Степанченко Демьян Алексеевич родился в 1913 году в деревне Липняки Лоевского района Гомельской области. До службы в армии работал бухгалтером. В Красной Армии с 1935 года. На 22 июня 1941 года младший лейтенант Д. Степанченко служил в должности начальника финансовой части 4-го отдельного батальона связи 4-й танковой дивизии, которая дислоцировалась в городе Белосток...
Пойдем со мной, читатель, в Калининградский морской порт. Только познакомлю я тебя не с прославленными капитанами, как ты ожидаешь. Зайдем в бухгалтерию.
Видишь, сидит пожилой человек? Сутуловатый, очки на кончике носа. Крутит арифмометр, щелкает костяшками, принимает ведомости от шкиперов.
Когда приходят рослые капитаны — все в золотых галунах, бухгалтер кажется еще меньше ростом, и его сползающие очки, серый пиджачок и дотошная скрупулезность вызывают у бравых капитанов незлую улыбку уверенных в своей молодой силе людей.
Я очень хочу познакомить тебя с этим человеком, потому что не всегда в его руках мирно торчал арифмометр. Было время, когда раскаленный пулемет бился в его руках, оглашая эхом далекие нерусские горы, летели в ущелья эшелоны фашистов от самодельных мин, заложенных его руками, а при его имени трепетали в страхе захватчики и предатели.
Идут из Словакии письма бухгалтеру Калининградского порта Демьяну Алексеевичу Степанченко.
«Дорогой Даниэль Черный! — пишут школьники из Братиславы. — Разрешите называть Вас, как во время войны, когда имя, данное Вам в подполье нашими отцами, стало символом народной мести захватчикам. Сейчас мы подробно изучаем историю героического Словацкого восстания и очень просим Вас прислать свои воспоминания о днях, когда русские и словаки вместе проливали кровь за свободу. Расскажите о Ваших погибших товарищах, мы хотим знать все о тех героях, которые не пожалели жизней за свободу и счастье словаков. Мы хотим вырасти такими же, как они. Мы, изучая материалы, долгое время считали Вас погибшим, и очень рады, что это не так. Мы желаем Вам крепкого здоровья и приглашаем в гости»
Когда получает такие письма Демьян Алексеевич, он волнуется, как будто перед выходом на задание. Он просыпается затемно и уже не может уснуть.
...Он опять вступает в бой под Белостоком 22 июня 1941 года и стоит со своим батальоном насмерть, пока, израненный, оглушенный, не приходит в сознание за колючей проволокой лагеря. Но что может удержать русского человека, когда его Родину топчет нога чужеземца!
Через неделю совершает Демьян свой первый побег, добирается до Речицы, получает явку в партизанском подполье и — нелепый арест на улице в общей облаве.
И что бы потом ни было с Демьяном: объедал ли он мох с камней этой первой лагерной зимой или висел под вагонами, на больших скоростях пробираясь через Германию и Польшу в свой второй побег из шахт Гессена, валялся ли он в подвалах Краковской тюрьмы, стоял ли он перед дулами автоматов или секли его шомполами за третий побег, умирал ли он на нарах тифозного барака в штрафном лагере, — что бы ни было с ним потом, — никогда, ни на минуту не затухало в нем желание жить, драться и узнать радость победы.
Бежал он и в четвертый раз. С ивановским парнем Петром Киселевым сделали они подкоп. Два месяца пробирались лесами, обходя города и деревни, срывая со столбов объявления о розыске пленных с обещаниями «денежного вознаграждения». Спали днем, по очереди охраняя друг друга.
На третий месяц пришли они в Словакию. Первый же встреченный ими человек, старый пастух, привел их к себе домой, накормил и одел, достал из комода аккуратно завернутый портрет Ленина и ленинский Декрет о земле и сказал со слезами на глазах:
— Мы хотим сделать жизнь, как у вас в России. Чтоб все было народное. Оставайтесь с нами. Скоро мы будем драться.
Старик свел их с партизанами, и командование предложило двум русским остаться. Приближалось время решительных боев, Демьяну Степанченко достали фальшивые документы. Так он стал Даниэлем Черным.
А в отрядах было много русских. Их отрядом командовал майор Величко, тоже бежавший из лагеря. Лучшим разведчиком был Иван Новиков, чудом сберегший форму советского солдата, страшно гордившийся ею. Минерами командовал майор Филатов, заброшенный из советского тыла вместе со штабом полковника Асмолова. Штаб создал разветвленную сеть партизанских отрядов, а ученики майора Филатова прочно оседлали железнодорожные и шоссейные дороги, не давая прорваться ни единому вражескому поезду, ни единой колонне машин.
Отряды так и назывались именами русских командиров: отряд Кости Данилова, группа Егорова. К ним приходили молодые словаки, впервые взявшие в руки оружие, за советом, за помощью.
Как надеялись на партизан и верили в них словаки! В тяжелые времена, когда каратели оттеснили отряды высоко в горы и люди замерзали и умирали от голода, крестьяне вывозили на поля и прятали в укромных местах тулупы и продукты. Большому риску подвергали себя крестьяне, но иначе поступить они не могли. Ночью из долин в отряд приходили связные и разведчики — жители окрестных деревень — и предупреждали партизан о готовящихся облавах.
Но однажды по горным тропам в обход караулов предатель привел к партизанскому лагерю карателей. С первыми выстрелами поднялся лагерь «в ружье», отбил атаку, сам перешел в контратаку и заставил карателей бежать.
...Незабываемая боевая молодость! Память хранит из твоих лет столько разного, что сейчас самому, и не только молодым может показаться: «Да постой, вправду ли было все это?»
Однажды, выполняя приказ особой важности, они взорвали эшелон с фашистскими офицерами, ехавшими в отпуск с Восточного фронта, из России. Оставшихся в живых офицеров они допросили, передали сведения в центр, отобрали у фашистов награбленное, что везли они домой, — детские и женские вещи, раздали все крестьянам и детям и повели фашистов на расстрел.
Высокий полковник с крестом на груди снял с себя мундир, затем вонючую заношенную рубаху и протянул Демьяну холщовый пояс с кармашками, что был надет у него прямо на тело. Дрожащими руками высыпал офицер из кармашка содержимое и уговаривал Демьяна взять себе эти желтенькие непонятные комочки. Долго всматривался партизан, не понимая, и понял.
Это были кольца, серьги, броши, браслеты и вырванные из человеческих ртов золотые зубы. Всю войну собирал их фашист и вез сейчас домой и еще надеялся откупиться ими.
Часто, отправляясь на задание, набивая патронами автоматный диск, думал Демьян, доживет ли он до светлого дня Победы или уже сегодня ночью где-нибудь на склоне горы, уходя от преследования, торопливо выроют ему товарищи неглубокую могилу в каменистой чужой земле.
Но почему чужой? Разве она не полита его кровью? Разве не в ней зарыты под высокими елями его боевые товарищи, славные солдаты — Петр Киселев, ивановский парень, Вася Чижов из Новгорода и Сергей Богородский, так и не успевший рассказать, откуда он родом. Нет, теперь это свободная земля, а свободная земля ему не чужая.
Уйдя на задание однажды, Демьян с группой уже не вернулся в свой лагерь: они соединились с советскими войсками и пошли на Берлин. И только много лет спустя узнал Демьян, что его считают погибшим, что старики рассказывают детям о смелом командире Даниэле Черном, что пионеры называют его именем отряды.
И тогда написал Демьян письмо туда. И скоро напечатала это письмо газета с радостной шапкой: «Даниэль Черный — жив!»
И пошли, и пошли к Демьяну письма.
А недавно военком в Калининграде вручил ему памятную медаль участника Словацкого восстания.
А. АВДЕЕВ (1969)
☆ ☆ ☆
Уже после Победы, 18 мая 1945 года, командир 768-го стрелкового полка, в составе которого воевал бывший партизан, представил старшего сержанта Д. А. Степанченко, командира пулеметного расчета, к ордену Славы III степени.