1925 год
Тимофей Ильич сидел у печи и грел руки.
-Метель нынче суровая, о как заметает...
-Тимофей Ильич, налить сто грамм?
-Налей, Вера, налей.
Девушка достала из шкафчика бутылку и граненный стакан. Она перестала вздрагивать каждый раз, услышав свое новое имя. Сперва ей было непривычно, но за два года она уж стала забывать, что Елизаветой ее крестили.
Чего не скажешь о Надежде, которую все знали как Соню. Было видно, что это имя доставляет ей боль и страдание, но ее старшая сестра понимала - это и так слишком легкая расплата за ее деяния.
Два года назад они с Тимофеем Ильичем переехали в село на 336 домов, здесь была небольшая школа на три класса, начальная. А вот в старшие классы Соне предстояло ходить в другое село.
-Они все младше меня, - хныкала Соня.
-Да чего ты выдумываешь? - Вера строго посмотрела на сестру. - Матвей старше тебя на год, Ирина и Василий твои одногодки.
- А остальные? - Соня топнула ножкой. - Мама, наверно, смотрит на нас с небес, и ее душа плачет, глядя на то, как выживаем мы при этой Советской власти.
Вера, которая в последнее время часто колотила сестру за длинный язык, вновь ударила ее наотмашь.
-Язык что помело! Неблагодарная девчонка, ну что тебе не хватает? Да хочешь знать, в то время, когда я училась, мать с отцом отдавали все сбережения на мое образование, а ты получаешь его бесплатно! Отец людей лечил за плату, а мы получаем лечение бесплатно! Знаешь, какое у нас имение было? Продувало со всех сторон, в зимние месяцы зуб на зуб не попадал. А здесь, несмотря на то, что север, мы живем в теплом добротном доме! Благодаря Тимофею Ильичу у тебя есть одежда, еда, крыша над головой! Что тебе еще не хватает, а? Скажи!
-Фамилии! Мне не хватает моей истинной фамилии!- закричала младшенькая.
-Ах, фамилии! А чем тебе эта плоха? Не фамилия красит человека, а человек фамилию. И если бы не твой жестокий и подлый поступок, мы сейчас бы и жили со своей фамилией, в том крохотном селе, где на нас бы смотрели с презрением. Легче тебе было бы? А что сейчас? Ты учишься, сытно ешь, я в школе учу деток. У нас есть то, чего нет у многих "бывших", которые живут в глухих селах Сибири или работают на рудниках. Но если ты этого хочешь, то можешь выйти и всем рассказать про свою фамилию. мы тотчас же отправимся на рудники или лес валить, коли вообще в живых останемся. Но ты не только нас, ты и Тимофея Ильича погубишь.
- Да что ты все о Тимофее Ильиче печешься? Он тебе кто?
-Он муж мой!
- Муж, - фыркнула сестра. - А что же ты со своим мужем не спишь вместе?
-Это не твое дело, - произнесла Вера, снимая со стены старые вожжи, приготовленные для сестры, которую она время от времени учила уму-разуму...
Соня была права - Вера, которая еще два года назад была Лизой, с мужем не делила постель, он к ней как к дочери относился, но в селе никто об этом не знал. Все считали ее женой главного по поселку и относились к ней уважительно. Надю, которая стала Софией, считали ее дочерью.
А еще Веру полюбили за ее воспитанность и вежливость, за ее ум и доброту. Когда год назад вбили последний гвоздь в сельскую школу, Тимофей Ильич оформил ее учительницей, за что она была ему премного благодарна. Она любила детей, и с некоторых пор стала мечтать о своих. Но разве суждено ей? Недавно пришла она к Тимофею Ильичу и попросила:
- Пусть вы мой муж только по документам, но на сторону смотреть я все равно не имею права.
-Что ты задумала, девка? - натягивая одеяло на себя, спросил Тимофей Ильич.
- Ребеночка хочу, своего. Как мать хочу состояться. Мне ведь годков уж сколько, другие в моем возрасте по несколько детей уже имеют, я же даже не целовалась ни с кем ни разу.
-Помочь не могу ничем, - вздохнул Тимофей Ильич. - Я на тебя иначе как на дочь смотреть не могу, хоть и не родная ты мне. Да и не работает у меня ничего... Там.. Ступай, не вгоняй в краску старика.
С этими словами мечты о материнстве остались лишь мечтами. А думать о том, что она может выйти замуж после смерти Тимофея Ильича, она не хотела - привязалась она к нему, полюбила как отца родного, ведь он столько для нее сделал, и сердце у него доброе. И смерти ему она не желала...
***
Она шла вдоль села, улыбаясь яркому весеннему солнцу. Вот и новый день, сейчас ее ученики сядут за парту и она начнет урок...
Мысли прервало ржание лошади, обернувшись, она едва успела отскочить - животное неслось сломя голову, а всадник на ней едва удерживался в седле.
- Тпру, негодная!- натягивая уздечку, прокричал мужчина, но лошадь остановилась только когда сделала несколько кругов.
- Что, объезжаете? - спросила она, узнав его - это бригадир животноводческой фермы Никита Емельянович.
- Объезжаю, но до чего строптивая кобыла попалась, норов упрямый.
- Может, поласковее с ней надо?
-Может и поласковее, но она же не девка на сеновале.
- Слезьте, - скомандовала она, подходя к гарцующей лошади. Никита Емельянович буквально сполз с лошади и передал ей уздцы. Девушка подошла к животине, погладила ее по морде и, поднявшись на цыпочках, стала шептать ласковые слова, при этом заглядывая в ее добрые и умные глаза. Лошадь успокоилась, а Вера тем временем погладила ее по загривку, засунула ногу в стремена и быстро оказалась в седле. Тут же наклонившись, она вновь ее погладила ласково, а потом тихой рысью повела вперед.
На урок она немного опоздала, но оно того стоило - испуганная кобыла успокоилась под ее тихий и ласковый шепот и не сбрасывала из седла свою новую наездницу. Никита Емельянович цокал языком от восхищения.
- Вот это да! И как вам удалось? Я неделю с ней борюсь, никакого толка - либо стоит, либо галопом несется.
-Ласковое слово и кобыле приятно, - рассмеялась девушка.
-А не могли бы вы...
- Что?
- Простите, у вас, наверное, своих забот хватает...
- Вы хотели попросить меня чтобы я объездила лошадь?
-Да. Но Тимофей Ильич вряд ли..
-Он не будет против. А я с радостью выполню вашу просьбу. Только для начала дайте имя ей.
После полудня Вера подошла к Тимофею Ильичу и обрисовала ситуацию.
- А чего? - поглаживая усы, ответил он. - Почему бы и нет. Ступай. И Никита вроде человек приличный.
-Вы что имеете в виду?
- Я ничего не имею. Совершенно.. - но взгляд у него был лукавый. Вера улыбнулась.
-Вы неправильно все поняли.
-Да лучше бы правильно понял. Слушай, Вера, ты ничем мне не обязана, и дело молодое, я все понимаю, оттого никаких препятствий. Рад только буду..
Вера покачала головой и вышла из дома.
Через два часа, ведя под уздцы Молнию, именно такое имя ей дал Никита Емельянович, Вера слушала комплименты в свой адрес.
-Уму непостижимо! И где вы научились только так лихо управляться с лошадьми?
-С детства их любила, - пожала она плечами. - Да и что здесь удивительного? Каждая вторая баба в селе может похвастаться отличной ездой.
- Езда это одно, а вот норов животины усмирить, это другое.
Он шел и восхищался ею, а Вера вдруг почувствовала, что смущается перед ним, что ее сердце как-то странно учащенно бьется, а когда они подошли к дому, она испытала сожаление от того, что пришлось им расстаться.
Он вроде бы тоже уходить не спешил, топтался на одном месте, а потом вдруг попросил, краснея:
-Вера, приходите завтра на ферму, я вас познакомлю с другими лошадьми. А еще у нас есть два коня, породистые... Вам интересно будет.
-С удовольствием приду.
-А муж ваш.. Он против не будет?
-Не переживайте на этот счет.
Тимофей Ильич встретил ее с хитрой улыбкой.
-Ну как все прошло?
- Молния оказалась строптивой, но мы нашли к ней подход..
- А Никита?
- Что Никита? Не его же я объезжала.
- А зря. Мужик-то он хороший, несчастный только.
-Почему несчастный? У него есть жена, ребенок.
-Да ты хоть бы глаза свои разула и жизнью других людей в селе поинтересовалась! Не жена она ему, а сестра, годков то ей всего семнадцать! А ребятенок трех лет имеется, это да, да вот только жена его родами скончалась.
- Господи, бедный Никита Емельянович. Я даже и подумать не могла.
- Присмотрись к мужику. А чего...Такие на дороге не валяются.
-Тимофей Ильич, как вы можете? - сурово сдвинув брови, Вера посмотрела на него. - Вы муж мне, вообще-то, али забыли?
-Муж, муж...А к мужику присмотрись, - кряхтя, Тимофей Ильич встал, и вышел из дома.
А девушка села на кровать и уставилась на противоположную стену. Она пыталась разобраться в себе. Неужели за эти пару часов Никита Емельянович проник в ее душу? Да такого не бывает!
Но ее молодое тело и открытая душа были готовы окунуться всей головой в любовное приключение. Она вдруг испытала желание стать счастливой, любить и быть любимой. Не как дочь, не как сестра, а как женщина...
С тех пор они виделись с Никитой Емельяновичем все чаще и чаще, стараясь не давать повод для сплетен. Но, оставшись наедине, они могли коснуться друг друга руки или долго смотреть глаза в глаза...
А потом он ее поцеловал. У нее голова закружилась и в голове застучали молоточки. Всю ночь после не могла она уснуть, вспоминая прикосновение его губ. И он, будто чувствуя то же самое, искал встреч с ней.
В августе, в лесу близ их села остановился цыганский табор. Вера тогда по грибы пошла и увидела разноцветные кибитки на опушке. Ей было жутко интересно и она подошла поближе, но так, чтобы ее не заметили. Как вдруг она услышала шорох за своей спиной, обернувшись, девушка увидела старую цыганку, которая держала в руках трубку.
- Что не подходишь ближе, красавица? Боишься?
-Боюсь, - честно ответила Вера.- А вы кто?
-Неужто не видно? Проездом мы, три дня обождем и уедем.
- Ааа, - протянула девушка, не зная, что еще сказать. Она стала отступать , глядя в глаза цыганке.
- Куда же ты? Думаешь, обидим тебя? Зря... - глядя ей в глаза, старая цыганка усмехнулась. - Уж кому-кому, а тебе точно зла не причиним. Идем со мной.
-Куда?
- Видишь, желтую кибитку? Вот к ней и пойдем. Не бойся, никто тебя здесь не обидит, ты еще счастья повидать не успела, у тебя все впереди.
Вера не поняла смысл ее слов, но покорно двинулась за цыганкой. Та завела ее в кибитку, но что показалось странным для девушки - никто будто не обратил на нее внимания, все были заняты своим делом.
- Садись, - указав на подушку, цыганка достала колоду карт. - Будущее знать хочешь?
-Я не верю в это.
-А зря. Я могла бы рассказать тебе. Всю правду говорю. Но о будущем узнаешь когда ручку позолотишь.
- Понятно все, - девушка встала и собралась выйти из кибитки, как цыганка заставила ее вздрогнуть от неожиданности:
- Имя чуждое тебе носишь, но смирение обрела, и это хорошо...
Вера встала как вкопанная, обернулась и посмотрела на цыганку.
-Откуда вы..
-Ручку позолоти...
Рука девушки потянулась к шее, она расстегнула цепочку, сняла с нее крестик , положила его в кармашек платья, а саму цепочку отдала цыганке.
-Больше нет у меня ничего, а крест не отдам.
- И не нужно. Садись и слушай внимательно, - цыганка стала раскидывать карты. - Имя чуждое тебе носишь и носить тебе его до конца дней своих. Знать любимый будет об истинном имени твоем, но любовь его превыше всех тайн будет. Мальчика вижу на руках твоих, но крови нет у тебя с ним общей, зато любить будет тебя от всего сердца и искренней любовью, жизнь он сложит за правое дело в возрасте юном, оставив жизнь после себя. Но утеха будет у тебя в виде детей твоих. В радости жить будешь , но прежде познаешь ты горечь потери и вкус слез от утраты. Но каждая потеря даст тебе утешение, не дав слезам помутить разум твой. Потеряешь ты вскоре самое ценное что есть у тебя, но печалиться не должна ты - через эту потерю обретешь ты счастье и покой. Только смирение должно быть у тебя. Спустя годы найдешь ты ту потерю, и покой в душе твоей воцарится.
-Ничего я не поняла из того, что вы мне сказали.
-А и нет нужды сейчас все это понимать. Поймешь потом. Но ждут тебя испытания и счастье не за горами. Иди, девонька, все в твоей жизни сладится , коли веру в душе сохранишь. И возьми это, не нужно мне, - цыганка отдала ей цепочку и, щурясь от дыма, который шел из трубки, махнула рукой.
- Но как же..
- Не жадная ты, сердцем чистая. Но помни одно - не держи предательство и подлость подле себя, отпусти, смирение придет и радость от избавления будет, покой познаешь, когда весть тебе принесут..
Она шла домой , едва перебирая ногами. Что имела в виду старая цыганка? Ах, наплела, небось, с три короба, напустив таинственности.
-Чего задумчивая такая? - спросил ее Тимофей Ильич.
- Ты знал, что на опушке леса цыгане остановились?
-Ну знал, видел, как село объезжают. Ну и что? Наверняка их через пару-тройку дней здесь не будет, чего шум подымать?
- А кто такие цыгане? -спросила младшая сестра.
-Это такой кочевой народ, вольный, для которых не существует преград и препятствий.
-Интересно. А начальники у них есть?
- Наверное, есть. - Пожала плечами Вера.
- А чем они занимаются?
-Брата нашего дурят, - ухмыльнулся Тимофей Ильич. - Прохвосты еще те. Карты свои разложат и ну соловьем петь, а сами так и норовят обчистить.
-Тимофей Ильич! - Рассмеялась Вера.
-Ну, а что? Было дело, попался им в лапы. Ладно хоть в штанах от них ушел, рубаху и то сняли. Но вот предсказание у них было интересным. Как раз дочь свою схоронил, а та цыганка молодая заявила, что обрету я утешение на старость лет, что дочь мне заменит. Выходит, не врала, бедовая...Вы и есть мое утешение.
-Ну какой вы старый, - пожурила его Вера. - Вам даже шестидесяти нет.
-Ой ли.. мои ровесники многие уже там, - он указал пальцем вверх. - И мне скоро туда.
-Что глупость-то говорите?
- Нет, Верочка, решил я все уже, обдумал сто раз. Поговорил я с начальником из города и вскоре на покой уйду.
-То есть?
-Хватит, пора дорогу молодым давать. Никитку я порекомендовал, обещало начальство подумать. А что? Он мужик положительный, в селе к нему со всей душой, уважают его. Опять же - в работе на первых рядах и костьми ляжет, но план выполнит. Так, Сонька, - он повернулся к девочке. - Поди-ка погуляй.
Едва она вышла, Вера посмотрела на него:
-Мы опять куда-то уедем? Но как же? У меня школа, детки...
-А никуда тебе ехать и не надо будет. Куда ты поедешь? Я к сестре своей подамся, письмо ей написал, жду ответу.. А коли не примет меня, так тут и останусь..
-Я ничего не понимаю.
- А что тут понимать? Уеду я, но как только дела передам новому старосте, так и развод оформим с тобой.
-Но как же.. - она растерялась и заплакала. - Я с вами поеду, Тимофей Ильич.
-Нет!
-Вы оставить меня здесь хотите?
-Девонька, ты счастливой быть должна, любить, деток рожать, а не горшки из-под меня через пару-тройку лет выносить. Сердце кровью обливается когда думаю о том, что молодость свою девичью ты подле меня губишь. Нет, слово мое таково - с Никитой Емельяновичем будь! Коли есть ко мне уважение, так исполнишь ты его.
- Но...
-Вижу я все, детонька, и понимаю. Сердце твое от любви пылает, а уж он как от любви мается. Но правды не знает он всей. Скажи ему... Коли любит, поймет. Ну а раз не любит, то со мной тогда отправишься ты в Архангельск, счастье свое искать.
-Не смогу я ему ничего сказать, язык мой не повернется. Боюсь счастье свое потерять, коим полно мое сердце вот уже несколько месяцев..
-Обдумать все надо бы.
Но через два дня Вере было не до Никиты - пропала ее сестра. Будто в воду канула. Она сбилась с ног, разыскивая ее. День перетек в ночь, наступил рассвет, а ее все не было. Тогда Вера решила пойти к цыганке, пусть бы погадала и сказала, что с ее сестрой. Дойдя до опушки, она увидела, что та пуста - остались лишь следы от колес на траве.
-Цыган ищешь? -услышала она голос Петрухи-свинопаса, вышедшего из леса.
-Да. Видал их?
-Как не видать, видал, вчерась собрались и уехали. Все грибы по округе собрали, - пожаловался он.
Воротившись ни с чем, она легла на кровать и уставилась в потолок. Где ее сестра, куда она могла запропаститься? А ежели она утонула или в лесу заблудилась?
Но ночью мужики лес прочесывали, не нашли ее. Куда она могла уйти?
Вера сползла с кровати и открыла сундук, чтобы посмотреть надела ли она хотя бы теплую кофту и вдруг увидела листок поверх вещей ее младшей сестры.
"Лизонька, ты прости меня. Не смогла я примириться с новым именем, чуждо оно мне. И смирения нет во мне столько, сколько есть его у тебя. Встреча с цыганкой стала последней каплей. Я ухожу с ними для того, чтобы потом иметь возможность искупить свой грех. Не ищи меня, будь счастлива. "
Несколько дней Вера прорыдала, поняв, что сестра ушла с табором и больше не вернется. Теперь кроме Тимофея Ильича и Никиты никого у нее не было.
И вдруг через неделю пришел приказ об отставке Тимофея Ильича. Несмотря на то, что для нее это было чем-то страшным, он же довольно потирал руки - письмо от сестры пришло, едет он к ней. Вера же сама оставалась в неведении. Она боялась уехать отсюда, в надежде, что ее сестра вернется, но и как остаться здесь?
И она решила поговорить со своим любимым, пусть знает правду. Коли не по душе она ему придется, то знать судьба такова, что придется ей в Архангельск путь держать.
Вера пришла на ферму, но Никиты не было. Она подождала немного и только собралась было уйти, как вдруг он явился и, схватив ее за руку, завел в каморку.
- Я знаю все.
- Что ты знаешь? - Вера испугалась.
- Тимофей Ильич мне все рассказал. Всё. Что из бывших ты.. Что женился он на тебе лишь бы спасти, и что имя другое ты носишь...
-А что ты..
-А мне все равно.. Люблю я только тебя. Разум помутился, когда увидел я тебя тогда, уверенно сидевшую в седле необъезженной кобылы. Как волосы твои растрепались, как смеялась ты тогда чистым и звонким голосом. Тогда и понял я, что пропал. Ревность сжигала мою душу когда я представлял себе, что с Тимофеем ты... И вдруг сегодня он зовет меня к себе и говорит правду.
-И что дальше?
- Бумага из города пришла, завтра голосование будет, но и так понятно, что за меня в селе люди пойдут. Слово за тобой - останешься?
-Но как же?...
-Все потом, - он обнял ее и жарко поцеловал.
- Мне идти надо, я хочу с мужем поговорить.
-Он просил пока не ходить к нему. Пойдем, я покажу тебе двух жеребят, что Ночка на свет произвела.
Вера подумала, что после тяжелого разговора Тимофей Ильич хочет побыть один и решила послушать Никиту.
Он будто нарочно не пускал ее домой, а едва темнеть стало, все же проводил и вошел в дом вместе с ней, несмотря на ее сопротивление. Она пыталась воззвать его к разуму. Какую бы правду он не узнал, но негоже так делать, неприлично..
Но он настоял и, когда Вера вошла в дом, то поняла, что Тимофея Ильича нет. На столе лежали бумаги, а поверх них письмо:
" Не было сил у меня проститься с тобой, сентиментальным стал, едва появилась ты в моей жизни. Потому как трус и сбежал, оставив тебя здесь. Но ты не одна, у тебя есть Никита. Он дал мне слово, что позаботится о тебе, что любит тебя, сказал он мне. И ты его любишь, я знаю. Я же буду свой век доживать в кругу семьи, к сестре я еду. Теперь ты не моя жена, еще два месяца назад я все устроил, когда уже знал, что на покой пойду. Ты навсегда останешься для меня названной дочерью, и уезжаю я со спокойным сердцем, ибо чадо свое я в надежные руки передал. Будь счастлива, а по приезду напишу тебе письмо, и ты пиши, не забывай.
Тимофей Ильич."
- Что это? Он уехал? Но как? Как он мог уехать, не простившись со мной? Он поступил со мной так же, как и моя сестра..
- Он знал, что так просто ты не простишься с ним, что трудно будет тебе его отпустить. Вот и попросил меня задержать тебя на конюшне. Прости, но это была его просьба. Он любит тебя, но как отец..
- И я люблю его как родителя своего. Но я хотя бы могла поцеловать его на прощание...Обнять его..
- Ему тогда тяжелее было бы уехать.. -Никита подошел и обнял ее. Объятия его стали все настойчивее и вдруг, подняв ее на руки, он понес ее в комнату.
- Постой, постой, нельзя. Так нельзя.. Я же...
-Но ведь ты замужем была, - прошептал Никита.
-Только на бумаге.
-Хочешь сказать, что.. - он задумался.
-Да, Тимофей Ильич лишь на бумаге мужем моим был.
-Что же, придется терпеть до свадьбы.- Он улыбнулся, прижимая ее к себе.
- А что в селе люди скажут? - рассмеялась Вера ему на ухо.
-Они ничего не скажут. Многим было невдомек, что молодая девка делает рядом со стариком. И о нас давно все знают, только язык распустить боялись.
Вера прижалась к Никите и вдруг поняла слова цыганки - "Имя чуждое тебе носишь и носить тебе его до конца дней своих. Знать любимый будет о истинном имени твоем, но любовь его превыше всех тайн будет. Мальчика вижу на руках твоих, но крови нет у тебя с ним общей."
Это же про Никиту она говорила. И о сыне его...
ЭПИЛОГ
Они с Никитой поженились спустя две недели после его назначения на должность. Ее сестру записали в умершие, ибо проверка могла быть...Односельчане радовались за свою учительницу, ведь многие искренне желали ей счастья. Мальчика Илюшу, сына своего возлюбленного, она усыновила. Сестра Никиты порадовалась за брата - она сама замуж собиралась и теперь со спокойным сердцем готовилась к свадьбе.
Спустя месяц после отъезда Тимофей Ильич прислал письмо с фотокарточкой, он сидел в кресле, а позади него улыбались юноша и девушка. Сзади карточки была подпись: " Это мои племянники". Он писал, что счастлив, что обрел покой, и будет рад ответному письму.
Вера не замедлила с ответом, написав о своем счастье, правда укорила его за спешный отъезд.
Одна печаль была на сердце у Веры - она так ничего не знала о своей сестре. Шли годы, у Веры и Никиты родились дети - двое мальчиков Григорий и Виктор, и девочка Алена. Девять лет прошло с тех событий, как вдруг в окно ей постучалась пожилая женщина, одетая в какие-то лохмотья. Она воды попросила. Вера дала, спросила, куда та путь держит, на что получила невнятный ответ.
Странная путница ушла, а спустя пару часов Вера, выходя со двора, нашла в заборе лист, сложенный вчетверо. Развернув его, она прочитала:
"Сестрам моя, молюсь за тебя денно и нощно. Прости за горести-печали, что доставила тебе. Нашла я приют в монастыре среди раскидистых гор и лесов, здесь моя жизнь, здесь моя душа нашла покой и здесь я отмаливать грехи свои буду. Во многом права была ты, а я в свое время не могла познать смирение, уйдя с табором в вольную жизнь. Но сейчас у меня его с избытком. Женщина, что принесла тебе мое письмо, хранит тайны, и мою сохранит. Ничем не смою я свои подлость и вероломство, остается только молиться. Будь счастлива, сестра моя, а я буду возносить молитвы за Рабу Божию Елизавету."
Вера заплакала, держа в руке письмо. И вдруг в памяти вспыли слова цыганки: "Потеряешь ты вскоре самое ценное что есть у тебя, но печалиться не должна ты - через эту потерю обретешь ты счастье и покой. Только смирение должно быть у тебя. Спустя годы найдешь ты ту потерю и покой в душе твоей воцарится....покой познаешь, когда весть тебе принесут.."
Вера и правда почувствовала облегчение. Ее сестра жива, а это самое главное. Она в монастыре, отмаливает свои тяжкие грехи.
- Храни, Господи, Рабу Божию Надежду... - Вера сложила листок и, зайдя в дом, положила его на дно сундука.
Прошли годы, дети вырастали, в ее семье царили любовь и гармония. Но это не значит, что все испытания в ее жизни были закончены. В ноябре 1941 года прислали весть о том, что ее двадцатилетний пасынок Илюша пал в боях под Москвой. Ей сердце разрывалось от такой потери, ведь Илюшку она любила так же, как и родных детей, хотя порой казалось, что даже сильнее.. Он же иначе как мамой ее не называл, сыном он был послушным, ласковым и заботливым.
А спустя полгода узнала она, что ребенок девицы Катерины, которая жила на отшибе села, сын Илюши. Миловались они, но пожениться не успели. И в этот раз вспомнила она слова цыганки: "...каждая потеря даст тебе утешение, не дав слезам помутить разум твой."
Потеряв сына за правое дело, она обрела внука. Первого внука, названного в честь его отца...
Прожила она до глубокой старости, успев увидеть двоих правнуков. Никита ушел из жизни на год раньше нее...
Спасибо за то, что прочитали мой рассказ. Прошу простить за допущенные ошибки и несоответствия если они есть))
Я не всегда успеваю ответить на комментарии, но я благодарна каждому моему подписчику за то, что вы есть!!! За то, что вы меня читаете!❤❤❤
Другие рассказы можно найти в НАВИГАЦИЯ ПО КАНАЛУ
