«Наконец-то!» - радостно подумал Максим, зайдя в поезд.
Он ехал домой в родную деревню, где не был уже много лет. Маленькая деревушка притаилась среди елового таежного леса. Максим долгие годы с тоской вспоминал простую и размеренную жизнь, большую, теплую печь старого бабушкиного дома и ее горячие румяные пирожки. Он ехал вновь ощутить свежий сибирский воздух, насладиться бескрайними снежными полями, расслабиться и на время позабыть суету серых будней.
Но самое любимое было - ходить на охоту с бабушкиным соседом. В деревне его звали Семёныч.
Он был простым, дружелюбным мужиком. Про таких говорят открытой души человек. А после охоты Семёныч любил травить всякие байки. Рассказывал он интересно, словно, вкладывал частичку себя в свои рассказы. Вот и сегодня, когда деревню окутала ночь, Максим со своим другом сидели у Семёныча и пили чай.
- Семёныч, хорош уже анекдоты травить. Живот уже от смеха болит, - утирая выступившие слезы, сказал Максим. – Давай чего-нибудь посерьёзнее! Ну, как ты умеешь, чтобы душу тронуло! И мораль… Мораль, главное.
Друг Максима хихикнул и в предвкушении уставился на Семёныча. Тот хлопнул широкой ладонью по столу и сказал:
- А почему бы и нет? Как наша деревня-то начиналась, знаете?
- А? – вопросительно открыл рот Максим.
- Балда! – передразнил его Семёныч. – Стыдно не знать родные края свои! Много чего было, чего и за одну ночь не пересказать. Так и быть, одну легенду поведаю.
Давным-давно на окраине деревни, где непроходимой стеной стоял хвойный лес, жила девушка со своей матерью.
Девушку звали Асия. Жили они дружно, и было у них небольшое хозяйство. Тансылу души не чаяла в своей дочери, ведь росла та красавицей, доброй и отзывчивой. Асия всегда матери помогала во всем. Встанет рано утром и за работу.
Так бы все и шло тихо да мирно, но вот полюбила на свою беду Асия паренька из соседней деревни. Дамир ей взаимностью отвечал, но родные его любовь не одобрили.
Мешали всячески, даже наговаривали, а Дамиру все нипочем. Люблю, говорит, и все тут. Решила тогда мать Дамира хитростью сына взять. Поехала она тайком от него к Асие, якобы познакомиться с будущей невесткой.
Асия ее с радостью встретила, на стол накрыла, все про Дамира спрашивает. Он-то давно уже не приезжал. Соскучилась.
- Ох, нынче дом у нас в хозяйстве, работы много. – С напущенной усталостью вздохнула мать. – Некогда пока Дамиру, доченька. Но он про колечко спрашивал, которое тебе дарил.
- Колечко? Зачем? – Удивилась Асия.
- Так просит, чтобы ты его ему передала. У него от тебя и вещицы никакой нет. Так хоть посмотрит и тебя сразу вспомнит, милая.
Помялась Асия, задумалась, но колечко принесла и веревочкой повязала. Пусть Дамир о ней почаще вспоминает и приезжает быстрее.
- Возьмите и передайте ему, чтобы на шее носил. Веревочку сделала. Так к сердцу ближе.
Перекоробило мать Дамира от девичьих слов, но притворно она улыбнулась тогда, пытаясь себя не выдать.
- Хорошо, доченька. Передам.
Так она с заветным колечком и уехала, а дома Дамиру сказала, что Асия его уже не любит. Замуж она скоро выходит, а кольцо свое он может обратно забирать. Не нужно ей оно больше.
- Хитрые они, башкиры эти, - вздохнула мать, причитая перед Дамиром. - Ох, чего только я от нее не наслушалась. А я ведь как лучше хотела! С невесткой познакомиться!
Порывался Дамир к Асие. Разозлился он и хотел ответ с нее потребовать. В глаза посмотреть. Ох, как кулаки его сжались, побелели. Глаза кровью налились, а в душе обида мигом выросла.
Все кипит и кипит. Только мать-то его разрыдалась, громко так разрыдалась. И за сердце хватается еще, притворяется вовсю. Остался тогда Дамир, а со злобы потом и другую нашел. На ней и женился вскоре. Все ждала Асия любимого Дамира, да так и не дождалась. Не приезжал он больше в их деревню, как и позабыл вовсе.
Сколько слез, она пролила, сколько раз сердце себя терзала, только постепенно все же забываться все стало, ведь родился у неё сын. Здоровый да крепкий. Отпустило ее сердце тоску и боль, и поселилась в душе любовь. Однако и это спокойствие недолго длилось.
Приехал все-таки Дамир в деревню с женой новой по делам важным. Отговаривала его родня. Мать не унималась все.
- Так зачем тебе ездить туда, Дамир? У тебя и здесь дел много, – говорила она ему. – Вон брат пускай поедет. Сани-то у него покрепче будут, и дорогу он лучше знает. - Да что ты, мама! Моя забота! Сам справлюсь.
И поехал. Не дела его тянули. Вспомнил он Асию. Злость его взяла опять, и решил он к матери ее заехать, чтобы увидела Асия, какая жена у него красивая. Счастлив он теперь, а она пусть локти кусает.
Встретила его Тансылу холодно. Жену взглядом недобрым смерила, в дом пускать и не хотела вовсе. Но тут Асия выскочила, а как Дамира увидела, так сердце ее похолодело, ноги подкосились.
Стоит ни жива ни мертва, сказать не может ничего. Жену его увидела и потерялась совсем. Не к ней он приехал, а душу ей потравить!
- Видишь, доченька, нашел он себе девицу, а о вас с сыном и не вспоминал совсем! А теперь-то надо тебе чего?!
Узнал Дамир о сыне, ворвался в дом на ребенка посмотреть, стал ответа требовать. Слово за слово и понял он, что повелся на обман большой. В слова поверил, купился по-глупости. Бросил любимую и с другой закрутил, а Асия его все это время ждала. Но обратно ничего не вернешь, прощения не попросишь.
Асия как увидела, что Дамир с другой счастлив, еще на ее порог явится посмел, так разум совсем потеряла. В глазах потемнело, сердце заколотилось. Разговора того уже она и не видела.
Убежала она из дома. И пропала. Два дня искали, все тщетно. Тансылу сама не своя. Дочь пропала, ребенок плачет, молока просит. Еще и Дамир все пороги обивает, покоя не дает. Качала она внука, баюкала и сама себя успокаивала, что вернется Асия.
Вот уже совсем скоро. А когда наступила холодная зимняя ночь, ребенка удалось успокоить. Тансылу заснула рядом, устало наклонившись над кроваткой. Вдруг её разбудил жуткий вопль, раздавшийся за окном. Она мгновенно соскочила, испуганно прислушиваясь, но крика-то и не слышно уже.
Только во дворе слышалась какая-то возня. Тансылу схватила кочергу возле печи и тихонько вышла из дома. Двор едва освещался светом, лившимся из окон дома, а так тьма кромешная.
- Кто здесь?! – крикнула Тансылу в пустоту. Никакого ответа. Тишина.
Так она и стояла на пороге, сжимая кочергу и не решаясь спуститься. Но внезапно от темной стороны забора отошла большая тень. Тансылу испуганно вскрикнула. К ней бесшумно на больших и мощных лапах шла рысь. Страх сковал Тансылу. Не пошевельнуться. Она лишь молча наблюдала за ночной гостьей. «Мама…» — прозвучал в голове до боли знакомый голос.
Тансылу посмотрела в блестящие огромные глаза рыси, в которых, казалось, стояли слезы. «Мама… Мама!» — снова жалобно раздалось где-то в сознании еще громче и отчетливее.
Вмиг побелевшая женщина оперлась об массивную дверь, схватившись за сердце.
- Асия!
В голове никак вот не укладывалась мысль о том, что это ее дочь, однако сомнений больше и не было никаких. Этот голос в голове… Голос ее родной дочери!
Тансылу не сводила глаз с рыси, и внезапно ее охватила тягучая ненависть и злоба.
- Что, к сыну пришла? Нагулялась?!
Рысь переводила взгляд с окон на двери, но была так же неподвижна.
«Отдай мне его», — услышала снова у себя в голове женщина.
Тансылу трясла головой, пытаясь внушить себе, что это сон, но тщетно. Сердце нещадно кололо, дикая боль разрывала его на части.
- Уходи! Пошла прочь! – кричала обезумевшая от горя женщина. - Не отдам я тебе сына! Не отдам! Пошла! Пошла!
Она спустилась с лестниц, хлопая в ладоши так, как с порога прогоняют чужую псину.
- Давай! Прочь! Прочь!
Но рысь только лишь переступала с лапы на лапу, тревожно втягивая носом воздух, а кисточки на ушах едва подрагивали.
Она только чуть-чуть отступила назад и затем издала душераздирающий громкий вопль:
- Аууууууууууууу! Ау-ау-ау-аууууу!
Вой был страшным и полным дикой тоской. Он не был похож на волчий и ни на чей другой. Как потерявшегося человека в лесу кличут, только с хрипотцой и животным рыком.
- Ау-ау-ау! Аууууууууу! – тянула рысь и все оглядывалась на порог двери.
Из дома раздался неистовый детский плач. «Зовет она его», — промелькнула мысль в голове у Тансылу. Села она на холодные ступени да за голову схватилась.
«Как быть? Возле дома мать воет, а в доме ребенок плачет. Мать ему надо, есть просит. Без молока пропадет сыночек-то, внучек родимый. А как матери его отдать?! Не человек она больше, утащит ребенка в тайгу холодную и уж там-то точно смерть»
Разорвали снова тишину вой и детские крики, терзая слух и проникая глубоко в душу.
Разрыдалась женщина, соскочила резко и, пошатываясь, дверь открыла.
- Да пропади ты пропадом! Иди! Забирай…
Слезы катились по ее бледным щекам и замерзали, падая на холодную наледь.
Рысь мягкой поступью пробралась в дом, а когда выбежала, аккуратно держа маленький сверток в зубах, Тансылу сидела, уставившись бессмысленным взглядом вдаль.
- Что встала? – Не глядя на рысь, спросила она. – Уходи.
Хищница остановилась возле порога и тоскливо посмотрела на Тансылу. Ребенок в свертке больше не плакал. Казалось, он уже снова мирно спал.
- Уходи, говорю! Не мать я тебе больше! Слышишь?! Не мать!
Тансылу схватила попавшийся под руку полешек и замахнулась на рысь.
Та мгновенно подскочила и бросилась в сторону леса. Напоследок она все же еще раз оглянулась на женщину, сверкнув яркими глазами, затем исчезла в глубинах деревьев. Все разом стихло. Только от воя еще раздавался звон в ушах. Деревья едва шумели от небольшого порыва ветра.
Тансылу встала, оглядывая безумным взглядом двор. Ее седые волосы космами торчали в разные стороны, а руки-то тряслись, но не от холода. Она тихонько зашла в дом и дверь за собой закрыла.
Через мгновение свет в окнах погас, и послышался глухой стук. Утром Тансылу нашли мертвой.
- Так а чего дальше-то было, Семёныч?! – жадно хватая каждые слова старика, поинтересовался Максим. - Не тяни же, ну…
- Так чего? То и было, — снова начал дед. – Дамир-то жену бросил, от родственников отрекся.
Поселился в той деревне, где Асия с Тынсылой жили. Построил себе домишко рядом с лесом. Совсем нелюдимым стал, оброс, поседел быстро, а потом и он пропал. По всему лесу искали… Да где там… Поговаривали тогда, что Асию он встретил с сыном. Забрала Асия его с собой. Она ведь, когда из дома убежала, на духа лесного наткнулась.
Услышал он ее слезы и в рысь обратил. Иногда, когда зимой ночь очень темная, далеко в лесу протяжный вой Асии раздается. Вот любовь-то, что делает, а ложь и того хуже. Так что мотайте на ус, ребятки…
Максим шумно вздохнул и уставился глазами в пол. Тоскливо стало на душе. Пусто. Будто оттуда все содержимое разом вытянули.
А за окном все также тихо падали крупные снежные хлопья, бесшумно оседая на широких еловых лапах. Таежный лес высокой стеной окружал небольшую деревню, а в темно-синем небе россыпью сверкали яркие звезды.