Перед выпуском из академии к нам приехал начальник СЛИ-2 ГК НИИ ВВС полковник Сухов Юрий Михайлович, чтобы отобрать несколько выпускников для себя. Не знаю, как он отбирал, но после выпуска туда поехали четверо, я, Китавцев В.М., Сидоренко В.М. и лётчик Иванов В.С. Не буду подробно исследовать причины, а они были достаточно весомыми, но через полгода трое из нас написали рапорта и ушли в строевые части, базировавшиеся далеко не в лучших климатических поясах. Остался Сидоренко В.М.
За эти полгода я лично узнал многих испытателей, с которыми в будущем пришлось много работать в качестве исследователя 4 ЦБП и ПЛС ВВС.
Китавцев Валентин Михайлович после служил в строевых частях ВТА в Фергане и Завитинске, а после списания с лётной работы по здоровью, передавал свой опыт курсантам Луганского штурманского училища. Иванов Валентин Степанович ушёл в Дальнюю авиацию и очень скоро стал командиром полка, затем командиром дивизии и заместителем командующего ДА. Я был назначен штурманом эскадрильи в полк, базирующийся на аэродроме совместного базирования Хурба, где кроме этого полка был аэропорт г. Комсомольск-на-Амуре. Полк летал на самолётах Ил-28.
Этот полк перебазировался из ГСВГ, поэтому в нём оказалось много старых знакомых по совместной службе в Староконстантинове, Черлянах и Финове. Новых впечатлений было предостаточно, но всё по порядку.
Во-первых, обратное переучивание на старую технику, которую не видел шесть лет, положительных эмоций не давало. Это похоже на то, как, например, мотогонщику пересесть с шикарного мотоцикла «Ямаха» на старенький К-125 или на велосипед. Но работа требовала отдачи, тем более, что в эскадрилью пришло молодое пополнение, которых опять надо было обучать всему с нуля. Командиром эскадрильи был майор Муравейник Николай Гаврилович, этнический украинец. Этот чудесный человек мог с пеной у рта защищать офицеров своей эскадрильи от любых несправедливостей, а в защиту самого себя обычно не мог сказать ни слова.
Мне везло на командиров-украинцев: Москат, Зинченко, Красовский, теперь Муравейник, позже, Рыбак, Федченко, Нешто, Коцегуб, Павловский и много других, и приходится только удивляться, откуда появился этот дикий национализм. Политиканы сейчас говорят о том, что в советское время украинская нация была угнетена, а фактически Министром обороны был представитель угнетённой нации маршал Советского Союза А. А. Гречко, и в звене полк-дивизия в авиации более 50% командиров были этническими украинцами. Приходится только удивляться дури современных политиканов.
Заместителем командира эскадрильи был капитан Кудряшов Валерий Михайлович, заместителем штурмана – Бабичев Виталий. Полком командовал полковник Гудков Вадим Алексеевич, его заместителями были: Муравьёв Тимофей Ефимович и Максимов Владимир. Старшим штурманом полка был уже списанный с лётной работы подполковник Трубачёв Виталий, начальником штаба полка – подполковник Чижиков Андрей Демьянович. Запомнились командиры звеньев нашей эскадрильи: Анатолий Ильин, Александр Коротков и Валентин Карпов, штурманы звеньев: Хабибулин, Юра Рябчинский и Герман Нужин. Молодое пополнение составляли лётчики: Батаев, Бутов, Ткачёв, Ермаков, Сариев, Седых, Сидоренко, Щербатых, штурманы: Щетник, Рощин, Куковякин, Чукичев и другие. А мы с полной отдачей взялись за обучение молодёжи.
Одной из особенностей этого гарнизона было то, что он находится «на краю Земли», и к нам иногда попадали офицеры, которых за провинности условно отправляли «в ссылку». Например, капитан Михаил Чесноков появился в «славной Хурбе» после нанесения побоев (вполне заслуженных) секретарю комитета комсомола полка, базировавшегося в Дебрецене (Венгрия) да и сам я оказался так далеко на Востоке совсем не по собственному желанию.
У нас говорили, что дальше не сошлют, дальше вода, океан. А на Сахалине и Камчатке имели место солидные доплаты за суровые условия быта. Тем не менее, на Камчатке офицеры говорили: «Хорошо, что царь Аляску продал!». А величие нашей Родины понимаешь, когда летишь через весь Союз много часов без посадки. Очень велика она, наша Родина!
Полк в Хурбу был перебазирован из ГСВГ в 1970 году. В том же году основательно отремонтировали полосу, ЦЗ и рулёжные дорожки. А в 1971 году экипаж Лошкарёв – Суворов, выполняя задание по перегонке одного Ил-28 на запад, по плану сделал посадку в Хабаровске. Вечером они прогуливались по городу и с удовольствием рассматривали замечательный памятник Ерофею Павловичу Хабарову на привокзальной площади.
На следующий день они вылетели на Запад. На границе зон ответственности двух военных округов, Дальневосточного и Забайкальского есть станция с названием Ерофей Павлович. В воздухе лётчик слышит запрос с КП управления полётами, «Вы когда прошли Ерофея Павловича?». Лётчик, Михаил Лошкарёв, вспомнив прогулку по Хабаровску, спокойно отвечает: «Вчера». В эфире подозрительная тишина. На КП все в трансе, на чём он летит? Тогда лётчик переходит на внутреннюю связь и спрашивает штурмана, почему все замолчали в эфире. Штурман-Саша Суворов, разобравшись в вопросах и ответе, рассмеялся и велел лётчику выйти на внешнюю связь и уточнить, что Ерофея Павловича прошли две минуты назад. После этого уточнения в эфире опять стало всё в порядке, а случай вошёл в анналы полкового юмора.
Теперь несколько заметок о жизни в новом гарнизоне. Основные особенности гарнизонной жизни были в полном порядке, то есть, все всех знали, все радости и беды становились достоянием и заботой всех, совместное проведение больших и малых праздников, необходимая взаимопомощь, всё это здесь проявлялось в полной мере.
Например, весной обычно владельцы авто и мото-техники проходят техосмотр. В гарнизоне это решалось так: один энтузиаст объявлял, что в выходной день будет техосмотр, всем сдать по три рубля. Деньги сдавали все владельцы техники и многие, у которых не было никаких подвижных средств.
В назначенный день все открывали свои железные гаражи, выкатывали технику, а двое делегатов привозили в гарнизон проверяющих, сотрудников ГАИ. Пока они проверяли две-три машины, в одном из гаражей готовился обильный стол. После первых тостов «За дружбу с ГАИ» всем остальным владельцам проставлялись нужные отметки в документах, а «техосмотр» продолжался. Скоро трезвый водитель отвозил нетрезвых сотрудников ГАИ куда нужно, а «техосмотр» продолжался иногда до вечера. И всё это прямо на глазах семей, живущих в домах, чьи окна смотрят на площадку с гаражами.
Ещё следует рассказать, как достигался уют в дальневосточных гарнизонах, и, в частности, в Хурбе. Особенности местного климата обеспечили гарнизону территорию, покрытую глинистым грунтом с изрядным количеством крупной гальки, что совсем не радовало глаз, да и не обеспечивало комфортных условий для прогулок как деток, так и взрослых. Чтобы не ждать милостей от природы весной 1975 года командир полка приказал всем, и офицерам, и солдатам выехать в пойму Амура, там нарезать полосы травяного дёрна, перевезти их в гарнизон и устелить всю территорию городка. Трудно было, а когда дёрн принялся, то местность преобразилась. Для запада это экзотика. А там – проза жизни.
В любом гарнизоне кроме жилых домов и магазинов была лётно-техническая столовая. В ней, как правило, отмечались все большие и малые праздники. Практически все офицеры стояли на довольствии и питались в столовой. Поэтому организация любого застолья требовала минимум усилий, а именно, купить и привезти спиртное и какой-нибудь деликатес, если надо, а предупреждённая заранее заведующая столовой обеспечивала стол на заявленное количество человек. Кроме того, при большом количестве участников любой командир этой группы назначал дежурные патрули, которые сильно захмелевших немедленно отводили домой. Я не помню на таких праздниках случаев, подпадающих под статьи УК или уставов.
Следует рассказать о климатических особенностях. В Хурбе бывает очень скверная весна. Долго стоит тёплая погода, светит Солнце, но ничего не растёт, потому что рядом вечная мерзлота. Иногда в апреле и даже в мае может налететь какой-нибудь атмосферный фронт с метелью и сильным ветром. Неуютно. В середине мая появляются первые листья на деревьях, начинает расти трава, а в начале июня всё покрыто буйной зеленью, в траве может спрятаться взрослый человек, не пригибаясь, а все опушки леса сверкают крупными цветами.
Лето влажное и жаркое, в тайге вырастает масса ягод, брусники, голубики, малины и смородины, на болотах есть и клюква. Ягоды там собирали не баночками, а вёдрами. Август – пора дождей и половодья.
Осень по истине - золотая. Постепенно снижается температура, проходит короткий период сильных ветров и наступает пора заморозков. Красиво и комфортно.
Зима приходит по расписанию, в начале декабря становится Амур, а к Новому году лёд уже такой, что по нему прокладывали железную дорогу от пристани Комсомольска до Пивани на другом берегу Амура. И по рельсам, проложенным по льду, до конца марта ходили поезда в шесть-семь вагонов. А расстояние, то есть ширина реки в этом месте 2,5-3 км. Впечатляет.
Мост через Амур построили лишь в 1976 году, а из Хабаровска по льду прокладывают «Зимник», и он на многие месяцы становится настоящей автострадой. Зимой не бывает оттепелей, температура держится стабильно днём 30-35*, ночью 40-45*, почти все дни светит яркое солнце и царит безветрие. Моя маленькая дочка ходила там в школу, так вот в первом классе она не пропустила ни одного часа, хотя вся зима была такая морозная. Там не отменяли занятий в школах по погоде. А на аэродроме можно было услышать объявление по громкой связи: «Воздух ПРОГРЕЛСЯ до -39*, можно начинать газовку». Но уже через год такие морозы не пугали, одеваться надо хорошо, да и кушать плотно.
Следует отметить, что Военторг в те года не мог обеспечить круглогодичную поставку всех необходимых продуктов питания для наших семей, поэтому кое-что нужно было покупать у местных жителей. В основном это картошка, овощи и молочные продукты. А поскольку условий для хранения практически не было, то мы договаривались с местными жителями и часто становились постоянными покупателями на всю зиму. В разговорах со своей поставщицей продуктов я поинтересовался, откуда она родом и как попала на Дальний Восток.
Об этом мало пишут, но фактически всё население этих мест имеет свою историю. Хорошо просматривается три больших волны переселения на Дальний Восток, первая в 1906-1910 годах, после первой русской революции, вторая в начале 30-х годов, во время коллективизации, третья в конце 40-х годов, после войны. Значит там было легче прожить. Ещё в тех краях очень много семей заключённых, которые за хорошее поведение получали право жить как поселенцы, обзаводиться семьёй и хозяйством, а после окончания срока заключения, естественно, оставались со всей семьёй на новом месте. Такова проза жизни.
Несколько слов об Амуре и о Комсомольске-на-Амуре. Амур – сказочная река, это и дорога, и обилие рыбы, и отдых, и красота неописуемая. Мощь Амура впечатляет, если в районе Комсомольска ширина реки достигает 3 км., то в период дождей (в августе) ниже Хабаровска Амур разливается от гор до гор, то есть в ширину более 40 км. В Комсомольске есть судостроительный завод, откуда по Амуру уходят новые морские корабли и подводные лодки.
Город Комсомольск-на-Амуре, действительно, заслуживает рассказав о нём и в литературе, и в кинематографе. Редко встречаешь города, которые имеют свой шарм, как Одесса и Ленинград. Комсомольск из их числа. Если в городе с суровым климатом разбит цветник возле театра или в городском сквере, то цветы не рвут, а оберегают, и звание - «Комсомольчанин» звучит как достоинство его обладателя. Я даже ощутил гордость, когда объявили, что космонавт Валерий Рюмин – «Комсомольчанин», словно земляк оказался в космосе, да ещё такой большой ростом.
Служба в гарнизоне Хурба оставила очень много незабываемых впечатлений у каждого, кто там побывал. И через много лет «Хурбинцы» встречаются, как родственники.
Февраль 1975 года, в СМИ постоянно рассказывают о напряжённых отношениях с Китаем. Я имел возможность убедиться, что досужие рассуждения «умных» носителей информации имеют цели и задачи, но очень мало соответствуют истине. 18 февраля по плану учений наш полк вылетает на запасной грунтовый аэродром ДА возле посёлка Тамбовка. Командный и лётный состав размещаются в примитивной деревянной казарме, остальной личный состав в палатках. Погода стоит типичная для тех мест, днем разогрев почти до оттепели, а ночью 28-30* мороза. Столовая в палатке и так далее. В глубоком снегу отрыты окопы для обороны аэродрома.
10 дней мы по плану учений выполняли полёты с практическими бомбометаниями на полигоне Амаранка. Посёлок Тамбовка – это районный центр, расположенный в 40 км. от китайской границы. Местное начальство приглашало нас жить в посёлке, обещая разместить с удобствами всех, но наше командование отказалось. Бывая в Тамбовке, я не раз спрашивал у местных жителей, не страшно ли им жить рядом с китайцами в условиях такого жесткого противостояния. В ответ я всегда слышал такое мнение: пусть москвичи боятся китайцев, а мы жили с ними рядом тысячу лет, и ещё будем жить не одну тысячу. Да, в самом деле «У страха глаза велики». И история с островом Доманский в рассказах непосредственных участников события и очевидцев выглядит как несусветная глупость отдельных недалёких «вождей», к сожалению, облечённых властью.
Расскажу ещё одну историю со слов командира десантно-штурмовой бригады, базировавшейся в посёлке Магдагачи. Летавшие знают, где это, а не летавшие могут посмотреть на карте. Для обеспечения этой бригады на аэродроме Магдагачи стоял полк вертолётов Ми-6. На этом вертолёте имеется передняя турель с крупнокалиберным счетверённым пулемётом. На все пушки и пулемёты предусмотрены запасы стволов, которые надо менять после определённого количества выстрелов. На Ми-6 из этого пулемёта стреляли крайне редко, и зав. складом в звании прапорщика нашёл местного умельца, который, после несложной доработки, приспособил такой ствол к обычному охотничьему ружью. После установки такого ствола обычное охотничье ружьё становилось грозным нарезным оружием калибра 12,7 мм.
Всего было похищено и разошлось по посёлку 12 стволов. По плану замены указанный прапорщик должен был ехать в ГСВГ, а на его место прибыл его сменщик, такой же прапорщик, но более принципиальный. Он обнаружил недостачу, и доложил по команде.
Началось следствие. «Умелец» рассказал, кому он передавал доработанные стволы. Получился конфуз, владельцами стволов оказались: первый секретарь райкома КПСС, председатель райисполкома, начальник милиции, главный «Чекист» и так далее. Но самое интересное оказалось в том, что последний ствол нашли у профессионального охотника, бобыля, промышлявшего пушниной. Когда его спросили, зачем ему такой ствол, он ответил, что купил по случаю, а ствол ему совсем не нужен, потому, что он в основном ловит соболей силками.
Как бы между делом следователь поинтересовался, а где же этот охотник соболей ловит? В ответ охотник сказал, что в разных местах, а чаще всего за Амуром. Следователь опешил: «Так ведь там же граница, а за границей Китай!». «Ну и что, - ответил охотник – я никому не мешаю, китайцы соболей не ловят здесь, а пограничники несут свою службу, я им тоже не мешаю, они ни разу меня не видели и не задерживали». И смех, и грех! Была потом работа и чекистам, и пограничникам.
1975 год, планируется переучивание полка на Су-24. В связи с этим происходят некоторые изменения в личном составе. Уходят те, кто не допущен к полётам на сверхзвуке, а на их место приходят выпускники академий. Кроме того, резко увеличено количество и образованность инженерно-технического состава. Командиром полка назначен подполковник Рыбак С.В., начальником штаба – майор Роговский, старшим инженером полка – майор Лысенко В.М., замполитом – майор Кравчук, командирами эскадрилий стали: майор Соболев Владимир и майор Будеев Геннадий, которые пришли сразу после окончания ВВА им. Ю.А. Гагарина. Тогда же пришёл в полк и выпускник академии штурман Валерий Чумарёв.
Переучивание отличалось тем, что пришлось много внимания уделять прицельно-навигационному комплексу и досконально разбираться в математическом описании всех процессов. Хорошо, что среди штурманов нашлось достаточно энтузиастов, которых не надо было заставлять думать самостоятельно: Антонов Евгений, Лебедев Анатолий, Файзулин Роман, Гурьев Павел, Попов Вячеслав, Новиков Александр, Приб Евгений, Насыров Александр, Краснов Анатолий, Рощин Владимир, Щетник Владимир и другие. Многие из перечисленных сослуживцев в дальнейшем окончили ВВА им. Ю.А. Гагарина и встречались на жизненных перекрёстках в качестве руководящего состава частей и соединений ФБА. Такие встречи всегда были дружественными и желанными.
Смена поколений привела к тому, что в полк пришла группа лётчиков из полка ИБА во главе с заместителем командира эскадрильи Луговым Александром и ещё штурманы, собранные «с миру по нитке». Большинство лётчиков, пришедших из ИБА, с удовольствием восприняли полёты в составе экипажа. Например, штурман нашей смешанной дивизии Гермашев Николай, летавший ранее на истребителях-бомбардировщиках, поле переучивания на Су-24 говорил: «Какой же я был дурак, что все лётную жизнь летал один. Как хорошо в экипаже, рядом сидит свой человек, друг, с которым можно поговорить и которого можно даже отругать в сердцах».
Можно говорить и другими словами, но экипаж есть экипаж и это многое означает. А с Александром Луговым судьба свела меня потом, уже в исследовательском отделе 4 ЦБП и ПЛС ВВС и подарила множество полётов в одном экипаже на выполнение самых трудных и самых интересных заданий лётных исследований, когда мы делали всё, что можно и всё, чего нельзя было делать в воздухе. Это «нельзя» мы сами определяли для тех, кто будет учиться по методикам, нами разработанным, а нам «всё было можно».
С принятием на вооружение Су-24 ФБА стала быстро развиваться и количественно и качественно. В Хурбе инженерный батальон строил рулёжные дорожки и арочные укрытия для самолётов так быстро, что стоит привести высказывание одного из представителей ОКБ им. П.О. Сухого: «Я поражён, на моих глазах сегодня бульдозер сдвигает вековую тайгу, завтра на это место укладывают бетонные плиты и на них закатывают новейшие самолёты».
Особенности местного климата, а именно, низкие температуры выявили серьёзный КПН. На предполётной подготовке по регламенту положено проверять изменение стреловидности крыла и работу всей механизации. Иногда при уменьшении стреловидности происходила поломка раздаточных коробок в местах выхода приводных валов механизации. Эти валы проходили сквозь пластиковые прокладки. В первую зиму на двух аэродромах, в Хурбе и в Домне (Забайкалье) вывели из строя 28 самолётов.
Тщательный анализ, проведённый ОКБ, показал, что эти пластиковые детали рассчитаны на температуры до 40*. Как говорили представители ОКБ, никто не предполагал, что самолёты будут эксплуатироваться в более жёстких условиях. До предстоящих конструктивных изменений директивно установили ограничения: газовку и проверку геометрии и механизации крыла проводить только при температуре выше -40*. Отсюда и родилась информация по громкой связи на стоянке: «Воздух ПРОГРЕЛСЯ до -39 градусов, можно начинать газовку!». Тоже юмор.
Несмотря на все трудности, переучивание шло своим чередом, а через год произошло лётное происшествие, организованное нами, то есть руководящим штурманским составом, включая главного штурмана армии и в полном соответствии с называвшимся ранее законом «Мэрфи». После этого происшествия я, в качестве «стрелочника», отправился в третий исследовательский отдел 4 ЦБП и ПЛС ВВС.
https://proza.ru/2018/02/12/1600
Продолжение: https://dzen.ru/a/Y3swMr3rJSkSI-5p?referrer_clid=1400&
Предыдущая часть: