сами по себе мы. Рассорился Карпыч со всеми, - кормилица говорила, а сама не сводила глаз с окна.
Во дворе у калитки стояла Марья, слушала Авдотью. Та сердито что-то ей выговаривала.
-Не берут наших девок замуж в другие общины! А сами мы, почитай, уж все родня друг другу. Не можно так! Останешься, твой хлопчик вырастет - невесту туточки выберет.
-Твою что ли? - зло спросила Валентина.
-Что ты, что ты! - замахала на нее руками молодайка.- Они одним молоком кормятся, к одной груди приложены - нельзя так! Да ты не думай! Напугали тебя. А неплохо у нас тут. Живем, свой хлебушко жуем. Грибов, ягод вокруг - немерено. Только не ленись собирай да управляй! Марья идет! Ты дитенка-то отдай мне! Хватит уже!
-Нет не хватит! Посмотреть на него хочу! - Валентина, не выпуская ребенка из рук, стала высвобождать его из пеленок.
-Что ты за мать! - шикнула на нее вернувшаяся Марья.- Тревожишь спящее дитя!
-Ничего! Укачаете. Вон нянек сколько! -разошлась не на шутку Валентина, порываясь подняться с кровати и все еще прижимая к животу ребенка в растрепавшихся пеленах.- Немедленно зовите сюда Карпыча!
-Тю! Оглашенная! Нет Карпыча в поселке. Ушел он. Мужика твово обихаживает. Отдай, дитенка, тебе говорят!
Марья силой вырвала ребенка из рук матери. Отнесла к себе за занавеску. Перепеленала запищавшего мальца. Валентина попыталась встать, но не удержалась на ногах. В глазах потемнело. Женщина качнулась. Кормилица подхватила ее, уложила на кровать.
Когда Валентина очнулась, ребенка рядом с ней уже не было.
Что ей делать? Дождаться возвращения Карпыча. Выкупить свою и сына свободу за тот большой самородок, что спрятала в нужнике. Сил надо набираться. Дадут отдельную избу - перейти. Вон Марья и та, даром, что тоже пришлая, а брезгует ею. Посуду в отдельной лохани моет и держит на верхней полке.
Все они тут странные. Откололись, значит, от староверов! Секту, выходит, свою создали. А что же еще! Так оно и есть! И не сомневайся, Валя, вляпалась ты по самую макушку! Из одного огня да в полымя.
Но силы, однако, собирать надо. Да сухари тайком подкапливать. Для пути-дорожки домой. Помрет Козырь, она и уйдет. Вряд ли какие дружки его будут мстить ее семье. Растерял он своих подельников. Один он тут, как сыч. Над златом своим чахнет!
А Козырь и впрямь угасал. Бредил порой, выговаривался. Видел сквозь пелену тумана после беспамятства бородатого старика на собой. Исповедовался ему, ровно священнику. Помнится, бабка Вадима в церковь хаживала, дружбу с попадьей водила.
Досмотрел Карпыч Козыря. Сам и земле предал. Тут же, недалече от избы отыскал яму закладную. Чуть углубил, чуть расширил. Домовину наскоро сколотил. Одну сторону сарая пришлось потревожить, вынул несколько досок. А что делать? Пусть и за это спасибо скажет лихой человек. С того света.
В кулаке теперь у Карпыча женщина его. Все про нее знает! Беглого укрывала! Преступника! Власти по головке за это не погладят. Самой срок грозит.