Заявка Норе "Поезд, старуха"
Все мое детство так или иначе было связано с поездами. Мама – проводница на поездах дальнего следования, папа – работник путей, главный механик, чинивший огромных железных монстров одной левой, дед, к моменту моего рождения уже покойный, работал машинистом, бабушка… Бабушка, пожалуй, выбивалась из династии, но не тем, что не имела отношения к поездам – имела, и самое прямое – скорее выбором профессии.
Моя бабушка была стрелочницей. Если кто не в курсе – это такие люди, которые сидят в маленьких будках на пересечении жд путей и дороги, и переводят рельсы в нужном направлении. Она работала на самой дальней станции, в такой глуши, куда добираться приходилось на сурового вида стареньком уазике – другие машины, особенно зимой и в непогоду, просто не доезжали до места назначения. И не просто работала – она жила там, в маленьком домике на одну комнату, с крошечным двором, почти вплотную подходящим к железнодорожной насыпи, редко выбираясь в люди.
Кроме того, в ее обязанности входило обеспечение местной крошечной станции, где поезда останавливались исключительно по требованию, для чего бабушка заранее нажимала на какие-то кнопки и шипела в рацию что-то, чего я никак не могла разобрать. Она же выступала в роли той, кто проверяет билеты у будущих пассажиров.
На самом деле я вообще не видела в этом смысла, потому что на моей памяти люди садились в поезда на этой станции всего пару-тройку раз. Обычно это были заблудившиеся туристы или местные грибники, которым по какой-то причине лень было добираться до настоящей, большой станции. Но это была бабушкина работа, и она выполняла ее хорошо, как и все, за что бралась.
Как понимаете, с такой потомственной почти династией, выбора, где жить, у меня особенно не было. Родители вечно на сменах, вечно потерянные где-то на просторах нашей родины, изредка только появляющиеся на горизонте, почти с младенчества отправили меня к бабушке, как к самой усидчивой и стабильной в плане разъездов. Но я не жаловалась. Я любила бабушку, любила ее домик, старую собаку Найду неопределенной породы, кур-пеструшек, кусты смородины, рельсы…
Когда я подросла, бабушка стала возить меня в ближайшую сельскую школу, лихо управляясь стареньким уазиком. Там же, в селе, я открыла для себя библиотеку, и на этом в принципе была потеряна для общества на следующие годы. Миры в книгах волновали меня куда больше того, что творилось в реальности – я хорошо училась, выполняла все бабушкины наказы, даже самые странные, вроде обязанности постоянно закрывать окна на ночь, общалась с кем-то, хотя настоящих друзей у меня не было, но делала все это машинально, лишь бы меня не отрывали от очередной увлекательной истории.
Бабушку это огорчало. Она сама охотно сходилась с людьми, постоянно висела на телефоне с какими-то подружками, по возможности старалась выбираться из своей глуши поближе к людям, а я… Нет, я не была совсем уж нелюдимой букой, просто достаточно сложно найти друзей, когда ты живешь у черта на куличиках, особенно в моем тогда еще нежном возрасте. Я привыкла быть одна большую часть своей жизни (исключая бабушку и Найду), мне было комфортно в моем одиночестве.
Видимо эта моя особенность и стала в конце концов причиной, почему я, вместо подросткового бунта с друзьями, организовала неожиданный бунт прямо в доме. Против правил. Потому что, ну, они и правда были странными.
Особенно одно – никогда не оставлять окна на ночь открытыми и не выходить на улицу после заката солнца. Почему? Почему мне нельзя? Я ведь уже взрослая, а значит могу делать то, что захочу! Бабушка никак не объясняла свои правила, только хмурилась и просила меня слушаться ее, потому что это важно. Но… В 14 лет авторитет бабушки слегка меркнет перед новыми перспективами, правда же? Вот и мне показалось, что, если бабушка не приказывает, а ПРОСИТ, значит все можно, но так, чтобы не попасться никому на глаза.
Только поэтому – из врожденного, но так и нереализованного любопытства – проснувшись однажды ночью и не обнаружив бабушку нигде в доме (как понимаете, спрятаться в единственной комнате было негде), я все же решилась нарушить ее главное правило – я распахнула одну из занавесок на маленьком окне рядом с кроватью.
И сперва категорически не поверила своим глазам. Потому что то, что они показывали мне, не могло происходить в реальности. Категорически. Никак.
На станции, где и в обычное время суток никогда не было людей, стояла толпа. Буквально – толпа! Дети, взрослые, старики… Все они столпились перед тем местом, где поезд обычно открывает свои двери, и явно чего-то ждали, изредка прерываясь на то, чтобы запустить руку в карман или сумку, достать оттуда что-то, наверно билет, и показать это что-то моей бабушке.
И вроде бы ничего такого, обычная рутина сельского полустанка, да и бабушка не выказывала ни капли удивления, ну, не считая самого факта толпы людей в этом месте, но… Присмотревшись получше я едва сумела не заорать. Потому что люди, стоящие и терпеливо ждущие свой поезд, были неправильными. Сломанными. Окровавленные, покалеченные, одна старуха стыдливо прикрывала ридикюлем огромную дыру в животе, а мальчик примерно моих лет придерживал руками голову, которая готова была в любой момент сорваться с хрупкой шеи!
Даже я, своим скудным умом, в приступе паники и ужаса, понимала, что эти люди, кем бы они ни были, просто НЕ МОГУТ быть живыми. Ни в одной из теорий. Никак. Не с такими повреждениями. Когда один из мужчин, стоящих ко мне спиной, повернулся к бабушке, протягивая ей билет, я почувствовала, как пол уходит из-под моих ног. У мужчины не было лица, только кровавый кусок чего-то перемешанного настолько, что человеческие черты там едва выглядывали, вместе с костями черепа и поредевшим остовом зубов…
Это зрелище стало буквально последним для моей психики, и я отключилась, чисто на рефлексах задвинув штору на место. Как будто это могло мне помочь…
Ну, в какой-то степени оно действительно помогло. Бабушка, вернувшись со своей странной смены, так ничего и не поняла, только поругала меня, что я сплю поверх одеяла, а ночи нынче холодные. Я тоже не стала ничего ей говорить, сама не знаю, почему. Может быть… я просто побоялась услышать ответ?
Повторить свой подвиг я решилась не скоро, но все же, переборов позывы забыть все как страшный сон, через пару недель снова стояла у приоткрытой шторы и рассматривала странных людей. Теперь, после первого шока, я уже не пыталась сойти с ума от ужаса, только старалась не рассматривать странных зомби слишком пристально. И, да, в этот раз я сумела увидеть то, чего с нетерпением на мертвых лицах ждали будущие пассажиры.
Поезд. Обычный, вовсе не призрачный поезд, если не считать того, что подобные поезда уже лет 50 как вышли из употребления. Такой, знаете, огромный паровоз с парой вагонов и трубой, полной серого дыма. Он появился из ниоткуда, остановился, бабушка махнула кому-то рукой, и все люди, выстроившись в какую-то только им понятную очередь, поспешили внутрь. Поезд дал гудок и отправился в путь. Куда? Этого я не знала, но где-то через сотню метров хорошо освещенный состав пропал из глаз, даже дыма больше не было видно.
И снова бабушка ничего не заметила, а я не стала беспокоить ее своими наблюдениями. Подозреваю, что это была защитная реакция моего мозга – он просто предпочел считать, что я нахожусь во сне или в очередной приключенческой книжке.
С тех пор периодически я наблюдала за странным поездом и его пассажирами. Не все они были жуткими, кто-то оставался вполне нормальным внешне, но даже те, кто не был сломан, все равно внушали какой-то подсознательный ужас. Вопросы роились в моей голове…
Почему они так выглядят? Почему кто-то становится вперед очереди и улыбается, а кому-то достается место в самом конце? Почему некоторые не показывают бабушке билеты? Такие обычно не попадают на поезд, хоть некоторые безбилетники и пытаются просочиться в вагон. Поезд не пускает их – когда он уезжает прочь, они остаются на перроне, растерянные или напуганные, а потом пропадают тоже под укоряющим бабушкиным взглядом.
Мне хотелось понять, что происходит, что именно я вижу. Прошлое? Будущее? Что-то, что вообще никак не зависит от времени? Спустя тонну наблюдений я поняла – я вижу мертвецов.
В ту ночь стояла полная луна, а мы с бабушкой вернулись с похорон ее старой подруги. Я должна была сразу уснуть, но, увидев, что бабушка не собирается ложиться, наоборот, вроде как собирается на улицу, напряглась под одеялом, активно притворяясь спящей. А потом, как обычно, поспешила к занавеске.
И, да, она была там, среди пассажиров, бабушкина подруга. Стояла в самом начале очереди и улыбалась, протягивая бабушке заветный билет. И бабушка улыбалась тоже, не дежурно как обычно, а тепло и радостно. И было понятно, что она искренне рада за свою подругу, которая отправляется в лучший мир.
Я понятия не имею, где прокололась. Вроде бы все было обычно, штору я закрыла до бабушкиного возвращения, и даже успешно имитировала сон, когда она вернулась. Но как-то, подозреваю, что дело было в тех мертвецах, она все же узнала обо всем. И не стала ругаться, только вздохнула тоскливо, потрепав меня по голове.
С тех пор я получила ответы на все свои вопросы. Бабушка стала брать меня с собой, и хоть поначалу мне было страшно до ужаса, со временем я привыкла. Дежурно улыбалась, принимала билеты из окровавленных рук, не морщилась, когда кто-то из «зайцев» умолял меня впустить их в поезд… Поезд душ, так его назвала бабушка. Он принимает всех, кто достоин этого. Что происходит с безбилетниками, я разумно решила не спрашивать, как не спрашиваю и до сих пор.
Недавно я проводила бабушку в последний путь, лично приняв у нее желтый, потрепанный билет. Да, теперь это моя работа – провожать мертвецов в их последний путь, принимать оплату билетом, и следить, чтобы все получили свои места согласно деяниям их. Я все так же живу в домике бабушки, почти ни с кем не общаюсь, кроме книг и тех, кто уходит, а днем работаю стрелочницей на станции, на обычной, человеческой станции, куда редко приходят живые люди.
Нравится ли мне? Не знаю. Это такая же работа, как и многие другие. Когда придет мое время, найдется новый стрелочник, который займет мое место. Но я бы очень не хотела, чтобы этим кем-то стала моя маленькая племянница – дочка моей младшей сестры. У нас с последней очень большая разница в возрасте, почти 20 лет, но она все равно пошла по стопам семьи и недавно устроилась проводницей, как наша мама. А племянницу оставляет мне, даже не подозревая, насколько опасна может быть моя работа.
Я-то знаю, что рано или поздно малышка откроет окно и увидит толпу мертвецов, как бы сильно мне ни хотелось этого избежать.
История в авторской озвучке выйдет на канале вечером, в 18.00. Понравилась история? Не забудь подписаться и поставить лайк!
______________________________________________
В моем телеграмме проходит игра: вы пишете мне два любых существительных, я придумываю страшную историю по этим словам для вас. Единственное условие - быть подписанным и терпеливым))
Ссылка на телеграм: https://t.me/cheschnight
Игра так же проходит здесь, в ЯД, по ссылке: https://dzen.ru/a/Y4hTNcnRJCELDe6p?share_to=link
Всех жду!