Павлу Ильичу поручили отвезти семилетнюю внучку на турнир. Машка занимается танцами, и дедушка этим очень горд. Сегодня к гордости прибавилось приятное чувство новой ответственности.
Павел Ильич прибыл к назначенному времени и застал внучкину голову в безжалостных руках дочери: та остервенело приглаживала и натягивала Машкины волосы на Машкину макушку.
- Терпи! Красота требует! – и натягивала.
- Ай! – попискивала Машка, но терпела.
Наконец, волосы были натянуты до идеальной гладкости, уложены в хитрозакрученный пучок, похожий на пироженку, и густо залиты лаком под победный выдох мамы и обречённый вздох Машкиного терпения. Ей в этом ещё целый день ходить.
Павел Ильич торжественно выслушал все наставления, принял из рук в руки необычайно красивую Машку, увесистый рюкзак с необходимыми причиндалами, и они отправились покорять Машкиной красотой мир, то есть выступать на турнире.
Во Дворце спорта к трепетанию гордости и ответственности добавился дикий восторг. О! Прекрасные грациозные люди всех возрастов, изящество движений, костюмов, макияжей и причёсок - всё это двигалось, шумело. Да, восторг! Павел Ильич, который в свои шестьдесят впервые оказался на таком мероприятии, вкушал великолепие под заводные латинские ритмы и был чрезвычайно счастлив.
Легко пережив суматошную часть с регистрацией, ожиданием опоздавшего партнёра Феди и переодеванием в ярко-розовое платье, он сдал Машку во временное владение тренеру, а сам устроился на свободное зрительское место, чтобы наслаждаться зрелищем. Восторг, восторг!
Пары на паркете извивались под зажигательную самбу. Вниманием Павла Ильича завладела танцорша из какой-то молодёжной категории. Как искусно она двигалась! О, как!.. А фигурка! А ноги! Стройные, сильные, и этот умопомрачительный шоколадный загар…
Так-то они все там загляденье, в этих сверкающих подобиях платьиц, с этими изящно оголенными тренированными спинами. У всех потрясающие изгибы смуглых (где только загорают зимой?) безупречных линий и завораживающая грация. Но эта девушка особенно притягивала взгляд. Павел Ильич смотрел на неё и понимал: красота – великая сила. Эсмеральда! Так он мысленно прозвал танцоршу. Черноволосая, гибкая, взгляд – огонь. Триста пять – этим номером был помечен её партнёр. И Павел Ильич стал болеть за триста пятый, прислушиваясь к объявлениям о выходе пар в следующий тур.
Он поискал глазами розовое платье и макушку с пироженкой. Нашел: Машка и Федя, растопырив руки в поддержке, стояли как вкопанные перед тренером, а тот обеими руками тянул за шею Машкину голову вверх, будто собирался полностью вытянуть её из Машки. Одновременно он что-то поправлял в ноге у Феди, колотя по ней носком своей. Лица детей были напряженными, в них читалось преодоление. Павел Ильич одобрительно покивал с таким видом, будто все секреты танцевального мастерства ему давно известны. Неожиданно для себя он почему-то подумал: «Бедные дети», но тут же прогнал эту нелепую мысль. Пусть мучаются, раз так надо. Тренеру виднее, каких жертв требует красота танца. Тут надо отметить, что к гордости, ответственности и восторгу в душе Павла Ильича в этот момент присоединилось чувство сопричастности к чему-то великому.
Когда дети как следует размялись, наслаждаться происходящим на паркете стало сложнее, так как основная часть ответственного внимания требовалась Машке:
- Деда, пить, где моя вода?
- Причёска жмёт, деда-а-а!
- Хоть бы этот дурак Федя ничего не забыл… скажи его маме, деда!
- Где моя касторка? Да не пить, а на туфли, деда, скользко!
- Пшикни тут лаком и пригладь, ну торчит же, не видишь?
- Федя путает ноги, деда! У-у, мы из-за него всем проиграем!
И Павел Ильич приглаживал, пшикал, мазал касторкой, подбадривал и успокаивал. Но и на Эсмеральду поглядывал – оказалось, она совсем рядом расположилась с вещами и в перерывах между выступлениями иногда подбегает, достаёт из-под кресла гигантскую косметичку и поправляет макияж.
***
Наконец, Машка выступила. Не обошлось без горьких слёз – Федя что-то напутал, и теперь медаль была под вопросом. В ожидании церемонии награждения Павел Ильич по-прежнему восседал на неудобном пластиковом кресле для зрителей. От непрерывной громкой музыки и бесконечного мелькания ярких нарядов голова начала наливаться чугуном и слегка гудеть. Павел Ильич достал смартфон и переключился на свои интересы. Лениво почитал новости, потом открыл страницу литературного сайта, на котором ему нравилось пребывать в приятной зависимости. О, свеженькая дуэль. Поэтическая. Ну-ка, ну-ка.
Павел Ильич не успел прочитать – рядом с ним опять появилась она. Она. Изрядно уставшая, тяжело дышащая и сильно вспотевшая Эсмеральда в шаге от него задрала юбку – ну как юбку, такой сверкающий стразами кусочек набедренной ткани цвета «вырвиглаз» – и вскинула на соседнее с Павлом Ильичом сиденье ногу. Да-да, вскинула, распластала, разложила. От неожиданной близости этой красотищи, от сильного запах пота и ещё кто знает от каких ощущений, способных моментально вышибить разум у скучающего на неудобном сиденье мужчины, Павел Ильич перестал дышать. Танцорша же, не обращая ни на кого внимания, потрясла каким-то баллончиком в руке и стала водить им вдоль вскинутой ноги. И тут Павел Ильич разглядел страшное: нога эта была в каких-то безобразных подтёках и пятнах, словно выкрашенная коричневой акварелью картина попала под дождь, и теперь краска стекает с неё уродливыми струями. Баллончик на глазах совершал реставрацию картины: грязные подтёки и белые просветы исчезали, кожа обретала ровный бронзовый загар.
Павел Ильич не сразу понял, что к нему обращаются.
- Не поможете? – пурпурные губы Эсмеральды разъехались в ошеломительную улыбку, а километровые ресницы произвели несколько просительных взмахов. Она протягивала баллончик. О боги, что происходит?
А дива повернулась к нему спиной, оголила стройные ляжки и слегка оттянула резинки боди:
- Сюда бронзатором, пожалуйста!
Ах, бронзатором!
Опешивший Павел Ильич обильно попшикал из баллончика на ждущие обновления потёкшие места. Потом девушка приспустила шлейки с плеч, и он подкрасил ей спину, тоже покрытую тёмными разводами на белеющих островках.
Тут что-то объявили. Эсмеральда встрепенулась и стала судорожно обшаривать взглядом зал, одновременно запихивая бронзатор в косметичку. Неожиданно рядом возник запыхавшийся партнер. Она зашипела:
- Где тебя носит?! Глаза не поплыли? – и вопросительно вытянула шею, приблизив к нему разукрашенную мордашку.
- Всё норм! – он резко развернулся к ней спиной. Она ловким отработанным движением перешпилила булавку на обвисшем уголке бумажного листа с номером триста пять. После чего они взялись за руки и побежали к паркету. Там их тела моментально приняли нужные позы, вошли в образ и смешались с другими, извивающимися под страстную мелодию румбы.
А Павел Ильич загрустил. К чувствам, переполняющим его в этот удивительный день, украдкой вползло и ехидно притаилось в уголочке разочарование. Уже изрядно уставший от самого себя восторг это заметил и пришибленно утих.
Чугун в голове гудел всё настойчивей. Пятая или шестая подряд румба утомила. Танцоры на паркете начали сливаться в пеструю массу. Павел Ильич снова достал смартфон. Ах, да, поэтическая дуэль. Открыл первое стихотворение. Прочитал раз, другой, третий – и понял, что ещё не прочитал ни слова, потому что перед глазами потная жилистая нога Эсмеральды, вся в коричневых подтёках. Это ж надо, раскрашивают себя с ног с головы… Так, сосредоточился, читаю. «Спросить бы холодное мрачное небо…» Ну, спроси… Зачем красить ноги, они что, когда белые, танцуют хуже? Так, не отвлекаться. «А звёздочки нежно сияют вдали…» Ага, издали они все шоколадные красавицы… О боги, очередное «небо-мне бы», неужели это ещё рифмуют… А сколько краски переводят, это ж клондайк для производителей! ...Что тут с ритмом, не пойму. «И ногу над пропастью горестно занеся…» Да чтоб тебя, прыгай уже… А платье-то всё заляпано коричневым. Но издали не видно – и правильно… О чём это всё, сплошной пафос… Сколько разного понапридумано, чтоб судей впечатлить… Ох уж эти мне красивости вместо нормальных образов…. Хорошо хоть Машке пока без макияжа можно и без этих всяких… бронзаторов… Так это про любовь, что ли… А финал хилый… Вот хотел же взять таблетки с собой, старый болван…
Грянул пасодобль. Павел Ильич вздрогнул, чертыхнулся и влепил стихотворению «минус», устало подумав: «Автору не повезло».
В душу неуверенно заглянуло чувство вины, но его быстро вытолкали обратно – там уже было тесно.
***
Домой ехали почти молча. Только раз Машка, понуро сжимая медаль за третье место, вздохнула:
- Если бы Федя не сбился и шагнул правильной ногой, было бы второе, и скорей бы уже вымыть голову от лака, а то больно.
Павел Ильич задумчиво успокоил внучку:
- Да ерунда это всё, Машенька. Главное – что? Главное – красота!
Автор: Осенёныш
Источник: https://litclubbs.ru/duel/1174-nemnogo-o-sekretah-krasoty.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь и ставьте лайк.
Читайте также: