С годами люди меняются. Все меняются. Меняются в разную сторону. В чем-то становятся сентиментальны, чувственны, легко ранимы. Где-то полное безразличие, притупление чувств, утрата прежних острых ощущений. Это я наблюдал, когда был возле покойного моего отца. Хотя до последних дней он был в ясной памяти и здравом уме. Но был несколько печальным от жизни. Звонит ему однажды его друг юности Малаев Абдула. Отец болел, был уже слаб, но разговаривать мог. Абдула более15-20 лет как потерял зрение, но относительно бодро чувствовал и физически здоров. Я подслушиваю их разговор. Абдула спрашивает у отца, как он себя чувствует, болеет ли. Отец отвечает:
- Ну как тебе сказать, Абдула, не так хорошо как до сих пор чувствовал и не так плохо как дальше должно быть. Ясно, что предстоит болезнь и уход из этого мира. Благодарю Аллаху за отпущенные дни, удивляюсь как мы выжили и прожили так много лет. Детство ведь тяжелое было у нас. Помнишь, как мы с тобой в холодную осеннюю ночь возле аула Барнаб выкопали с чужого огорода картошку, съели ее в сыром виде и переночевали в сене в каком-то хлеву? - говорит отец и уставился на потолок печальным взглядом. Далее Абдула ему по телефону рассказывает, что то, я не слышу это. Судя по всему, идут подробности той голодной, осенней ночи начала 50-х прошлого столетия. Как мне рассказали, после семилетки в селе они пошли в Тлярата учиться, им сказали, что в интернате мест нет и они возвращались домой.
По дороге наступил вечер и пришлось найти себе пропитание в виде сырой картошки и ночлег. Отец потом пошел в интернат горцев в город Изберг учиться. После продолжительных кивков в поддержку разговора с другом отец продолжил, но то, что он сказал после меня сильно впечатлило. После небольшой паузы отец спрашивает.
- Ты помнишь Абдула как много мы смеялись в молодые годы. Смеялись порой даже без причин. Столько непонятного смеха и веселья было. Я знал, что с годами силы физические уходят с тела, но я не знал, что бывает такое внутреннее опустошение души, безразличие ко всему и непонятное ожидание. Помнишь как много мы смеялись, я сейчас даже не помню когда я в последний раз смеялся, оказывает вот это состояние как смех, какая то радость жизни уходит от человека полностью к 80 годам и после... Далее был у них непродолжительный разговор, отец попрощался с другом и небрежно положил телефон на столик, отвернулся к стенке и лежал.
Я не хотел нарушить эту тишину и было ужасно жаль его.
Это были последние месяцы жизни отца. Но вот эти слова "помнишь мы много смеялись, теперь даже не помню, когда я смеялся" очень часто всплывают у меня в памяти и ведут к определенному осмыслению жизни. Как я понял, к старости у людей появляются два противоположных чувства: с одной стороны - сентиментальность, чувственность, острое восприятие жизни, с другой - опустошение, безразличие ко всему, что кругом, потеря интереса к жизни, радости, смеха. Эти оба состояния я наблюдал у покойного Расула Гамзатова тоже. Он слезился когда читали ему стихи молодости или когда всплывало что то из минувших дней.
Давно не звонил академику Шамилю Алиеву. Вчера вспомнил и позвонил. У нас с ним приятельские отношения более 20 лет, не смотря на разницу возраста. Он очень сложный для беседы, как я ранее писал, с него идет сумасшедший поток разносторонней информации, сразу это переварить сложно бывает. Но слушать его очень интересно. Он начал мне тут же по телефону цитировать стих Евтушенко: "Чувство жизни нет, без чувства смерти, мы уйдем отсюда..." чего-то чего-то дальше. Я попросил У Гимбатовича остановиться и признался, что, не смотря на признанную гениальность Евтушенко, меня не так сильно цепляют его стихи как самого Шамиля Гимбатовича. Но в этом стихе, что Шамиль читал заинтересовала одна деталь. Там дальше есть у Евтушенко, что в детстве снег пушистый кажется еще пушистее, зеленые холмы - зеленее чем сейчас, что-то такое. И тут же в моей памяти прорезались слова моего покойного отца, что не помнит, когда смеялся, раньше в молодые годы было много радости, красок жизни, остроты восприятия, а сейчас этого нет.
Значит почти у всех постаревших людей, кто размышляет о пройденном пути и о том, что предстоит примерно есть такое мировосприятие. Где-то острое, что сворачивает слезы, где-то безразличие и обреченность. По Евтушенко, где я академику признаюсь, что не цепляет меня то, что он цитирует есть такой нюанс, который требует объяснения. Мы с Шамилем Гимбатовичем оба любим поэзию. Но мы любим разную поэзию. Он ищет какие-то глубокие смыслы, формы и формулы, а мне это как-то неинтересно, важно бывает чувства поэта прежде всего. Ныне покойный Газимагомед Галбацов и Хамис Шамилова любили читать в наших компаниях один стих Евтушенко, обрывками помню:
"Идут белые снеги,
Как по нитке скользя,
Жить и жить бы на свете,
Но наверно нельзя.
Чьи-то души бесследно,
Растворяясь вдали,
Словно белые снеги,
Идут в небо с земли...".
Тут и мысли, и чувства, и печаль, и тоска, и отчаяние, и смерть, и бессмертие. Далее там есть "снег заметят следы", это в жизни, но поэзия настоящая и мысли и чувства и сам поэт не какие снега не заметЯт, они останутся.
P.S Простите за эмоции, друзья, так получилось... Случайное фото отца, воспоминания минувших дней и телефонный разговор с Шамилем Алиевым привели к такому всплеску. Да помилует Аллах ушедших и побережет тех, кто в живых. Амин.