Периодически у котов случаются «плохие дни». Причём плохие не для котов. Чаще всего отличается Ликалепный, он же Зёма, он же какангел, он же обладатель неподражаемых «ножек Цискаридзе».
Мне кажется, да что там - я уверена (!): он делает это, чтобы не потерять квалификацию, репетирует, так сказать. Чтобы не выходить из образа казанской сироты. Хотя уж кто-кто, а Зёма достиг той степени артистизма, когда спокойно может находиться «в образе» даже в самом глубоком сне.
Вот, бывает, смотришь на спящего кота – и умиляешься: ну такой ми-ми-ми, ах, какой он уютный, как сладко сопит, так бы и схватила, так бы и затискала! И носом в пушистое пузо – иэх!
Что касается Зёмы, но при взгляде на него спящего в голову приходит единственная мысль: божечки, какая трагедия! Разве можно так жить?!
И остаётся только слезами умыться. А Зёма ничего, живёт. Проснулся – обедать пошёл. Ну, или стырить чего…
Вот это я понимаю – артистизм!
Но, видимо, периодически Зёма переживает, что без практики взор будет недостаточно трагичным и вместо сочувствия и желания немедленно спасти будет вызывать ехидный смех.
(Не говорить же ему, что мы тоже все эти годы тренируемся, чтобы реагировать именно сочувствием, а не ехидным смехом).
Поэтому он моделирует ситуации, в которых можно без помех пострадать. Как-то:
- залезть на верх кухонного шкафа (полтора метра вертикально вверх, если что. Лихо, по-пенсионерски) и стырить там сушёный укроп. Долго и с переливами бле… простите… вать по всей квартире. Делать слезливую морду, искать сочувствия. Вместо сочувствия получить оскорбления в свой адрес и в адрес всего кошачьего племени. Оскорбиться.
- пытаться засунуть морду в узкий стакан с водой, застрять мордой, приглушённо выть. Мотнуть головой, чтобы стакан слетел, хлебнуть воды, долго плеваться и откашливаться. Вместо сочувствия получить порцию ругательств в виде «скотина», «чуть последний стакан не раскокал!» и «вот же у тебя два ведра воды, куда ты лезешь?!»
Обидеться, долго умываться, глядя, как хозяйка подтирает лужу возле кровати. Получить моральное удовлетворение. - отираться под ногами во время уборки, несколько раз получить случайные поджопники. Один раз неслучайный. Долго жалобно причитать о несовершенстве этого мира и людской жестокости. Получить моральное удовлетворение. И дополнительную порцию материального. В качестве извинения. Не принять. Потом всё-таки принять (а то вдруг Мотя сориентируется и первый примет. Этого нельзя допустить).
- отираться возле унитаза, когда на нём стоит хозяйка, доставая мыло с верхней полки шкафа. Причём появиться неслышно и внезапно, иначе увидят и не наступят на хвост. А это обязательный пункт тренировочной программы. Громко заорать неожиданным басом «МА-А-А-А-А!», даже если хвост едва задет. Так положено. На крики хозяйки «Скотина! Я чуть ногу не сломала! Куда ты опять лезешь?!» реагировать суматошной беготнёй по всей прихожей, изображая немереный ужас. Это репетиция, так надо.
- кинуться навстречу пришедшей из магазина хозяйке, чтобы заглянуть в пакет первым. Не рассчитать, ударить её под колено и вовремя отскочить, когда потерявшая равновесие хозяйка рухнет всей массой на коврик у двери. Ухмыльнуться, мол, «Там ей и место!», но потом испугаться, что заметят, и быстренько заорать. Это тоже репетиция и так надо.
Как видим, чек-лист с приличным количеством пунктов, работа в поте лица. Но Зёма молодец, трудяга, практикуется неустанно. Отсюда и результат! Если бы я так тренировалась, давно бы уже написала и выпустила книгу. Но пока я только собираюсь.
Собираться – это ведь уже полдела, правда? Ну правда же, ну?!
Вчера у Зёмы снова был «плохой день». Не знаю, может, звёзды так сошлись или там Меркурий опять ретроградный*…
Вчера я три, а то и четыре раза наступила Зёме на хвост! Ну, как наступила… Споткнулась, пока бегала с уборкой. Зёма ведь только по ночам копыта отращивает, а днём-то он ангел во плоти, невесомый и неслышимый. Практически.
Так-то Зёма и верно, что как ангел. Какангел. Мда… Но хвост живёт, видимо, какой-то своей, личной жизнью. В отличие от самого Зёмы хвост невероятно любопытен. Ему надо на кухню, в ванную, в туалет, в коридор, в прихожую и даже на балкон, куда бегаю за ведром. Зёма бы полежал тихонько, но хвост таскает его по всей квартире и везде – совершенно случайно! – оказывается под ногами.
Ну, споткнулась, бывает. Для любого кошатника это даже привычнее, чем вообще ни разу в жизни не споткнуться о кота. Мы с Зёмой заорали одновременно:
- Тваюжмать, Зёма!
- Мя-а-а-а-а-ать!
И синхронно отпрыгнули друг от друга. Только Зёма – молодец. Он отпрыгнул в коридор, а я – в косяк. Пришлось выразиться нецензурно. Не, ну а чо?! Между прочим, учёные уже доказали, что обсценная лексика в момент стресса действует, как мгновенное обезболивающее и снижает этот самый стресс! Так что я не материлась, а лечилась, вот. Имейте в виду. Пользуйтесь. Не благодарите.
Зёма же, элегантным и грациозным прыжком отлетев в коридор, с ненавистью посмотрел… на моего мужа, который выглянул на вопли из спальни.
- Зёма! – в ответ сразу же возмутился муж. – Я тут вообще ни при чём!
Но Зёма уже своё слово сказал. Его дело – найти крайнего, а дальше – сами разбирайтесь.
В общем, бывают, бывают у Зёмочки плохие дни… Репетиция!
*Кстати, вот всегда было мне интересно, что такое «ретроградный меркурий», ведь по отдельности слова вроде бы понятные, а вместе – выходит какая-то ерунда. Впрочем, может, мне просто так кажется, я ведь в астрологии ни бум-бум. Есть в студии пояснительная бригада?!