Я – Лера. Я молода и хороша собой. У меня два высших образования и туристическое агентство. Я только что спланировала идеальное убийство.
Но обо всем по порядку.
Как-то весной я задержалась на работе. К Машке, сотруднице моей, пришли клиенты подбирать тур в Штаты. Они делали это так громко, что мне через приоткрытую дверь кабинета было все слышно.
Карелии Михайловне Карельской, надо же было так обозваться, прости, Господи, упало на голову наследство от какого-то давно и прочно забытого дедушки. Не Бог весть что, 500 тысяч долларов. Но домохозяйке Карелии и тем более ее муженьку-строителю они совсем ни к чему, подумала я. Детей не нажили. Ездят раз в год в олинклюзивную Турцию. Без фантазии люди. Вот я бы развернулась… В этот момент жалкие угрызения совести еще пытались меня одернуть, но когда я услышала, что американский дедушка в глаза не видел внучку и оставил завещание на детей своего покойного сына Михаила, сколько бы их там не было, угрызения получили пинок под зад, а я начала действовать.
Сначала я с помощью начальника нашего паспортного стола все выяснила про калериных родственников. Вы не знали? Турагент – это же Ришелье практически. Достаточно было нежно намекнуть, что чья-то жена может узнать, с кем и в какие командировки кто-то на самом деле ездит, - и заветные бумаги у меня в кармане.
У американского дедушки, чтоб он был здоров, тьфу, царствие ему небесное, был единственный сын. Который тоже ушел из жизни довольно рано, оставив двух маленьких дочерей: Карелию и Милену. А вот тут начинается самое интересное. Жена Михаила очень быстро вышла замуж, а девочек отдала в детский дом. Тот же похотливый паспортист довольно быстро выяснил, что Милена в мечтах о сытой и богатой жизни стала знатной «форточницей», чем и заработала себе лет десять строго режима. Тягот арестантской жизни она не вынесла и довольно давно благополучно скончалась. Справка о смерти прилагается.
Но американский дедушка же об этом не знает, подумала я и забронировала себе билет на тот же рейс в Нью Йорк, которым собирались лететь мои наследнички. А уж выписать себе посадочные рядом с ними – дело одной минуты. Правда, пришлось выгнать Машку в рекламник, чтобы она не удивлялась, чего это я сама занимаюсь туром Карельских. Но это мелочи.
Придумать, как отправить Карелию в мир иной, оказалось плевым делом. У нее была астма. Я это знала точно. Машка помогала ей собирать справки от врачей про диагноз и препараты, которые ей жизненно необходимо взять с собой в салон самолета. Та же Машка заказывала им в авиакомпании питание и сделала сто пять пометок, чтобы, не дай, Бог, ей не положили продукты из сои, потому что у нее на них аллергия.
Мне осталось только снести эти пометки и оставить новые. Теперь приступ Карелии обеспечен. А вот свой беродуал она у себя в сумочке не найдет. Это уж совсем просто. Или вытащу потихоньку или подменю сумочки. Благо туристы с удовольствием пользуются в поездках нашими, фирменными, которые мы им дарим.
Свидетельство о рождении на имя Милены Карельской бережно упрятано в конвертик. Свидетельство о браке с гражданином Селезневым туда же. Гражданка Валерия Селезнева, урожденная Карельская, к получению наследства готова. Думаю, америкосы в детали вдаваться не станут. А муж Карельской будет очень занят свежим трупом супруги, тут уж не до наследства. С этими благостными мыслями я и загрузилась в самолет.
Умница Карельская припожаловала с нашей сумочкой. Мы с ней быстренько задружились на этой почве. Ну, как же! В одном турагентстве обслуживаемся. И неспешно расположились согласно купленным билетам: четыре кресла рядом в центре салона. Карельская с мужем посредине. Я с краю. С другой стороны какая-то девица в наушниках. Когда мы пришли, она уже спала. Так и проспала весь полет. Во всяком случае до того момента, как Карельская начала задыхаться.
А вместе с ней и я. От возмущения. Стюардессы едва-едва развезли напитки. Спец-питание с соей и не начинали подавать. Я даже беродуал еще не вытащила из ее сумочки. А она уже при смерти. И убийца – не я.
Карельская задохнулась окончательно. Не помогли ни ее пшикалка, ни кислород из маски.
Пока бортпроводницы утешали мужа Карельской, прикрывали тело усопшей простынкой и успокаивали пассажиров, я шевелила мозгами.
Если не я, то кто? Теоретически любой, находящийся на борту. Практически? Девица, сидящая справа от мужа Карельской, храпела всю дорогу, как сурок. Никто из сидящих сзади и впереди нас ничего не давал, не передавал Карельской. Не подливал и не подсыпал в единственный стакан с минералкой, который она выпила. Я это точно знаю.
Так кто же? Стюардесса, развозящая напитки? Возможно. А мотив? Все-таки муж? Сволочь какая. Мало ему было половины наследства американского дедушки, целого захотелось. Да, скорее всего. Только он мог незаметно от меня подсыпать какую-то дрянь своей драгоценной. Ну, баба с возу, кобыле легче…
На следующий день я первым делом помчалась к нотариусу. Каково же было мое удивление, когда у заветной двери я нос к носу столкнулась… со стюардессой, обслуживающей вчерашний злополучный борт.
- Ах, ты, сучка крашена! Ты зачем Карельскую притравила? – пришла в себя я.
- Я – Милена Карельская, - не растерялась сучка.
- Ты же умерла пять лет тому назад на зоне, - проявила я осведомленность.
Милена, почувствовав неладное, вырвала у меня из рук папку с документами, пробежала их глазами и, недобро усмехаясь, разорвала все мои справки в мелкие клочки. После чего красивым хуком справа отправила меня точно в лужу посреди респектабельной нью-йоркской мостовой. Я даже сгруппироваться не успела. Наверное, мой тренер по каратэ серьезно гиперболизировал мои способности, боясь, очевидно, что я сдам его жене со всеми бесконечными поездками на курорты с бесконечными любовницами.
Удалось ли Милене получить наследство, я не знаю. Скорее всего, да. У нее-то документы были настоящие. Но то, что она не убивала сестру, мне было очевидно. Про ее астму она знать не могла, а стюардессе подмешивать какой-нибудь крысиный яд в еду или питье в замкнутом пространстве самолета слишком опасно. Нет, это не она.
А кто? Кстати, муж Карельской тоже оказался ни при чем. Он собирался. Но не успел. В кармане его пиджака нашли флакон с прозерином. Ни одного диагноза, при котором он показан, у мужика нет и не было. А астматикам он противопоказан, вызывает одышку и угнетает дыхание. Но в крови Карельской прозерин не нашли. Дело закрыли, списав на несчастный случай.
А я все никак не могла успокоиться. Даже съездила к своей подружке Маринке, взяла у нее списки пассажиров с посадочными с того рейса. Ну, вдруг обнаружатся какие-то зацепки? Мог же кто-то еще знать про наследство.
Я проверила всех, кто сидел рядом с нами. Ничего! Хотя, стоп! Кто такой Петр Ивченко? На нашем ряду сидела девушка. Как она там оказалась? Поменялась местом? Зачем? Тайная родственница? Внебрачная дочь?
Все оказалось значительно проще.
Лена Калинина очень любила своего папу. И очень страдала от того, что ее мама изменяет папе с мужем Карельской. Что вот она в нем нашла, хотела бы я знать? Но это сейчас неважно.
Лена решила убить маменькиного любовника. Она купила билет на тот же рейс. Поменялась местом с Петром Ивченко. Интересно, какую историю она ему наплела? Незаметно подсыпала в стакан с минералкой отраву. Я даже знаю какую. Мне Наташка из аптеки рассказала, что ленина мама постоянно принимает тералиджен. У нее аллергия на что-то там, он вроде как зуд снимает. Не мышьяк, конечно, но на безрыбьи… При передозировке может вызвать смерть через 15 минут после приема.
Только Лене не повезло. Воду с лекарством из стакана мужа выпила Карельская. Это я хорошо помню. И все, может быть, и обошлось бы. Кто знает, какая там была дозировка. Но тералиджен противопоказан астматикам.