Он постоянно шмыгал носом. Чёрт знает, как мне из этого «чеховского ружья стрелять".

Он постоянно шмыгал носом. Чёрт знает, как мне из этого «чеховского ружья стрелять»…
Он постоянно шмыгал носом. Орлиным сухим носом.
Из-за этого ему в начале не очень-то доверяли в Сопротивлении – боялись, что он сломался от боли – основания для этого были более чем достаточными. Жена, двое детей, дом… Всё сожрали кровавые пасти зверей, прорвавших за линию Мажино.
Проходили месяцы, Арман Плесси (так звали этого черноволосого, слишком прямого от своего горя человека) спасал офицера за офицером. Его беззаветной храбрости поражались все. Он не боялся проводить самые отчаянные рейды по освобождению французов из застенок, он, совсем недавно получив бакалавра, проводил при свечах сложнейшие операции над ранеными.
Но его нос постоянно шмыгал, а глаза не переставая слезились от бессонных ночей.
Долго подобное продолжаться не могло. Через полгода после его вступления в Combat, в дверь Плесси вломились чёрные мундиры. Его выволокли за длинные чёрные волосы, отказывающиеся седеть….
Это было страшное зрелище: тёмные волосы обвили сухие руки так, что казалось будто не человеческие пальцы держали кудри Армана Плесси, а верные слуги дьявола удостоились пожать руку своего господина.
В подвале Арман Плесси мог бы сначала сойти за сухой дуб, выросший в бескрайнем великом лесу; через пару месяцев его можно было бы принять за мясницкую доску… Никто из близких не смог бы узнать Армана Плесси, даже по родинкам не смогли бы… Их выжигали с 43-го по 56-ой день…
Но одно оставалось неизменным – орлиный нос шмыгал раз в десять-пятнадцать минут.
Палачей это обнадёживало… Сначала… Они думали, что человек начал бояться, начал сдавать, что он вот-вот расколется. Но Арман Плесси не проронил ни слова.
Затем палачей это выводило из себя, бесили, они свирепели от того, что не могут вырвать из этого гордого кадыкастого горла ни единого звука, они страстно хотели увидеть падение… Но не видели его. Арман Плесси стоял.
Он молча дождался того момента, когда ему изувечили руки, после чего пережевал свой собственный язык.
Два с половиной месяца ежедневных «свиданий» не привели ни к чему. Армана Плесси отвели на виселицу. За несколько минут до того, как из-под его ног вышибли табурет он в последний раз шмыгнул орлиным носом.