«Мне проститься многое…
Потому что …
Меня полюбят многие …
Потому что …
Потому что слишком много раз меня бессмысленно жестоко били и обливали грязью… Легко забыть красивых и счастливых. Но трудно забыть тех, кого хочется забыть, потому что вспоминаешь с запоздалым чувством вины, с желанием исправить и спасти...»
Этот отрывок я прочитала из личного дневника восьмиклассницы Жени, без вести пропавшей девочки, которую вот уже более дести лет ищут журналисты и частные детективы. И всю эту работу оплачивают… одноклассники. С любительской фотографии на меня с серьёзным глубоким взглядом смотрит школьница со ржаво-рыжими волосами. Дитя двух рас, мать – русская, отец –калмык. Неудачное, если честно, получилось сочетание: большие цыганские глаза, нос картошкой, и тонкие поджатые губы на широком смуглом лице. "Чужая среди чужих, не своя среди своих" - так о себе написала Женя. Отец Жени ещё в студенчестве погиб в пьяной драке через два месяца после её зачатия. Мать Жени набралась решимости только когда дочери исполнилось восемь лет и поехала в Калмыкию. Видимо, там не хотели признавать ребёнка от сомнительной женщины, то ли не хватило внешней схожести. Но девочку не признали. В глаза заявив Жене, что их сын был волевым, очень физически сильным человеком, а она какая-та чахлая. Не мог их сын зачать такую слабую во всех смыслах девчонку. Эти слова глубоко запали в душу маленькой девочке и стали основой, на которой формировались не только её комплексы, но и личность. Отчиму, как и матери, она была не нужна, но сдать в детдом было неудобно, вот и жила Женя на правах пятой ноги у собаки.
Не трудно представить, что именно такие ненужные, неформатные дети становятся аутсайдерами в своём классе. «Кто-то, не помню кто, решил, что она плохая и точка, и мы в это поверили, как в безусловный вопиющий факт», - сказала Аня, выкуривая одну сигарету за другой, - "Сначала были подзатыльники, пинки, толчки, а потом Женю стали бить. Мы ещё придерживались правил, чтобы показать, что у нас всё по-честному, а стало быть, и мы такие, бил всегда один, пусть и на публику, но не толпой. И она всем проигрывала. Мы искренне считали, что это заслуга лично каждого из нас, то, что мы из более благополучных семей, имели здоровый вес и здоровье, значит мы сильные и лучше того, кто не такой, и мы имеем право это показывать, как нам захочется, по праву сильных». Вскоре и это подросткам приелось, к тому же их никто не останавливал, взрослые не хотели замечать проблем. И они решили устроить кровавое побоище. И однажды вывели Женю на пустырь, окружили толпой. Первой вышла Аня и молча, без слов ударила Женю по лицу кулаком. Девочка отлетела в сторону, но быстро встала, подошла ровно к тому месту, где и стояла, и, просто посмотрев Ане в глаза, промолвила:
- Бей ещё, давай, ты же этого хочешь.
Последовал второй удар, и всё ровно так же повторилось. На третий раз, Аня ударила с ноги в живот. Женя упала и, скрутившись от боли, так же хрипло повторила:
- Бей ещё, давай, ты же это можешь.
У Ани что-то щёлкнуло, она кинулась на Женю, перевернула её на живот и стала пинать ногами по лицу с криками:
- Заткнись! Заткнись! Заткнись!
Но Женя всё повторяла:
- Бей ещё, давай, бей, ты же этого хочешь, ты это можешь.
В какой-то момент остальные подростки не выдержали, набросились на и так избитую Женю и стали дружно наносить удары один за другим. Даже когда они устали и стали расходиться, растерзанная, окровавленная Женя хрипела вслед:
- Бей, ещё давай, бей, ты же этого хочешь, ты это можешь.
После никто Женю не видел, она пропала бесследно. Кто-то говорил, что, якобы, видели похожую девочку на речке, где она пыталась хотя бы чуть-чуть смыть с одежды кровавые разводы. Мать же заявила, что дочь просто не пришла из школы. Да и искать Женю начали только через три дня. В итоге следствие зашло в тупик, выдав только одну версию, - что Женя либо потеряла сознание на воде, либо утопилась и холодное течение унесло её, а тело просто намертво зацепилось за корягу. Кто-то пустил слух и много
раз повторил, что с Женей всё хорошо, за ней приехала бабушка по отцу и
увезла её в Калмыкию, и все в это охотно поверили, потому что хотели поверить. На выпускном бале классная учительница в прощальной речи поставила себе в особую заслугу то, что благодаря её связям в органах, никого из детей её класса не поставили на учёт, и за это они должны её уважать.
И казалось, они все забыли эту некрасивую страшную историю. А потом бывшие одноклассники встретились в баре, потанцевали, похвастались, но почему-то все решили не пить: и так весело общаемся, и вдруг, посередине этого кутежа образовалась пауза и кто-то не выдержал и, сорвавшись, спросил:
- А вы тоже не можете её забыть?
Словно сорвал пластырь с открытой гноящей раны. И выяснилось, что все о ней помнили и не только. Когда у Ани родилась дочь и плакала три дня подряд, она разозлившись, в два часа ночи встала и, шатаясь подошла к колыбельке, нависла над младенцем и на мгновение увидела вместо личика дочери лицо Жени, которое прошептало ей:
- Бей, давай, ты же этого хочешь, бей!
В каком-то гипнотическом сне Аня подняла кулак над крохотным ребёнком. Но лишь на мгновение, и едва пришла в себя – зарыдала. Парни один за другим стали признаваться в том, что перестали пить, после того как с пьяных глаз жестоко избили мать, жену, дочь ... И сами не поняли, как это случилось, просто перед глазами стояла Женя и шептала:
- Бей, давай, бей, ты же этого хочешь, ты это можешь
В итоге они приняли решение нанять частного детектива и выяснить, что же случилось с Женей. И если что, найти её тело и достойно похоронить. Но слишком поздно, всё тщетно.
Аня пригласила меня по совету какой-то ведуньи. Та была уверена, им нужно прилюдно покаяться, причём покаяться перед народом, к которому относилась Женя. А раз отец был калмык, то значит это нужно сделать перед калмыцким народом, пусть даже она была ими не признана. С меня требовалось написать об этом случае и тем самым душа Жени должна будет успокоиться. Мне дали ксерокопии свидетельских показаний, фотографии Жени и её личный дневник. Но более всего меня захватил личный дневник, девочка очень сильно зациклилась на том, что она была слабая и не могла никого победить из одноклассников, а ведь папа был сильный, она позорит папу, он с того света не назовет её своей дочерью. Как же это было наивно и по-детски, для девочки, которая о других вещах размышляла очень глубоко и по-взрослому. Всё-таки она оставалась ребёнком, который хотел, отчаянно до нелепости, заслужить право называть себя дочерью своего отца. И совсем по-детски не понимала, что нет её вины в том, что она никого не может победить из-за крайне низкой массы тела, больных почек и анемии.
Провожая меня на такси, Аня, стараясь не смотреть мне в глаза, сказала на прощание:
- В тот вечер, когда мы избили Женю, мы все были так на неё злы. Я всё время повторяла себе: "Я её победила раз на раз, честно, это я её победила. Я. Но внутри было это дурацкое тупое чувство, как будто всё наоборот. Нельзя поднимать руку на беззащитного, ты в этот самый момент убиваешь в себе что-то человеческое. Словно сам отказываешь себе в праве называться нормальным человеком. Срываются какие-то тормоза, сегодня ты бьёшь слабого сверстника, завтра уже не хочешь, но выпущенный зверь внутри тебя требует крови, как наркоман дозы, и ты уже бьёшь своих родных... Мы не её избили, мы себя сломали, а точнее она нас сломала, что-то в ней было такое намного сильнее нас всех".
Галинадар
