При рождении ее назвали Ириной. Мама и бабушка называли Ирочкой, папа Иришкой, брат Колька - Иринкой, подружки во дворе звали Ирой, если ссорились – Иркой, а если дразнили то Ирка-Дырка. Она старалась не остаться в долгу, и тоже дразнилась: Машка-Промокашка, Ленка-Пенка, Юлька-Шпулька. В общем, с фантазией у нее все было в порядке.
Когда ей было шесть лет, с легкой руки ее тети Насти к ней прилепилось прозвище «Комета». Иринка, гостившая в деревне, носилась по двору и приусадебному участку, и уже в день приезда успела разбить колено себе, нос сыну тети Насти Вовке и опрокинуть кувшин молока.
- Это не ребенок, а какая-то комета, - сказала тетя Настя, энергично раскрашивая зеленкой поврежденные части тел и не обращая внимания на вопли ребят.
- Комета, Комета, Ирка-Комета – закричали в восторге Колька и Вовка.
Новое имя Иринке понравилось, звучало оно как-то загадочно и красиво, лучше, чем Дырка, даже лучше чем Ирина. Так и стала она Иркой-Кометой или просто Кометой.
Данное теткой имя Ирка полностью оправдала. Если в шесть лет она сломя голову бегала по двору, то в восемь рассекала по всем деревенским улицам вместе с остальной ребятней. К приезду Ирки запасливая тетя Настя заранее покупала зеленку и пластырь, и им всегда находилось применение.
Речка, колхозный сад, поле засаженное горохом, ферма, березовая роща за околицей, головастики в маленьком заросшем пруду – все манило и притягивало Ирку, наскоро позавтракавшую, и пулей вылетавшую утром со двора.
- Утонешь или убьёшься, домой не приходи, – успевала крикнуть ей вслед тетка.
- Ладно, если утону, то не приду, - отвечала на бегу Ирка.
- Обед в двенадцать, не опаздывай, и аккуратней там. Комета, истинно Комета - этих слов Ирка уже и не слышала.
Хоть и бранила тетка Ирку-Комету, но любила девочку, и даже втайне гордилась Иркой. По правде, тетя Настя настоящей теткой Ирке не была. Анастасия и мама Ирки выросли в одном детском доме, и считали друг друга сестрами. Тетя Настя была еще и крестной Ирки. У самой Анастасии было два сына, а хотела она девочку, так что гостившей каждый год Ирке была рада. И все укоризны деревенских кумушек, упрекавших Ирку за бесшабашность и игры с мальчишками, пропускала мимо ушей. Только встречая вечером перепачканную Ирку, часто вздыхала и говорила:
- Да как же я тебя к приезду матери отмывать буду? Тебя же в бане то и не оттереть. Если только из пожарного брандспойта поливать.
А в друзьях у Ирки-Кометы были в основном мальчишки. И никому из них она не уступала в умении лазить по деревьям, удить рыбу и таскать горох с колхозного поля. В работе по дому Ирка тоже помогала, но не по девичьи, посуду или пол помыть не допросишься, а огород полоть или воды принести запросто. В закадычных друзьях числились у нее два соседских мальчишки Витька и Санек.
Витька и Санек между собой дружили сызмальства, и никогда между ними никаких ссор и недомолвок не было. Из детсада их матери по очереди забирали и в школу из школы всегда вместе ходили, уроки дома друг у друга делали, короче – не разлей вода. Оба были светловолосые и загорелые, но на этом сходство заканчивалось. Во всем остальном были они между собой абсолютно не похожи.
Витька высокий, крепкий, светлые вихры всегда, даже после расчески, торчали во все стороны. Шумный и задиристый, вспыхивал как порох, если что – сразу в драку. Санек худенький, по девчачьи хрупкий, так же по девичьи вились волосы. Драться он не любил, да и не умел, зато задачки на математике щелкал как семечки.
Собственно, сначала дружбы между ними и не было, общались по соседски их матери, ну и они тоже приятельствовали. Настоящая дружба завязалась во втором классе, начало ей положила драка.
Принес Санек в школу фонарик, то ли показать, а может и похвастаться, и приглянулся этот фонарик, на Сашкину беду, двум шестиклассникам. На большой перемене увидел Витька, как за школой один здоровенный лоб выкручивает руку Саньку, а второй нажимает на кнопки заветного фонарика. Не думая, с разбега, как молодой бычок, боднул Витька головой в живот одного, и, сбив с ног, сразу ударил второго. Те, понятно, тоже в долгу не остались, но фонарик Витька с Саньком отстояли.
В результате этой драки, мальчишки ушедшие в школу приятелями, вернулись из нее друзьями. То, что одного и второго дома выпороли матери, одного за драку, другого за то, что притащил в школу игрушку, мальчишки посчитали неприятным побочным эффектом.
С тех пор стали ребята не разлей вода, даже в заборе специально сняли пару досок, что бы со двора во двор бегать быстрее, не через улицу.
Осень, зиму и весну мальчишки дружили вдвоем. А летом к ним присоединялась Ирка-Комета, и носилась эта троица по всей деревне и бегом, и на велосипедах, только голые коленки да пятки сверкали. Ездили они и в соседнее село, за сладкими булочками, там была своя маленькая пекарня. Ехать надо было почти десять километров, и если Санька уставал и начинал отставать, они слезали с велосипедов, и сидели на лугу, подставляя солнцу обгоревшие носы. Витька никогда не уставал, а Комета, если и уставала, старалась этого не показывать.
Почему мальчишки взяли в свою компанию девчонку, хоть и свою ровесницу, они сами не знали. Впрочем, Ирку – Комету ребята держали за пацана. К этой маленькой команде все привыкли. И только деревенские старушки, а в некоторых вопросах они были куда консервативнее королевской семьи Великобритании, высказывали недовольство:
- Девочка, а всегда с пацанами. Ну, ни минуты на месте. Комета. Вот те крест, Комета.
Анастасия к шалостям названой племянницы была терпимее и дальновиднее:
- Ничего, пусть побегает вволю, вот подрастет, войдет в девичью пору, все измениться.
Иркина тетка оказалась права. Все изменилось, в то лето, когда Ирке-Комете исполнилось пятнадцать. Из старенькой видавшей виды пятерки навстречу тетке выскочила не девчонка с обкусанными ногтями в старых джинсах и кедах, а юная девочка-подросток, почти девушка в аккуратном, старательно выглаженном платье.
Это было не единственное, что поменялось в Комете. Стала она тянуться к деревенским девчатам, бегать с ними в клуб, на речку, о чем-то секретничать в уголках с новыми подружками. Нет, она не поссорилась с Витькой и Саньком, и так же каталась с ними на велосипеде и таскала яблоки из колхозного сада. Но все это она делала как бы без удовольствия, без куража, по привычке что ли.
Мальчишки не сразу заметили эти перемены. Глаза у них открылись в тот день, когда зайдя в дом к Саньке, минуя его и уплетавшего пирожок Витьку, Комета прошмыгнула в комнату старшей Санькиной сестры. Из-за плотно закрытой двери слышался девичий смех и впервые друзья почувствовали себя лишними в жизни Кометы.
Конец этой детской дружбе наступил следующим летом. Преображение, Кометы продолжалось, Ирка из нескладного угловатого подростка превратилась в юную девушку. Еще больше вытянулась, а где надо – округлилась. Привезла с собой в деревню прошлогодний номер журнала «Бурда», блестящие клипсы и колготки в сеточку. Журнал обеспечил ей популярность женской половины деревни, переснимавших выкройки, а колготки в сеточку очередную порцию критики со стороны местных блюстительниц приличий.
Витька и Санька перемен Кометы сначала не одобрили, их и раньше в ней все устраивало. А когда узнали, что Комета решила изменить себе имя, и стала называться Ирен, долго смеялись. Как ни странно, но новое Иркино имя среди девчонок прижилось. Ирок то было несколько, случалось их путали, а Ирен однозначно одна. Сестра Саньки, Светка всерьез обдумывала, не поменять ли имя и ей, но не могла решить в кого лучше заделаться, в Стеллу или Селесту.
С Санькой и Витькой Ирен почти не общалась. Недостатка внимания она не ощущала, кавалеров ей хватало с лихвой. Два друга, привыкшие к Комете, как к хорошему товарищу, не видели ее распускающейся красоты и усиленно на нее обижались.
Заметить, что Ирен стала красавицей, помог Мишка, целующий ее в тени большой березы за клубом. А заметив красоту бывшей подружки, парнишки не нашли ничего лучше, как пополнить ряды ее вздыхателей. Наперегонки они приносили ей лесную землянику и букеты полевых цветов.
Общение между ними возобновилось, но его окрасило соперничество мальчишек за внимание Кометы. И когда по старой памяти они вместе поехали в соседнее село, и Санька отстал, Витька, против обыкновения, не остановился, а наоборот, добавил скорость. Комета умчалась вместе с ним. Вернувшись домой, Санька забил досками дырку в заборе между двумя дворами.
Весь следующий учебный год ребята, как могли, избегали друг друга. Что их дружба закончилась, всем было ясно. О причине окончания почти все догадывались. После выпускного пути бывших друзей разошлись окончательно. Получив школьный аттестат, Санька пошел учиться на ветеринара, Витька, проваливший экзамены в политех, ушел в армию.
В то лето Комета к тете Насте не приехала, тоже сдавала вступительные экзамены, а потом укатила на море. Но слухи о ней до бывших друзей и подружек доходили.
Дочь председателя колхоза Ленка училась в том же институте что и Ирен, правда на курс старше. Девчонки не дружили, но в коридорах альма-матер встречались. Со слов Ленки, Ирен стала просто шикарной девицей, тусуется в крутой компании, на студвесну пришла в сногсшибательном струящемся блестящем комбинезоне. После пар ее часто встречает какой-то взрослый, очень не бедный мужчина и, говорят, что он даже купил ей машину.
Внезапно, когда ее никто не ждал, Ирен примчалась в деревню к тетке среди ночи. И примчалась она не на новеньком блестящем авто, а на мотоцикле брата, заплаканная и перепуганная, в вечернем платье, перепачканном дорожной грязью, так же, как и мотоцикл. Дня через два, за сумкой с ее вещами съездил в город Вовка, причем сумку он забирал не из квартиры родителей Ирен, а у каких-то друзей ее отца. Было ясно, что Комета попала в очень нехорошую историю.
Больше месяца прожила Ирен у тети Насти. Дня три или четыре она не выходила из дома, плакала и вздрагивала от каждого стука в дверь. Потом отошла, стала смеяться, выходить на улицу, как раньше бегать на речку и ходить в клуб, опять будоража умы местных парней. И, неожиданно для себя самой, закрутила роман с вернувшимся из армии Витькой.
Мать Саньки, он уже окончил техникум, и работал ветеринаром в колхозе, тихо радовалась, что не ее сын стал объектом внимания Ирен. Деревенские бабы сочувственно смотрели на мать Витьки, в то время как их сыновья смотрели на Витьку с завистью. Сам Витька не сводил глаз с Ирен. Тетка Анастасия их отношения не одобряла, и часто говорила вернувшейся под утро Ирен:
- Смотри, Ирка, доведешь ты парня до беды.
И беда случилась, не зря в старину говорили, что комета приносит беду. Поздно ночью, когда Витька и Ирен, возвращавшиеся с дискотеки в районном центре на попутке, подходили к околице, их ждали две машины.
Двое парней, выскочившие из одной, без лишних разговоров затолкали в нее Ирен, и машина сразу сорвалась с места. А три парня из второй стали мутузить Витьку. Служил Витек в ВДВ, хрупким и беззащитным он никогда не был, но те трое тоже не в Смольном институте образование получали. Да и трое против одного – расклад сил точно не в пользу последнего. Тем более работали эти трое быстро и профессионально.
Неизвестно, чем бы эта история закончилась для Витьки, если бы, непонятно откуда, не появился Санек. Тот самый невысокий худенький Санек, который никогда не умел и не любил драться и которого по состоянию здоровья не взяли в армию. Сжимая в руке кирпич и крича: «Убью, с@ки» он один пошел на троих. И что-то было в его глазах, что эти трое, бросив избитого Витьку, сели в машину и уехали.
Виктора выписали из больницы через две недели. Когда он вернулся домой, в соседском заборе опять были сняты две доски.
Ирен в их жизни больше не появлялась. Ленка рассказала, что видела ее в деканате, выглядела, как всегда, шикарно, забирала документы, переводилась в Питерский вуз. Слухи о ней ходили долго и разные. Бывшие худенькие деревенские девчонки, многие давно уже жены и матери, некоторые даже дородные, почему-то любили ее вспоминать.
Кто-то говорил, что она стала моделью, якобы даже где-то видели ее фотографию на обложке журнала. Кто-то предполагал, что ее убили во время какой-нибудь разборки, на которые были так щедры лихие девяностые. В общем, слухи были разные. Но все оказалось более прозаично.
Жена Вовки, Светлана, та, которая не состоялась как Стелла, показала фотографии фрау Ирен Фогель. С глянцевых снимков равнодушно улыбались почти не изменившаяся Ирен, ее супруг, герр Фогель и их двое детей. Вовка и его жена Светлана гостили у них в Кёльне.
Фогель, в переводе значит птица. Залетевшая в дом птица приносит беду. Впрочем, как и пролетающая комета. Птица или комета – неважно. Главное, пусть не показывается на их горизонте.
* * *
Зимним вечером в доме Виктора Сергеевича было весело и шумно, отмечали рождение первого внука. Хозяин вместе с другом курил во дворе.
- Ты, знаешь, Витька, я же тогда с кирпичом в руке тебя ждал. Я Ирку с шестнадцати лет любил, потому и женился только ближе к тридцати.… Когда вас вместе увидел, решил, убью тебя...
- Ты, Санек, решили, а жизнь все по другому порешала. Пошли в дом, наши ждут, да и во дворе стало морозно