Первые несколько строк письма Михримах занимали многочисленные приветствия и пожелания здоровья и благополучия. Далее султанша рассказывала о новостях во дворце Топкапы, похвасталась своей дочерью Хюмашах, которую родила полгода назад, и, наконец, изложила главную тему письма.
“Шехзаде, мой бесконечно любимый брат, - писала султанша, - я с радостью сообщаю тебе, что повелитель позволил мне навестить тебя в твоём новом санджаке. Я пробуду у вас несколько дней и отправлюсь к Селиму и Баязету, желая и их навестить в их санджаках. Если у тебя нет важных причин, препятствующих моему приезду, прошу сообщить письмом, вручив его моему гонцу. Кланяюсь также Махидевран-султан.”
Отложив лист в сторону, Махидевран с тревогой посмотрела на дочь.
- Разие, что бы это могло значить? Михримах решила проделать такой нелёгкий путь, соскучившись по Мустафе? Тебе не кажется это странным? Младшие братья Мустафы привязаны к нему, но дружеских отношений с Михримах я не замечала, - рассуждала Махидевран, ожидая услышать, что об этом думает Разие.
Разие поднялась с дивана и порывисто заходила по комнате.
- Мама, я не верю ей! Её слова похожи на липкий сироп, который попал на руку, и его хочется смыть. Никогда не забуду её бездушную улыбку, когда она переложила вину на свою служанку, не моргнув и глазом. Фальш и лицемерие – вот ей имя, - пылко сказала Разие, сморщившись при этом, как от зубной боли.
- Мне очень не хочется в это верить, но ты права, Разие, эта девочка не так проста, как кажется, - вздохнув, согласилась с дочерью Махидевра. – Что же нам делать? Отказать в визите мы ей не можем, даже, если бы и захотели, Мустафа не позволит.
Едва Махидевран закончила фразу, как дверь комнаты отворилась, и вошёл Мустафа.
- Матушка, Разие, приветствую вас, - бодро поздоровался он, - начальник охраны сказал мне, что из дворца Топкапы прибыл личный гонец Михримах-султан с посланием, я забеспокоился, не случилось ли чего плохого, упаси Аллах. Матушка, Вы уже читали письмо? Оно не принесло плохих вестей?
- Нет, сынок, успокойся, послание доброе, Михримах-султан собирается к нам в гости, - пытаясь казаться беззаботной, ответила Махидевран и протянула письмо султанши сыну.
Пробежав по нему глазами, Мустафа просиял.
- Матушка, повелитель позволил сестре навестить меня, значит, он уже не сердится, возможно, Михримах привезёт от него весточку, - в состоянии эмоционального возбуждения обратился Мустафа к матери.
- Сынок, дай Аллах, так и будет, однако, не стоит слишком надеяться на это, дабы избежать разочарования впоследствии, - мягко сказала мать сыну.
- Мустафа, мама права, Михримах умеет убеждать отца, - начала говорить сестра, но брат, не дослушав её, снова обратился к матери:
- Мама, пожалуйста, не задерживайтесь с ответом и сообщите Михримах-султан, что мы с радостью примем её у нас.
- Хорошо, сынок, я немедленно напишу ответ и передам гонцу, - сказала Махидевран, встав с дивана и посмотрев в сторону стола с письменными принадлежностями.
Удовлетворённый ответом, Мустафа в приподнятом настроении вышел из комнаты.
Махидевран, проводив дочь, села за стол и взяла в руки перо. “…с большой радостью будем ожидать Вашего приезда…” – писала женщина, взяв очередной, третий, лист бумаги, рука её не слушалась, поэтому первые два оказались испорчены.
В конце недели к воротам дворца в Амасье подъехала шикарная карета, обитая дорогой тканью. Подбежавшие слуги открыли дверцы, и на подножку экипажа ступила нога прибывшей важной гостьи. Из-под длинного шикарного платья выглядывали золочёные носы изящных туфелек. Кафтан, надетый поверх платья, был сшит из дорогостоящей плотной ткани, и усеян по краям множеством драгоценных камней, голову украшал хотоз, головной убор конусовидной формы, от которого волнами по плечам струилась поблёскивающая в лучах солнца вуаль.
Встречать султаншу вышли Махидевран-султан и Разие-султан. Михримах, опершись на поданную служанкой руку, кокетливо ступила на землю. Завидев Махидевран-султан, она приветливо кивнула ей головой и улыбнулась широкой деланной улыбкой. И только тут заметила, что поодаль стоит Разие-султан. Улыбка Михримах померкла, перестав быть радужной. Старясь скрыть своё неудовольствие, Михримах с приподнятой бровью искоса посмотрела на Разие и надменно произнесла:
- Разие, и ты здесь? Не знала, что тебе позволено находиться в Амасье с шехзаде, Махидевран-султан ничего не писала мне об этом.
- Позволено, Михримах, можешь не сомневаться, - с раздражением ответила Разие.
После сдержанного короткого приёма гостью проводили во дворец и отвели в предоставленные ей покои.
- Когда Шехзаде Мустафа прибудет во дворец, мы сообщим Вам, а пока отдыхайте. Если что-то будет нужно, скажите слугам, - вежливо сказала Махидевран-султан и вышла из комнаты.
Как только Махидевран скрылась в своих покоях, из-за угла коридора выглянула Разие и быстрым шагом направилась к Михримах. Войдя без стука к сестре, она без вступления сказала:
- Что тебе здесь нужно? Зачем приехала?
- Ты о чём, Разие? – с притворной гримасой удивления произнесла Михримах. – Я соскучилась по брату, других причин у мня нет. К тому же я хотела познакомиться с его дочерью, она, наверное, уже совсем большая, а я так ни разу её и не видела. У меня у самой уже есть малышка, такая милая, растёт не по дням, а по часам. Разие, а ты ещё не осчастливила своего ненаглядного супруга маленьким ангелочком? – спросила, прищурившись, Михримах.
Укол сестры пришёлся по больному месту Разие, и она, внутренне сжавшись, повернулась и пошла к выходу, бросив Михримах:
- Я буду следить за тобой. Берегись, если посмеешь причинить моему брату вред.
Разие переживала, что до сих пор не могла забеременеть. Она даже, втайне от матери, сходила к лекарше со своей проблемой. Мудрая опытная женщина, осмотрев её, поспешила успокоить :
- Госпожа, Разие-султан, не стоит так переживать. Я не вижу причин, которые бы не позволили Вам зачать. Вы абсолютно здоровы. На всё воля Аллаха! Видно, он решил, что Ваше время стать матерью ещё не пришло.
После этих слов Разие стало легче на душе, но она продолжала жить с беспокойной надеждой на скорую беременность.
Мустафа вернулся домой поздно, задержавшись в корпусе янычар. Ещё утром он, позвав с собой Ташлыджалы и Феттаха-пашу, направился на встречу с воинами. Солдаты регулярной пехоты любили шехзаде не только за его профессиональные качества, как военачальника, но и за его доброту. Шехзаде одинаково хорошо относился как к мусульманам, так и к христианам. Янычары были родом из христианских семей, болгар, сербов, греков, перешли в ислам, зачастую, не по своей воле, становясь горячими сторонниками своей обретённой религии.
Венецианский дипломат Андреа Наваджеро в своих донесениях домой писал о шехзаде Мустафе: ”Невозможно описать словами, как он любим и почитаем своим народом. Все его подданные, в особенности, воины его армии желают, чтобы их санджак-бей стал наследником престола”.
Неудивительно, что янычары встретили шехзаде восторженными криками:
- Да здравствует Шехзаде Султан Мустафа Хазретлери!
Мустафа тревожно посмотрел на Феттаха-пашу и Ташлыджалы и жестом позволил поднять янычарам склонённые головы.
- Мои храбрые львы, вы – меч Ислама, вы – ночной кошмар неверных! Да сделает Аллах ваши мечи вечно острыми! – громко и проникновенно произнёс шехзаде.
- Аминь! – оглушительным хором ответили воины.
После пламенного приветствия Мустафа позволил янычарам разойтись, а сам решил поговорить с главнокомандующим корпусом янычар Хусейном Чавушем. Вместе с агой к шехзаде подошли Атмаджа и Явуз. Поклонившись наследнику, они пожали руку Ташлыджалы, и Атмаджа тихо сказал:
- В корпусе среди янычар ходят недовольные разговоры. Воины с возмущением восприняли понижение в должности шехзаде, его бесправие возмущает их. Недавно они узнали, что повелитель идёт в поход на венгерскую столицу, Буду, а шехзаде не берёт с собой. Как бы это не вылилось в серьёзные беспорядки.
- Я передам шехзаде твои слова, Атмаджа. Продолжайте с Явузом и дальше следить за настроениями воинов. Если что, вы знаете, где меня искать.
Только ближе к вечеру шехзаде и Ташлыджалы вернулись домой. Услышав, что Михримах уже во дворце, Мустафа привёл себя в порядок и направился в покои сестры. Тепло встретившись, они долго беседовали на разные темы. Мустафа так и не смог дождаться от неё весточки от повелителя, а спросить не решился.
На следующий день шехзаде с Яхьёй-беем ни свет, ни заря отправились по важным делам.
Диана вышла из кухни, неся на тарелке ароматные тёплые булочки. Божественный запах ванили способствовал солнечному настроению и вызывал аппетит.
Эти булочки любил Ташлыджалы. Как-то девушке захотелось проявить заботу о молодом человеке, и она решилась угостить его сладкой выпечкой. Не успела девушка застесняться, как Ташлыджалы съел одну за другой две сдобы подряд. Дожевав, он поблагодарил Диану, и, облизываясь и причмокивая, сказал:
- Диана, ты сделала меня счастливым! Откуда ты узнала, что это моё любимое лакомство? Ещё бы испить горячего травяного чаю с чабрецом, больше не о чем и мечтать!
Диана разрумянилась от удовольствия и, улыбнувшись, шутливо сказала:
- А я в твои глаза заглянула, а там написано, что ты любишь булочки. Ты же знаешь, что я умею читать по глазам.
- А что ты там ещё прочитала, Диана? – нежно сказал мужчина и взял девушку за руку.
Диана, смутившись, опустила глаза, легко вызволила свою руку и ушла, не оборачиваясь. С тех пор она ежедневно ставила на стол Ташлыджалы тарелку со свежей выпечкой, чем несказанно радовала молодого человека.
Вот и сейчас девушка с удовольствием несла любимое лакомство Яхьи-бея в его покои. Улыбаясь, она уже сделала шаг, чтобы завернуть за угол и пройти мимо покоев Мустафы, но резко отпрянула, прислонившись к стене. Она увидела, как в комнату шехзаде вошла женская фигура. Двое охранников, стоящих у дверей, никак на неё не отреагировали.
Лица женщины Диана не увидела, одеяния были ей незнакомы. Девушка, притаившись за углом, стала ждать. Наконец, дверь комнаты отворилась, и из неё вышла Михримах-султан. Немного постояв, госпожа огляделась, и спешно удалилась.
Диане показалось подозрительным поведение султанши, и она решила рассказать о нём Махидевран-султан. Войдя в комнату Ташлыджалы и оставив там булочки, она быстрым шагом направилась к покоям госпожи.
Постучав, она вошла и радостно улыбнулась, увидев у Махидевран-султан дочь.
- Махидевран-султан, Разие-султан, не посчитайте мои слова дерзостью по отношению к Вашей родственнице, но она повела себя очень странно, войдя в покои шехзаде и задержавшись в них некоторое время, - резюмировала она своё сообщение.
- Ты права, Фахрие, что-то тут неладно, - встревожилась Махидевран.
- Матушка, не переживайте, мы с Фахрие вскоре узнаем, что здесь не так, - уверенно пообещала Разие, выходя от матери и уводя с собой Диану.
Уединившись в комнате Разие, девушки разработали план, который успешно впоследствии осуществили.
Когда дворец спал мертвецким сном, дверь одной из комнат тихонько отворилась, и из неё вышли двое. Неслышно ступая, пара остановилась у комнаты со спящей Михримах-султан. Дежурившие у её дверей девушки прислонились к стене и, закрыв глаза, умудрились задремать. Одна из них, более чуткая, открыла глаза и попыталась постучать в дверь султанши, но Диана вмиг пресекла её попытку, крепко схватив за руку. Другой рукой она прикрыла рот служанки и прошептала ей на ухо: “Слово пикнешь – задушу”. Девушка, не сомневаясь в исполнении угрозы Фахрие, быстро закивала головой. Вторая служанка, наблюдая за калфой, испуганно молчала.
Стараясь не скрипеть дверью, ночные гостьи вошли в комнату Михримах. В слабом свете свечей они увидели в кровати султаншу и услышали её размеренное дыхание. Разие на цыпочка подошла к изголовью ложа Михримах, а Диана остановилась позади него.
- Михримах, - шепотом позвала Разие сестру. Та моментально открыла глаза, вскочила, и, увидев Разие, попыталась спрыгнуть с кровати. Тут же она почувствовала, как чьи-то цепкие руки впились в её плечи, заставив вернуться обратно.
- Что тебе надо, Разие? Ты совсем разум потеряла? – гневно обрушилась она на девушку.
- Сейчас ты мне расскажешь, что ты делала в покоях Мустафы, - спокойно ответила Разие и присела на краешек кровати Михримах, - ну же, я слушаю тебя.
- Разие, для тебя это не пройдёт даром! Ничего я говорить не буду, это не твоего ума дело, быстро покинь мои покои, - всё сильнее распалялась Михримах. Увидев, что в руках сестры блеснуло лезвие кинжала, она рассмеялась и вызывающе бросила Разие: - Ты хочешь меня зарезать? Не получится, у тебя смелости не хватит. А как, интересно, ты объяснишь повелителю, что во дворце шехзаде убили дочь великого султана?
Разие, медленно крутила кинжал в руках, разглядывая его. Не поднимая глаз на Михримах, она бесстрастным голосом проговорила:
- Нет, Михримах, я не буду тебя резать этим кинжалом. Ты права, я не стану так глупо подставлять шехзаде. У меня есть другое, более надёжное, средство, которое, кстати, тебе знакомо. Сейчас девушка, которая стоит у тебя за спиной, откроет тебе рот, а я волью туда содержимое вот этой бутылочки, - Разие достала из декольте платья пузырёк с голубой жидкостью и положила его на ладонь вытянутой руки. Через мгновение ты умрёшь от внезапной остановки сердца, а я обыщу всю комнату и найду то, за чем ты приходила в покои моего брата. Учти, Михримах, противоядия мой супруг мне не оставил.
Михримах не догадывалась, что он и яд не оставлял, это Диана закрасила обычную воду и налила в подходящий пузырёк.
На лбу Михримах выступила испарина. С полными ужаса глазами она взглянула на Разие и увидела совсем другую девушку, не наивную и романтичную, а решительную и реалистичную, даже, как показалось Михримах, циничную.
- Ты не сделаешь этого, пожалей хотя бы мою дочь, - взмолилась не на шутку перепуганная Михримах.
- Сделаю, Михримах, в наших жилах течёт одна кровь, и если ты смогла это сделать, значит, получится и у меня. А твою дочь благополучно вырастит твоя мать. Довольно разговоров, Михримах, или ты говоришь правду, или я сама добуду её, но ты этого уже не увидишь, - грубо сказала Разие и встала с кровати, красноречиво махнув рукой Диане.
Михримах, поняв, что Разие собирается осуществить свои намерения, вскрикнула:
- Стой, Разие, …там…в сундучке…справа под столом, - зарыдала она, яростно стуча кулаками по одеялу.
Разие быстро нашла указанный сундук, открыла его и достала свиток, перехваченный шёлковой лентой. Развязав шнурок, Разие стала читать вслух:”…время пришло, глубокоуважаемый шах Тахмасп…я прошу у Вас поддержки, потому что моя армия малочисленнее армии султана Сулеймана, а вместе нам не составит труда одолеть его…я не хочу лишать жизни своего отца, а намерен сослать его в Дидимотику до конца его дней…С нетерпением жду от Вас ответа и прошу Аллаха, чтобы удача была на нашей стороне. Султан Мустафа хазретлери.” Текст письма был скреплен подлинной печатью шехзаде Мустафы.
- Ах ты, дрянь, - вскричала Разие и бросилась с кулаками на Михримах. Диане еле удалось оторвать девушку от султанши. В пылу гнева Разие схватила упирающуюся и вопящую Михримах с постели и потащила её, босую, в коридор, отдав при этом злополучное письмо Диане.
На крики стали сбегаться люди, минуту спустя рядом с девушками оказался и Мустафа с Ташлыджалы.
- Разие, успокойся, в чём дело? – пытался он оттащить крепко вцепившуюся в Михримах сестру.
- Вот, шехзаде, почитайте, - быстро отдала ему письмо Диана.
- Что это? – остановил свой взгляд на письме Мустафа и пробежал по нему глазами. Прочитав, он ещё раз, но уже в горьком изумлении, произнёс:
- Что это?
- Это поддельное письмо, на котором твоя сестрица поставила твою подлинную печать, украв её у тебя, - проговорила запыхавшаяся Разие.
Подскочивший Амбер-ага принялся разгонять собравшихся слуг, подталкивая к выходу самого медленного зеваку.
В коридоре повисла тишина.
- Почему, Михримах? – тихим голосом обратился к сестре Мустафа, - за что?
- Потому что ты не Мехмед, - помолчав, проговорила Михримах, - и ты не Селим, и ты не Баязет…
Махидевран-султан, прибежавшая на шум, и ставшая очевидицей происшествия, устало прислонилась к стене и закрыла глаза. Стоящая рядом с ней Гюльшах быстро взяла госпожу под руки и увел в покои.
Не дожидаясь утра, Мустафа приказал Михримах покинуть Амасью.
Ночью не смог уснуть ни один из участников драматического события.
Как говорится, беда не приходит одна, и через несколько дней в санджак пришла скорбная весть о смерти шехзаде Мехмеда. Сообщалось, что молодой человек скончался. заразившись оспой, факт появления которой местные лекари зарегистрировали в окрестностях Манисы.
По Мехмеду скорбели все. Он был честный открытый парень с умным доверчивым взглядом. Мустафа любил брата. Заказав в мечети поминальный намаз, Мустафа, Махидевран и Разие молились и читали Коран.
Особенно неистово молилась Махидевран-султан. Она просила прощения у Аллаха за грешную мысль, которая мелькнула у неё в голове, когда она читала приказ повелителя о ссылке сына. Строки “…в Манису отправится шехзаде Мехмед…” помутили её сознание, и она с обидой послала шехзаде проклятия. Беспрерывно молясь целый день, женщина, наконец, почувствовала облегчение и, обессиленная, забылась неспокойным сном.
Видно, Румейсе-хатун суждено было излечивать истерзанные страданиями души семьи османской династии.
Махидевран-султан ещё спала, предутренний сон был лёгким и чутким. Вдруг в дверь её комнаты осторожно постучали, и снаружи послышался взволнованный голос Гюльшах:
- Госпожа, Румейса-хатун рожает!
Махидевран вмиг откинула одеяло, вскочила с кровати и, впустив Гюльшах, принялась торопливо одеваться. Служанка тотчас помогла госпоже умыться, надеть платье, убрать волосы, и они вдвоём поспешили к покоям наложницы. Войдя, они увидели, что процесс идёт уже вовсю, лекари склонились над Румейсой, и каждый методично делал своё дело. Через несколько минут в комнату вбежал Мустафа.
Румейса, открыв на секунду глаза и увидев шехзаде, задыхаясь, проговорила:
- Шехзаде, не смотрите, я прошу Вас, покиньте покои…
Было видно, что каждое слово даётся ей с трудом. Большим усилием воли она заставила себя улыбнуться и продолжила:
- Не волнуйтесь, всё хорошо, ожидайте, пожалуйста, своего сына в другой комнате, скоро Вы познакомитесь с ним.
Махидевран удивлённым взглядом, граничащим с восторгом, посмотрела на Румейсу и уговорила Мустафу выйти. Госпожу покорила стойкость и уверенность Румейсы.
Через несколько минут в комнате раздался детский плач, и лекарша громко сказала:
- Махидевран-султан, Румейса-хатун родила мальчика! Крепкого здорового шехзаде!
Махидевран вскрикнула, вознося хвалу Аллаху, и велела позвать сына.
Мустафа вошёл в покои и взял на руки новорожденного сына. Счастливо улыбаясь, он смотрел, переводя взгляд то на малыша, то на Румейсу. Молодая мать очаровательно улыбалась, выглядев так, будто и не мучилась недавно, производя на этот Свет своё дитя.