Всякий раз, когда мы готовились выйти с малоивановскими вот так, – стенка на стенку, Павел Петрович совершенно непостижимо узнавал об этом. Заходил в классы, – начиная с нашего, 9-го Б. Цепким взглядом безошибочно выхватывал меня, Славку, Димку:
-Сердюков!.. Громов! Корнеев! В коридор!
Дальше Павел Петрович направлялся в 8-й А, затем на секунду задумывался, сворачивал в физкабинет, – там уже догадливо и благовоспитанно притих 9-й А, потом уверенно следовал в кабинет литературы – на какое-то время делал счастливыми 10-й Б, который безнадёжно не помнил, что же снилось Обломову…
В коридоре директор негромко и кратко командовал:
- Ко мне в кабинет.
Кабинет Павла Петровича был на первом этаже. Мы гуськом спускались по лестнице. Директор шёл сзади, и ему явно не хватало прутика в руках, которым бы он благодушно помахивал нам вслед.
В своём кабинете Павел Петрович выстраивал нас шеренгой. С минуту молча, с нескрываемым интересом, оглядывал нас, задерживал внимательный взгляд по очереди на каждом. Потом сводил тёмные брови:
- Рассказывайте. Маша Терехова из 10-го Б?.. Угнанный мотоцикл? Пять-ноль на прошлой неделе?
Мы с пацанами изумлённо переглядывалась, старательно трясли головами, всем своим видом показывали Павлу Петровичу, что ни проигранный футбольный матч, ни угнанный малоивановскими старый мотоцикл Димки Веденеева… ни – тем более! – Машка Терехова – не могут заставить нас пойти на такое… ну, чтоб – стенка на стенку с малоивановскими…
Андрюха Коршунов клятвенно прижимал к груди ладони, делал шаг вперёд. Преданно смотрел директору в глаза:
- Мы ж понимаем, Павел Петрович! Нехорошо это, – драться. – Андрюху неизменно начинало нести, и он безудержно умничал: – Мы – за стол переговоров!
Вадик Земцов желал помочь Андрюхе, басил сзади:
- Мы вообще с ними, с малоивановскими, последний раз месяц назад сходились, – стенка на стенку.
Андрюха отчаянно махал рукой назад, впрочем, мало надеясь на Вадиково благоразумие.
-Про месяц назад я знаю, – вежливо кивал Вадику Павел Петрович. – Вы мне про завтра рассказывайте.
Ничего нового мы ему рассказать не могли, а про Машку, которую после дискотеки провожал домой малоивановский Толик Бессонов, про пять-ноль и про мотоцикл, угнанный и брошенный на самом дне Волчьего яра Павел Петрович и без нашего рассказа знал, – местами даже в подробностях... Нам оставалось обречённо согласиться с тем, что мы разгильдяи, шалопаи и оболтусы. И пообещать директору, что больше – никогда!..
Павел Петрович снова пытливо вглядывался в наши лица, отдавал команду:
- На урок! Присутствие каждого и оценку за урок проверю.
И я не успевал разобраться, отчего вдруг в сердце всколыхнулась тревога, как Павел Петрович говорил нам вдогонку:
- Сердюков! Останься.
Я послушно поворачивался, старался сохранить в глазах первозданнейшую чистоту и готовность внимать каждому директорскому слову.
- Значит, так, Сердюков: если пойдёт дождь, – Павел Петрович выглядывал в окно, долгим взглядом смотрел в не обещающее дождь небо, – считай, что тебе повезло. А если бабье лето и дальше будет радовать нас, то тебе придётся самому смывать с моей калитки и забора твой душевный роман стихах. Договорились?.. Плохо смоешь, – будешь наново красить. И калитку, и забор.
Ну, откуда он знал, что это я – отчаянно большущими буквами, самым обычным углём – написал на его заборе и свежевыкрашенной в цвет морской волны калитке: Марина! Я люблю тебя! Я люблю тебя одну!..
Директору принадлежали не только исписанные мною забор и калитка. Маринка Кравцова из 10-го Б – дочка Павла Петровича. Перед первым уроком Марина рассказывала Дашеньке Инютиной, как сильно хотел отец узнать подробности появления корявых букв на заборе. И моё воображение нарисовало такую картину:
- Отвечай, Марина: кто додумался на весь забор написать мне эту трогательную поэму о любви? - разгневанно расхаживал по комнате Павел Петрович.
А Маринка дерзко и счастливо поправила отца:
- Не тебе, а мне. Не знаю, кто это написал.
А назавтра мы – так же непостижимо, как Павел Петрович узнавал о нашем тайном замысле – всё же сходились стенка на стенку с малоивановскими. Это непередаваемое, ни с чем несравнимое чувство, – когда плечом к плечу идёшь с пацанами навстречу такой же монолитной стене. И это хорошо, что стенка малоивановских такая же крепкая, как и наша, новосёловская. Драться с теми, кто слабее тебя, – не к чести, это у нас знали даже детсадовцы. И победа не засчитывалась, если силы стенок были не равными.
По пустякам не дрались, – как убеждал директора Андрюха Коршунов, некоторые моменты решались путём переговоров на нейтральной полосе. Было у нас такое место в степи, за старым терриконом «Волчеярской»: когда-то на два наших посёлка была одна шахта, с тех пор степь вокруг террикона бесспорно оставалась нейтральной. Здесь можно было решить, где пройдёт очередной футбольный матч, договориться о времени использования тарзанки над Луганкой. Ну, а если речь шла о неожиданных изменениях в малоивановской футбольной команде, когда вместо нападающего Саньки Беляева из девятого класса на поле вдруг выходил студент-второкурсник горного техникума Игорь Ивашин, или, пока Андрюха Коршунов курил с пацанами за трансформаторной будкой, Толик Бессонов шёл провожать домой Машку Терехову, тут без стенки на стенку обойтись было нельзя.
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Навигация по каналу «Полевые цветы»