"Босс. Я не отдам тебе дочь". Глава 12
Возвращаюсь домой. Запираюсь в своей комнате и вдруг отчетливо, словно это кто-то вырезал в камне и показал мне при ярком, остром свете получившийся барельеф: мой мир прежним больше никогда не будет. Информация, которую рассказала мне бабушка, она… Правду говорят, что такими сведениями можно отравиться. Чтобы этого избежать, их нужно дозировать, выдавать «пациенту» по капельке, по глоточку, по щепотке.
Но как можно подготовить к тому, что ты – не родная дочь своих родителей, а приемная? Что твоя бабушка на самом деле, если думать о кровных узах, тебе совершенно чужой человек? Нет, здесь или ты узнаёшь всё сразу, или кому-то стоило бы молчать до конца своих дней. Но я на Серафиму Григорьевну не могу злиться. Хочу, это правда. Не получается. Я же знаю её с первых лет своей жизни! Она для меня всегда была родной и любимой бабулей! Разве получится вот так запросто отказаться от всего, что нас связывает?
Да, но я узнала о себе такое… Как же мне быть? Я хожу из угла в угол и места себе найти не могу. С кем поделиться, совета попросить? С Алиной и Мариной? Их кандидатуры отпадают сразу. Они станут ахать и охать, а дельного ничего не скажут – эмоциональные слишком. То, что я знаю теперь, это требует логического подхода. Нельзя пороть горячку, иначе можно вообще без семьи остаться.
Бабуля, конечно, сделала свой шаг. Он был широкий и тяжелый для меня. Но теперь в моих силах действовать дальше, чтобы не наломать дров. Теперь моя очередь. Но как же все-таки быть? Серафима Григорьевна не сказала, имею право разглашать информацию или нет. Видимо, да. Иначе предупредила бы. А может, попросту забыла? В любом случае, запрета от неё я не слышала. Значит, имею право поделиться.
Но к кому пойти сначала, если не к подружкам? К родителям? Представляю, как они разозлятся на бабушку и набросятся на неё с упрёками, что раскрыла их главный семейный секрет. Нет, подставлять её я не имею права, она человек пожилой. Да, пережила войну, много бед на её судьбу выпало. Дедушка рано умер, оставив её с маленькой дочкой на руках. Потом мама моя… или теперь как её называть?! В общем, она часто болела, и Серафиме Григорьевне пришлось разрываться между ней и ответственной работой. Она заслужила спокойную старость.
Может, мне надо поехать к Лене?
Провожу почти бессонную ночь, и только рано утром понимаю: да, обязательно стоит поговорить с Леной. Не знаю, что она мне скажет, там видно будет. Еду в Солнечный. Нужно срочно увидеться и поговорить. Терзают сомнения. Может, оставить всё как есть? Не могу. У меня есть родная сестра-близнец! Это пугает и радует одновременно. Потому, не выдержав напряжения, несусь по дороге.
У дома Лены и Кати я в десять часов утра. Вспоминаю, что приехала с пустыми руками. В гости нормальные люди так не являются. Разворачиваю машину и еду в ближайший магазин. Не знаю, что предпочитает Лена. Покупаю три бутылки вина, две коробки шоколадных конфет и Катюше детские сладости.
Возвращаюсь, останавливаюсь перед дачным участком своей, как оказалось, родной сестры. Выхожу и… боюсь сделать следующий шаг. Ситуацию случайно исправляет Лена. Выходит из домика с тазом свежевыстиранного белья, видит меня и спрашивает немного удивленно:
– Света? Привет! Что тут делаешь так рано? В гости приехала?
– Я? А, ну да, – говорю, с трудом подбирая слова.
– Так проходи, – улыбается Лена.
«Как она воспримет ту информацию, которую я теперь знаю? Ух, и страшно!» – думаю и открываю калитку, захожу во двор. Лена развешивает белье. На ней в розовый цветочек ситцевое простенькое платье, на ногах резиновые тапочки, волосы собраны в хвостик и перетянуты резинкой. С виду – простая сельская девчонка. И не скажешь, что всю жизнь в городе прожила. «Постой, – вдруг вспоминаю. – Она не городская ведь. И я тоже. Мы обе в селе родились. Чудеса! Поверить трудно».
Подхожу и смотрю, как старательно работает моя… сестра? «Неужели это правда? Господи!» Руки у неё красные. Наверное, полоскала белье в холодной воде. Ну да, водопровода же нет. Стиральную машинку не подключишь, чтобы нажать кнопку и забыть о стирке на пару часов. Я стою и смотрю, Лена мне рассказывает что-то, улыбается. Я растягиваю губы в ответ, киваю даже, а сама ни слова не могу разобрать.
Покончив с бельем, Лена ведет меня в домик. Катюша ещё сладко спит в своем уголке за занавеской. Садимся за стол. Выкладываю на стол всё, что купила, в том числе ставлю две бутылки вина.
– Ого, – усмехается Лена. – Не рановато для такого?
– У меня к тебе очень серьезный разговор.
Лицо Лены темнеет. Она вытирает все ещё влажные руки об полотенце. Поправляет сбившийся локон на лбу. Садится и смотрит выжидательно. В глазах беспокойство.
– Слушаю.
Глубоко вдохнув, начинаю свой непростой рассказ.
***
После того, как Светлана поведала мне тайну нашего рождения, я первые несколько минут не могу в себя прийти от услышанного. Мой привычный мир, кажется, перевернулся вверх дном. Оказывается, я не одна у мамы! У меня есть сестра-близнец! Вот она сидит прямо передо мной, держит в руках бокал и жадно пьет, будто не замечая, насколько горячий чай. Бутылки с вином мы так и не стали открывать почему-то.
Первая мысль была – дурацкий розыгрыш. Или, того хуже, девушку подослал босс, Аристов. Но зачем придумывать сложную комбинацию? Он хотел всего лишь увидеть Катю, сам же так сказал. Или все-таки собирается её отнять? Нет, об этом позже, а теперь надо понять, что думать об этом, неожиданном семейном деле.
– Что скажешь? – спрашивает Света, утирая платочком пот со лба. Ей стало жарко, лицо покраснело даже. Глаза лихорадочно блестят.
– Не знаю, – честно признаюсь. – У меня такое впервые в жизни. Правда, не знаю.
– И я…
Опять молчим. Обеих новость о нашем родстве словно придавила.
– Знаешь, нечего тут слишком долго думать, – вдруг говорит Света, встряхнув головой. – Да, мы родные сёстры. С этим нам теперь жить. Кажется, надо сообщить твоим родителям, что я нашлась. Хотя нет, погоди. Твоя мама ведь знает, кому меня отдавала. Получается, знакомить их не нужно. Ну и дела!
– Ты не злишься на неё? – спрашиваю сестру. О, надо же. Впервые о ней подумала, как о сестре.
– Чего злиться? Бабушка рассказала, в какой они… мы то есть жили нищете. Она говорит, что если бы не взяла одного ребенка и не помогла семье твоей… нашей мамы, лежали бы мы обе на сельском кладбище. Такие были больные и голодные.
– Но почему они ничего не рассказали нам? Ни твоя бабушка, ни моя… то есть наша мама? – спрашиваю Свету. – Понимаю, она не сделала этого, когда были маленькие, чтобы детскую психику не травмировать. Но ведь мы с тобой давно взрослые! Я вон вообще уже и сама матерью стала.
– Бабушка так решила, – пожала Света плечами. – Ну, а мама… Слушай, а чего мы гадаем на кофейной гуще? Давай прямо сейчас поедем к ней и спросим, – предлагает сестра. – Заодно я с ней познакомлюсь. Заново то есть. Она ведь меня с раннего детства не видела.
– Мне в город нельзя, – отвечаю, отводя взгляд.
– Почему?
Молчу.
– Рассказывай, – Света смотрит настойчиво. Я мнусь, потому что не собиралась делиться горестями. Она видит и догадывается. – Ты мне сестра, понятно? Родная. Давай наверстывать упущенное.
– Не хочу нагружать своими проблемами, – обозначаю аргумент в робкой надежде, что сестра не станет настаивать.
– Твои проблемы с этого дня – мои проблемы, – упрямо говорит Света. – Лена, хватит тебе уже. Нам с тобой вон ещё сколько выпить предстоит. Всё вспомнить, начиная с момента расставания, – показывает на принесенные бутылки. Я, правда, сначала предложила чай, потому что иначе весь день потом насмарку. Да и о Кате заботиться надо. Если стану с утра винишком баловаться, кто дочь накормит, переоденет, спать в обед уложит?
Вкратце объясняю сестре, прежде чем начну рассказ. Она кивает.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...