Если вы брали в руки книгу по когнитивно-поведенческой или диалектической терапии, вы наверняка сталкивались с фразой «мысли — не чувства». Это утверждение призвано помочь клиентам провести различие между их интерпретацией ситуации и эмоциональной реальностью того, как эта ситуация повлияла на них. Возьмем, к примеру, этот отрывок из «Рабочей тетради по диалектической поведенческой терапии при биполярном расстройстве»:
Когда терапевт спрашивает человека, что он чувствовал в той или иной ситуации, он может ответить: «Я чувствовал, что меня критикуют» или «Я чувствовал, что он должен был понять, что я чувствую».
Если присмотреться, он не описывает эмоцию, а говорит, что он думает о ситуации.
Почетный профессор социальных наук в Университете Твенте Ян Ван Дийк объясняет, что этот пациент чувствует злость или разочарование в связи с прошлым лечением. Но, как признает Ван Дийк, наши эмоции определяют то, как мы воспринимаем мир. И наоборот, содержание наших мыслей влияет на наши эмоции. Когда мы зацикливаемся на несчастливых темах, мы делаем себя еще печальнее. Связь между аффектом и познанием — это улица с двусторонним движением, которая никогда не закрывается. Так почему же мы вообще пытаемся отделить мышление от чувств?
«Мысли — это не чувства» — это то, что пациенты, которые сильно интеллектуализируют свои эмоции, обычно слышат от своих терапевтов. Возьмем, к примеру, разговор доктора философии Д. Прайса с психотерапевтом, который был описан в его публикациях:
Прайс: ещё один мой друг борется с мыслями о самоубийстве и депрессией.
Терапевт: и что вы чувствуете по этому поводу?
П: такое ощущение, что я ничего не могу сделать, чтобы защитить людей или помочь им стать лучше.
Т: это мысль, а не чувство.
Если целью психотерапевта было помочь Прайсу наладить связь с эмоциями, то он справился с этой задачей хуже некуда. Вместо того, чтобы выслушать страдания Прайса, он неодобрительно поправил клиента. Это заставило Прайса меньше доверять ему и дало почувствовать: что-то, что чувствует клиент, как-то «неправильно» с точки зрения терапевта.
Когда терапевты просят пациентов поделиться чувством, а не мыслью, они, как правило, просят назвать прямое аффективное слово, такое как «радостный», «раздраженный», «разочарованный», «смущенный» или «грустный».
По словам Прайса, на том приеме он не чувствовал, что такие эмоциональные слова, как «грустный» или «виноватый», соответствуют масштабам того, что он переживал. Он был встревожен, и буквально не мог перестать думать об этом несколько недель. Мышление Прайса было явно субъективным и интуитивным — оно было эмоциональным. Своими высказываниями терапевт отверг Прайса за то, что пациент предается чувствам, делясь своими мыслями.
К сожалению, такой подход может быть характерен для целого ряда терапевтических подходов. Когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) учит пациентов избегать когнитивных искажений, определяя, соответствуют ли их мысли реальности. Диалектическая поведенческая терапия (ДПТ) также учит клиентов проводить четкую грань между своими мыслями и эмоциями. Возвращаясь к «Рабочей тетради по диалектической поведенческой терапии», можно сказать, что такое утверждение, как «Я идиот!» — это мысль, а не чувство. Но есть ли более эмоционально заряженная мысль, чем та, которая вот так отвергает всю вашу самость? Трудно представить, что можно думать о себе как об «идиоте» и не испытывать при этом поток негативных эмоций.
Сказать, что человек чувствует стыд и смущение, значит потерять конкретику в данном случае. «Я идиот!» (или «Я чувствую себя идиотом») говорит о том, что человек испытывает глубокие негативные эмоции, направленные на себя, и что эти негативные эмоции связаны с беспокойством по поводу его интеллекта и способностей. Это многое говорит о том, почему клиент расстроен. Зачем терапевту заменять столь насыщенную, контекстуальную дискуссию неясным переключением на чувства?
В своей книге «Разоблачение аутизма» Девон Прайс описывает, как социальное давление, заставляющее маскироваться под людей с нейротипичным поведением, приводит к тому, что многие аутичные люди не умеют разбираться в своих чувствах — особенно в самый ответственный момент. Ученые часто называют это алекситимией, и она проявляется по-разному.
Это часто происходит со многими людьми. Большие потери и неожиданности выбивают из колеи и заставляют оцепенеть. Размышления — это часть того, как мы приходим к тому, что чувствуем. Поэтому если терапевт говорит нам, что вся эта важнейшая внутренняя работа недействительна, потому что «мысли — это не чувства», это разрушительно.
Мысли — это чувства. А чувства — это мысли. Точно так же, как поведение — это общение. Много десятилетий назад психологи отказались от концепции картезианского дуализма, которая рассматривала разум и тело как отдельные сущности.
Сегодня мы знаем, что разум и тело — это одно неразрывное целое. Биом нашего кишечника влияет на то, как мы себя чувствуем. Наши убеждения относительно пищи могут изменить наш метаболизм. Наше выражение лица может изменить наше настроение. Все взаимосвязано. Поэтому и простые люди, и психологи должны прекратить распространять представление о том, что можно провести резкую разделительную линию между чувствами и мыслями.
По материалам статьи «Thoughts Are Not Feelings» Is Bad Psychological Advice» Psychology Today