Дойдя до дома Петра, Настя остановилась. Услышала, как её окликнули.
Зинка в одно мгновение оказалась рядом. Руками упёрлась в бока, глаза вытаращила и грозно прошипела:
— Куда собралась, Настенька?
Настя не испугалась.
"Кромка льда" 6 / 5 / 1
— Здравствуй, Зина, — произнесла она спокойно. — Да вот, к Петру Александровичу иду. Котёнок у него болен. Лапка сломана.
Зина пыхтела как самовар. Насте казалось, что от неё даже пышет самоварным жаром.
— Лапка, говоришь… Ну-ну… Что-то ты зачастила к нему.
— А отчего я не должна ходить к нему? — возмутилась Настя. — Пётр Александрович человек свободный. У него, Зина, очень вкусный кофе. Попробуй как-нибудь обязательно.
Настя понимала, что играет с огнём, но захотелось Зинку позлить ещё больше. И ей это удалось.
Зинка вдруг стала захлёбываться в собственных словах. Она сыпала на Анастасию ругательства, угрожала.
Настя развернулась и пошла домой.
На душе было скверно. Совсем запуталась Настя в этой жизни. Ей казалось, что каждый, кто рядом, подливал в её огненное сердце керосин. Не было рядом человека, который бы направил на верный путь.
Марфа Игнатьевна не спала.
Сидела за столом и вышивала.
— Ты чего так быстро? — поинтересовалась она. — Неужто Пётр Александрович такой скорый?
— Такой вот скорый, — ответила Настя. — А чего медлить-то?
Марфа Игнатьевна покраснела, отложила свою вышивку.
— Ты, Наська, за языком следи, дети у тебя. А ты вроде и не птица вольная, а к мужику чужому ходишь.
Настя улыбнулась.
— Да ничейный он, мужик тот…
— Зато ты чейная! Ты сначала с Афоней своим разберись, позорница эдакая.
— Да я разберусь, разберусь, матушка. А вы как огонь и вода. То к Петру Александровичу присмотреться велите, то позорницей меня кличете. Вы, маменька, свои грехи поворошите. А потом и мне указывайте.
После этих слов Настя пошла спать.
Утром ушла на работу. К обеду к ней прибежала Марфа Игнатьевна. С порога кричала:
— Наська, Наська! Томка пропала!
Настя сначала спокойно произнесла:
— Куда пропала? Небось на улице с кем-то?
— Пропала, тебе говорю! Нет её! Нигде нет! Собирай помощь! Вдруг в лесу заблудилась. Ночи нынче холодные, а она только оправилась недавно.
***
— И как тебя одну в город отпустили? — ворчал старичок на повозке. — Я если туда суюсь, то глаза разбегаются. Раньше вот как было? Лошади, кареты, экипажи, повозки. А теперь? Мчится железная махина, гудит от неё в голове. Прожилки трясутся у меня от них. В висках так стучит, что сознание теряю.
Тамара посмеивалась над старичком. Она машин не боялась. Хотя ездила всего один раз.
— Если бы не бабкина прихоть, ни в жисть не поехал туда. Только ж я тебя до места не доставлю. Ты сама как-нибудь.
Тамара и так понимала, что отца придётся искать самой. Но как, она ещё не знала.
Из всего известно ей было лишь то, что отец трудится на стекольном заводе.
Денег Тамара дома не нашла. Взяла с собой кольцо, которое отец подарил матери в последнюю их встречу.
Ехала Тамара к отцу с новостями о том, как Марфа Игнатьевна при живом зяте сватает дочку к Петру Александровичу.
Хотела попросить отца вернуться домой или забрать семью к себе.
К поездке Тамара готовилась заблаговременно.
Пока мать отсутствовала три дня, Тамара собрала сумку с едой. Взяла у матери шаль, та её редко носила. Девочка была уверена, что пропажа будет незаметна. А сегодня, когда Настя ушла на работу, а бабушка ещё не проснулась, Тамара тихонько вышла из комнаты.
Очень боялась разбудить Сеньку. Он как назло этой ночью спал с ней на одной кровати. Тамара боялась, что он проснётся, и её план провалится.
По разговорам взрослых Тамара знала, что если выйти к реке, то там бывает проходят транзитные обозы. Но в выходные дни их было больше. А вот в будний могло никого и не быть.
— Ну ничего, — думала Тамара. — Вернусь, коли не получится.
И ей повезло.
Старичок на старой кобылке остановился ещё задолго до того, как Тамара подошла к остановке.
Остановкой сельчане называли дубовый в три взрослых обхвата пень. Рядом с ним соорудили скамью и дощатый навес. Навес вскоре от дождей покосился. Чинить его никто не стал. Чтобы крыша навеса не завалилась на кого-то сидящего на лавке, навес позже завалили. А лавочка осталась.
— Ну поторопись, — прикрикивал дед бегущей девочке. — Я так никуда не успею дотемна.
Тамара запыхалась, но в повозку запрыгнула резво.
— Мать ждать будем? Чего она отстаёт? — поинтересовался старичок.
— Не ждать, — ответила Тамара и вдруг почувствовала себя такой взрослой.
Она подняла вверх подбородок, прижала к себе сумку и осмотрелась.
— Никого ждать не нужно, — повторила она. — Я одна еду.
Вскоре речка резко ушла в сторону. Дорога была пыльной. Дед изредка покашливал и прикрикивал на лошадь:
— Давай, Краска, давай! Поднатужься! Нам с тобой ещё обратно ехать.
Лошадь шла, изредка смахивала с себя хвостом надоедливых оводов.
Тамаре показалось, что старичок уснул. Подползла к нему, а он дёрнулся и засмеялся вдруг:
— Ты чего испужалась? Я если и усну, то Краска нас отвезёт куда надо. Она зверина умная, умнее некоторых людей.
Тамара кивнула, будто знала, что так и будет.
Вскоре появились очертания города. В небо врезались толстые жгуты дыма.
— Ох, — возмутился старичок, — ты погляди какой смрад тут? Дышать нечем. Как они тут живуть и не дохнуть без воздуха? Ты посмотри, дитё, что делается-то?
Тамара смотрела на клубы дыма, а её сердце постепенно обволакивал страх: «Вот высадит он меня, и куда я пойду? Как отца искать? Где?»
Всё случилось очень быстро. Старичок скомандовал:
— Приехали, брысь отсюда! Ты смотри, не заплутай тут.
Тамара спустилась с повозки, помахала старичку рукой.
Осмотрелась. На окраине города было безлюдно.
Неподалёку от того места, где её высадил старик, было невысокое полуразвалившееся сооружение. Тамара подошла поближе. С трудом разобрала написанное: «Сооружение сточныхъ водъ. 1915»
Рядом со зданием была небольшая зловонная лужа.
Тамара поморщилась и пошла в город.
Улицы были широкими и немноголюдными. Иногда мимо гудя проезжали грузовые машины, крытые тёмно-зелёной тканью.
Немногочисленные прохожие не обращали на Тамару внимания.
Она шла по улице, и подумывала о том, что пора бы у кого-то спросить, в какой стороне стекольный завод.
Зашла в магазин с огромной вывеской «Хлеб».
— Здравствуйте, — обратилась она к продавщице. — Прошу вас указать мне правильную дорогу до стекольного завода.
— Никак заблудилась? — ответила женщина взволнованно. — Стекольный завод, говоришь… А туда только по пропускам. Это если ты на проходной встанешь и будешь ждать своих. Точно, так и сделай. Да смотри не зевай. У нас с прошлой недели комендантский час. Ловят тут кого-то. Кто после десяти сунет нос на улицу, тотчас в милицию забирают. А потом доказывай, что не бандит. Хотя тебе это поможет, родителей быстрее найдут.
— А как пройти к заводу? — повторила Тамара.
— Да вот так и иди по улице до конца. Там аллея будет, потом бараки, потом завод. Не заблудишься.
Тамара поблагодарила и вышла из магазина.
Женщина не обманула. Примерно через полчаса Тамара стояла у проходной. Охранник сначала поглядывай на неё и молчал, потом произнёс:
— Милостыню здесь не проси. Иди на рынок, там сердобольных много.
— А я не для милостыни пришла, — обиженно сказала Тамара, — я к отцу пришла.
— А-а-а, вот оно что, — протянул охранник. — И как звать-величать отца?
— Афанасий Макаров. Он нынче бригадир восемнадцатого цеха.
— Знаем такого, знаем… Обожди. Сейчас кто-то идти туда будет и тебя проводят. Только не говори, что я тебя пустил. Скажешь, что через забор перелезла.
Тамара посмотрела на забор. Сверху он весь был обнесён колючей проволокой.
— Ой, да это только тут так страшно, с заднего двора заходят все, кому не лень: и люди, и коровы.
Вскоре к охраннику подошёл молодой парень, что-то сказал ему, сунул в руку бумаги и уже торопился уйти.
Но охранник его окликнул и попросил отвести Тамару к Макарову.
Парень взял Тамару за руку и повёл по территории завода.
Тамара то и дело задирала голову, пыталась сосчитать этажи заводских зданий. Пару раз спотыкалась. Парень довел её до двери, где было написано чёрной краской «18».
— Там Макаров.
Отпустил Тамару и ушёл.
Смело Тамара открыла дверь.
В цехе было людно. Пахло смолой и гарью. У проходившего мимо мужчины Тамара спросила, где найти Афанасия Макарова. Тот махнул в правую от двери сторону. Тамара пошла туда. Упёрлась в перегородку, разделяющую огромный цех на две части. В перегородке была низенькая дверь.
Она оказалась приоткрытой. Тамара подошла к ней и услышала:
— Афанасий Максимович, что же вы сегодня не в духе?
Голос женщины был неприятным. Тамара даже стиснула зубы.
— Афанасий Максимович, пока нас никто не видит, бедной женщине оставьте поцелуй на щеке.
Сердце Тамары бешено заколотилось. Тут послышался голос отца:
— Катюш, не время сейчас. Иди домой. Скажи, что я разрешил. Я после смены загляну.
— Уж загляните, Афанасий Максимович!
Тамара сделала шаг, заглянула внутрь комнаты. За столом сидел её отец. У него на коленях женщина. Из-под сдвинувшейся набекрень косынки во все стороны торчали её кудрявые волосы.
Афанасий заметил дочь. Оттолкнул женщину и замер.
Тамара смотрела на него долго, потом повернулась и побежала по цеху. Слёзы душили её.