Впервые Тимур пожалел, что вообще впутал Дарью в эту авантюру с Тоцким и Симоной. В жизни иногда приходилось учиться не только на чужих ошибках…
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/osobyi-otdel-i-kgb-6376281701d7f93c3f9e7830 )
Горячую тему любимых женщин сходу подхватил капитан КГБ:
– А у подруги Тоцкого возникнут проблемы ещё серьёзней. У неё же нет папы генерала? Мы уже в понедельник будем знать её данные и место работы. Есть у нас кое-какая информация, только проверить осталось через немецких коллег. Жаль, сегодня не успеваем, а по выходным коллеги не работают. Орднунг!
И последний гвоздь в нелегальную жизнь бывшего начальника вещевого склада мотострелкового полка вбил действующий начальник особого отдела этой же части:
– Тимур, а вот граница твоему дружку будет перекрыта с сегодняшнего дня. Обратно в Союз только в нашем сопровождении. Могу лично удостоить Тоцкого такой чести. Пусть пакует чемоданы и едет со мной нормально в поезде, или пусть переплывает пограничную реку тёмной ночью.
Контрразведчики говорили профессионально, быстро и напористо. Начальник войскового стрельбища переводил взгляд с одного офицера на другого и не успевал за потоком полученной информации и со своими выводами. Прапорщику явно не хватало паузы для принятия решения.
Кантемиров помотал головой:
– Подождите, товарищи офицеры! Мы же с вами так и не определились – кто из вас злой следователь, а кто – добрый?
– Всё умничаешь, студент? – Путилов встал, подвинул свой стул ближе к оппоненту и уселся лицом к лицу. – И твоя судьба сейчас под вопросом. У тебя уже пять суток на лбу написано, и мы добавим столько же. А за это время сами разберёмся и с твоим другом, и с твоими подругами. А вот потом и за тебя возьмёмся плотно. С чувством, с толком и с расстановкой. Глядишь, за эти десять суток сплошных занятий по строевой подготовке на гауптвахте ты, прапорщик, поумнеешь и перестанешь борзоту демонстрировать.
– Прапорщик, а ты становишься популярным, – майор Яшкин встал с кресла и оказался за спиной Тимура. Капитан Путилов поднял голову и заметил, как коллега подал знак о переходе ко второму акту дрезденского балета. Тут главное не перегнуть палку…
Контрразведчики синхронно показали молодому человеку кнут, теперь пришла очередь и за пряником. Комитетчик улыбнулся начальнику стрельбища:
– Не говорите, товарищ майор! Все любят Кантемирова: и командир полка, и комендант гарнизона. Вот даже целый генерал-лейтенант не оставил без внимания нашего прапорщика. Но, если взять в целом, Яков Алексеевич – Тимур по большому счёту нормальный советский гражданин. Родину любит и ни в какие ФРГ с Западным Берлином сбегать от нас не собирается.
– Да и по службе вроде нареканий нет. И нам периодически помогает... – Подхватил эстафетную палочку особист полка. – Ремня бы ему, конечно, всыпать не мешало. Но, может быть, прапорщик всё же серьёзней подумает о судьбе своих друзей и подруг. Да и о себе подумать не мешало бы… Чего молчишь, прапорщик?
– Думаю! О себе и о вас…
– Кантемиров, ты больше о себе думай и о дочке генеральской. О себе мы как-нибудь сами позаботимся. Неужели, подставишь подругу? – майор вернулся на своё место и ногами подкатил кресло ближе к прапорщику. – Не по-нашему это, не по-советски получается. Пять минут тебе, прапорщик, на раздумья. Ждём!
Тимур по очереди посмотрел на офицеров. Ни у Путилова, ни у Яшкина ни один мускул не дрогнул на лице. Оба матёрых контрразведчика смотрели на юного собеседника спокойно и хорошо представляли, что творится сейчас в его голове. Кантемиров встал и подошёл к окну вышки…
Прапорщик не мог знать всех нюансов работы секретных спецслужб дрезденского гарнизона, и особо знать не хотел. Сейчас его больше волновала судьба Дарьи и немного дальнейшая жизнь Толика с Симоной.
О себе Тимур пока не думал. Да и некогда было. С самого начала этой афёры начальнику стрельбища была не по душе вся эта канитель с паспортом Тоцкого и нелегального возвращения в ГДР.
Вписался в эту тему только ради своего товарища и его подруги. Хотел как лучше, а получилось только хуже для всех. Ещё и Дашу втянул...
Кантемиров тяжело вздохнул и повернулся к контрразведчикам:
– Если сегодня вечером я сам приведу Тоцкого, я могу знать, что будет дальше с ним?
– Поторговаться решил с нами, прапорщик? – капитан КГБ подошёл ближе, встал рядом и посмотрел в окно.
– Виктор Викторович, я сегодня сдам друга. Впервые в жизни... А меня с детства учили, что закладывать своих – это западло. Поэтому, считаю, что у меня есть право знать, что с Тоцким будет дальше? И с его подругой тоже…
Комитетчик посмотрел на армейского коллегу. Кто-то же должен быть «добрым следователем»?
Майор улыбнулся прапорщику:
– Да ни хрена не будет! Если сегодня сам придёт, поговорим по душам, пару бумаг подпишет, переночует в Доме советско-германской дружбы и завтра с утра со мной на поезд «Дрезден – Брест».
– Знаю я ваши бумаги.
– Тимур, а ты чего хотел? Или потоскует до понедельника на гауптвахте вместе с тобой, потом ты «У Тельмана» останешься свои сутки догуливать, а дружка твоего в Потсдам, в следственный изолятор. А дальше пусть прокуратура разбирается, – особист разозлился не на шутку и тут же перестал быть «добрым следователем»
– Вот тогда и сами ловите Толяна. А я пойду кабель копать. Мне командир полка отсрочку дал до окончания проверки.
– Дурак ты, Тимур! – Путилов сморщился от слова «проверка» и, видя, что Кантемиров может сорваться с крючка, решил стать «хорошим человеком» и немного открыть карты. – Бумаги подпишет только для нашей отчётности. И по большому счёту прапорщик Тоцкий здесь на хрен никому не нужен. Ни тебе, прапорщик, ни нам. Вот скажи нам честно – ну, зачем Тоцкий вернулся в ГДР?
Тимур тяжело вздохнул, с секунду подумал и со всей искренностью ответил:
– Толян под замену влюбился по уши. Совсем голову потерял… Блин!
Контрразведчики переглянулись. Ситуация проясняется и прапорщик вроде склонен к сотрудничеству. Путилов с Яшкиным на самом деле были нормальными мужиками, каждый воспитывал дочь и у каждого ждали второго пополнения в семье. Поэтому офицеры с пониманием отнеслись к слову «влюбился по уши».
Майор подошёл к окну и встал с другой стороны прапорщика:
– Так что получается – Тоцкий к своей бабе вернулся в Германию?
– Так и получилось. Жениться на ней собрался.
– А по нормальному не мог?
– А кто же его, военнослужащего, отпустит за границу? – Кантемиров отошёл от окна и по привычке хозяйственно уселся в кресло за пультом. – Тоцкий документы на вызов в Союз привёз подруге своей. И у неё ещё ребёнок есть. Сын.
– Сын от Тоцкого? – повернулся от окна особист.
– Нет. Симона в разводе, – прапорщик выдал имя подруги Толяна, осознал промах слишком поздно и слегка прикусил себе язык.
– Так говоришь, Симона? – вернулся на стул комитетчик и предложил начальнику стрельбища: – Тимур, погуляй ещё раз минут пять на свежем воздухе. Только далеко не ходи, бегать за тобой никто не собирается, а нам с товарищем поговорить надо.
Прапорщик кивнул, встал с кресла, вышел и сбежал вниз по лестнице…
Капитан КГБ и майор Особого отдела посмотрели друг на друга и поняли, что в данный момент они думают об одном и том же.
Первым на всю вышку высказался майор:
– Любовь-морковь, едрит её в одно место! Ладно бы деньги, или просто не нагулялся с немками, так нет же – этого прапора потянуло на высокие чувства к иностранной гражданке. Две границы пересёк из-за своей Симоны. А если они со своей любовью на Запад рванут?
– С ребёнком? – скептически ухмыльнулся капитан и, немного прикинув что-то про себя, добавил: – Хотя, в принципе, могут. А сына потом заберут. Была у нас информация, что этот начальник вещевого склада частенько в Интершопе закупается. Валюта у него точно есть. Да и у вашего отличника боевой подготовки неправильные деньги тоже периодически проявляются. И не только дойчмарки.
– Доллары? – удивился особист.
Комитетчик только кивнул и задумчиво посмотрел с окна вышки на начальника войскового стрельбища…
Прапорщик Кантемиров коротал время, развлекаясь тем, чем обычно пехота развлекалась, стоя рядом с Центральной вышкой войскового стрельбища Помсен – кидал на точность камешки гравия в дорожный знак «Проезд запрещён», установленный перед асфальтированной площадкой. И судя по дыркам на этом металлическом знаке, пехота упражнялась на точность не только камешками. Особенно на ночной стрельбе. Этот знак меняли примерно раз в полгода.
Майор Яшкин посмотрел в окно и ухмыльнулся:
– А этому хоть бы хрен! Оба под тяжкой статьёй ходят и в ус не дуют...
– Не скажи, коллега. Сейчас у прапорщика идёт усиленная работа мозга – сдавать нам своего друга, или дурачком прикинуться. И я уверен, что сейчас он больше о своей подруге думает, чем о Тоцком…, – задумчиво сообщил сотрудник в штатском и взглянул на майора. – Яков Алексееич, а ты представляешь, что с нами будет, если эти безумные влюблённые смогут улизнуть на Запад?
– Тогда мы с тобой, Виктор Викторович, будем служить далеко на Востоке. Если вообще будем служить…
Офицеры окинули взглядом полигон и задумались о тяготах и лишениях своей секретной службы. О той самой, которая на первый взгляд как будто не видна…
Под окном, прапорщик, который честно жить никак не хотел, наловчился со своими маленькими снарядами, и гулкий звук попадания в металлический круг стал разноситься по полигону гораздо чаще и каждый раз эхом отдавался в головах контрразведчиков, побуждая офицеров к активным действиям.
Оба страстно желали дослужить на дальних, но западных рубежах нашей необъятной Родины, и эта служба в Германии сейчас полностью зависела вот от этого метателя камешков за окном Центральной вышки войскового стрельбища Помсен.
Майор быстро спросил:
– Коллега, за какой срок мы сможем сделать визу в Союз этой пока незнакомой Симоне? Надо им кинуть кость. Пусть на хрен женятся и делают что хотят, лишь бы сейчас этих любовничков убрать из ГДР.
– Если у женщины нет никаких проблем со Штази, нужны сутки, чтобы только в Берлин смотаться. Документы проведём быстро по нашей линии.
– И это гут! Виктор Викторович…
– Можно просто, Виктор, – перебил комитетчик и добавил: – И давай уж, на ТЫ. В одной мы с тобой упряжке оказались из-за этих любителей красивой жизни. Чтобы их…
– Согласен! И про прапорщиков тоже…, – майор пожал руку капитану. – Виктор, думаю, будет лучше, если ты сам предложишь начальнику стрельбища выбор на тему: «Что такое хорошо, и что такое плохо». Ко мне прапорщик уже привык по нашей работе. А твою контору все боятся.
– Да в последнее время уже не все. Особенно прибалты и Кавказ. Не знаю даже, что завтра будет. Страна шатается, Яша.
– И опять я солидарен. Тогда давай пока глобальные темы оставим в сторону, и разберёмся с этим прапорщиком быстро и качественно. Как нас с тобой учили в своё время.
– Зови наглеца.
Кантемиров, в самом деле, впервые решал главный вопрос на настоящий момент своей жизни – сдавать контрразведчикам своего товарища или прикинуться валенком? До этого случая у парня такой вопрос даже бы не стоял в голове. Сдавать своих – западло при любых обстоятельствах. А тут Дарья… Что делать?
Тимур уже понял, что никаких доказательств на него у офицеров нет. Только информация, что Толян в Дрездене. Всё! Прапорщик метнул следующий камешек: «Блин, говорил же ему сколько раз – не хрен здесь делать!».
Даже сейчас, размышляя о выходе из этой ситуации и бросая камешки в металлический круг, Тиму представлял себе по очереди в качестве мишени лица своего друга, особиста полка и Директора дома советско-германской дружбы.
И что интересно, в лицо предполагаемого Толика метатель попадал чаще остальных. Внутренне прапорщик, постоянно думая о Даше, уже сделал свой выбор.
С балкона вышки раздался голос майора:
– Тимур, поднимайся к нам!
Обращение по имени и призыв «к нам» несколько успокоили парня. Начальник стрельбища быстро поднялся по гулкой лестнице, зашёл в зал и по привычке вновь уселся в кресло за пультом…
Оба контрразведчика стояли по разные стороны огромных окон вышки. Кантемиров заинтересованно взглянул на офицеров – кто из них теперь будет «хорошим следователем», а кто «плохим»? Капитан Путилов перехватил взгляд прапорщика, улыбнулся совсем невесело и тихо сказал:
– Встать, прапорщик.
Если бы команду рявкнул майор, Тимур испугался бы меньше. Директор Дома советско-германской дружбы произнёс эту фразу совсем не по дружески, и сказал так, что прапорщик вмиг осознал, что игры в «плохих и хороших следователей» закончились.
Перед ним стояли два матёрых контрразведчика, у которых остался только один единственный вопрос – сожрать этого бурого прапорщика до обеда или после?
Кантемиров понимал, что лично на него у офицеров ничего нет, и по инерции продолжал борзеть:
– Ещё могу «упасть и отжаться»
– Успеешь ещё – «и упасть, и там пропасть, на дне колодца. Как в Бермудах, навсегда…» – за свои валютные операции.
– Виктор Викторович, какие операции, какой колодец?
– Сам же мне тут недавно в спортзале Высоцкого напевал.
– Теперь понял. Нет у меня никакой валюты, и не было.
– Кантемиров, мы с тобой оба знаем, что есть и была.
– Тогда, ищите.
– Пока не до тебя… А твоего Тоцкого мы гонять будем по всей ГДР, как вшивого по бане. И у него осталось максимум пару суток. Это без выходных.
– Тоцкий такой же мой, как и ваш – гражданин СССР.
– Прапорщик, тогда молись своему богу, чтобы этот гражданин не начал первым петь про тебя и валюту, когда мы его с подругой прижмём. И нам всё равно – кто из вас раньше запоёт – или ты, или Тоцкий, – совсем не по-доброму ухмыльнулся комитетчик.
– На понт берёшь, начальник?
– Тимур, ты свои поселковские понятия себе же в жопу и засунь. С тобой пока нормально разговаривают.
– Да конечно, нормальный и интересный у нас с вами, Виктор Викторович, разговор получается – про статью 88 Уголовного Кодекса РСФСР. А санкции, я и без вас знаю.
– Вот видишь, студент, какой ты грамотный? – подключился к диалогу с другой стороны особист полка. – Поэтому быстро перестаём борзеть и тупить. Тимур, мы говорим с тобой нормально, и заметь, практически у тебя дома. А не тащим тебя в околоток – признания с тебя вытряхивать.
– А я ничего не знаю.
– А нам от тебя ничего и не надо. Нам надо быстро с Тоцким поговорить и всё. В его же интересах, и в интересах его невесты, как ты там сказал? Симоны.
– Ни хрена себе интересы – Толяна на губу, Симону в Штази?
– Не хами, прапорщик! Ты же в ЛГУ учишься, – иначе улыбнулся Директор Дома советско-германской дружбы и продолжил: – Тоцкий под сопровождением завтра уезжает в Союз. А его Симоне быстро оформляем документы и отправляем вслед.
– А вам какой резон так суетиться с ними?
– Прапорщик, а ты вспомни шумиху в этом году вокруг письма Горбачёву от сверхсрочника с соседнего гарнизона, – ответил честно начальник особого отдела мотострелкового полка. – Там тоже была большая и чистая любовь к немке, ядрён-батон! Вам всё своих баб не хватает? А вот нам такого повтора не надо. Отправим обоих тихо в Союз, и пусть там женятся – переженятся, как хотят, в различных позах.
Майор Яшкин уже ходил по залу и, размахивая руками, показывал, как будут жениться Толик с Симоной в Советском Союзе.
Тимур задумался… Всё же есть резон в словах контрразведчиков...
(продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/osobyi-otdel-i-kgb-chast-5-637e2a3b4a40eb5b18087fb3)
P.S. Ещё раз напомню о книгах. Я успел выпустить в электронном формате пять книг о службе прапорщика Кантемирова в ГСВГ: "Кто сильней - боксёр или самбист" и четыре книги о секретной работе лейтенанта милиции: "Жизнь за жильё".
Все книжки продаются на платформе "Цифровая витрина", которые находим по названию, или по автору – Роман Тагиров. Первые пять по 99 руб за штуку, остальные - по 149р (они гораздо больше по объему):
Предлагаю желающим купить всё разом (9 штук) за 600 руб…
Деньжища скинете мне на карту Сбера, а я отправлю книги в четырёх письмах.
Так быстрее доходят, уже выслал многим камрадам. Кому интересно, пишите мне на tagitus@yandex.ru
