Юля достала тетрадь с конспектами, но сосредоточиться на них никак не удавалось. Собственноручно написанные слова сливались в кашу бессмысленных знаков. Отвлекало все – взрывы смеха, вздрагивания телефона от сообщений, валящихся в общий чат. А потом позвонили родители, и она почти с облегчением выскочила из аудитории.
- Да, мам?.. – Юля отвернулась к окну и, обратившись в слух, принялась рассеянно водить пальцем по стеклу.
- Все! Все! У меня лента. Давайте позже обсудим ваши вопросы. – Высокий темноволосый преподаватель стремительно подошел к двери двести семнадцатого кабинета, окруженный группой взволнованных старшекурсников. Студенты загалдели, перебивая друг друга, но преподаватель решительно зашел в кабинет и закрыл за собой дверь.
Юля оглянулась и дернулась в том же направлении, но через пару шагов остановилась, вздохнула и вернулась обратно к окну.
- Леву? Давай…
Что такое «не везет», и как с этим бороться – на эту тему она уже могла выступать с лекциями. Прогуливать занятия на зачетной неделе… надо было уточнить, нет ли тут студенческого клуба самоубийц. Она, пожалуй, стала бы его почетным членом.
Остаток ленты Юля провела в коридоре, читая сообщения в чате, откуда поняла, что препод был «какой-то другой – со старших курсов», потому что Хомякова, гроза всех младших курсов, заболела и слегла в больницу. А это, несмотря на невеселые обстоятельства, была «офигеть, какая везуха», ибо почти весь поток с благословения Хомяковой получил зачет «автоматом» – прецедент, имевший все основания стать легендой факультета. У остальных, фамилий которых не зачитали, тоже был шанс оный зачет получить «без крови», если придут сегодня на отбор второго состава волейбольной команды факультета. Поскольку Юля не питала иллюзий, в каком списке оказалась ее фамилия, она поняла, что фигу, которую она скрутила в адрес нахальных волейболистов, придется раскрутить и гордость свою засунуть куда подальше.
Новый преподаватель тут же в чате был разобран по косточкам и подавляющим большинством девичьих голосов признан «классным». Имени его, правда, половина не расслышали, остальные не запомнили, впрочем, все как обычно.
После ленты одногруппники собрали и принесли Юле ее вещи, попеняли за пропуск такого важного для всего курса события и разбежались по своим делам.
До волейбольного «кастинга» было еще часа три. Ехать домой было бессмысленно, и Юля рассудила, что это повод поготовиться к экзаменам, коих намечалось три, благо вопросы уже были, равно как и примерные ответы на них – наследство предыдущих поколений студентов, честь им и хвала за их старательность и щедрость.
Вообще, атмосфера на факультете была дружеская и позитивная, со своими традициями, байками и приколами. Старшие курсы охотно делились с младшими книгами, конспектами, полезной информацией и слухами о преподавателях – в общем всем, что скрашивает суровые студенческие будни.
В такой благодатной среде новости распространялись молниеносно. Юля еще раз в этом убедилась, проведя три часа в библиотеке. За это время окружение сменилось несколько раз, и она имела возможность послушать несколько версий последних событий.
Во-первых, все единодушно признавали, что у нынешних младшекурсников «светлая карма», ибо миновать зачет у Хомяковой было все равно, что научиться летать или ходить сквозь стены. С хворобой легендарной преподавательницы было все не так однозначно. В качестве вариантов «авторитетные источники» называли пневмонию, прострел, камни в почках и сильное растяжение из-за неудачной попытки сесть на шпагат.
А дальше начиналось самое интересное… третья сюжетная линия этой фантастической саги к пяти вечера довела Юлю Ветрову до холодного пота и дрожи в коленях. Это было жуткое и нелепое совпадение, такое жуткое и нелепое, что было даже не смешно. В чате появилась информация, что при удачном стечении обстоятельств на волейболе за зачетом нужно подойти к С.А.Лугину. Подумаешь, фамилия-имя-отчество – мало ли на свете Лугиных Сергеев Александровичей. Однако осторожные вопросы, которые Юля задавала разным людям, сомнений оставляли все меньше.
Возникло жгучее желание забрать документы и уехать к родителям в Астрахань, и оно нарастало, как цунами, по мере приближения вероятности встретиться с Лугиным в спортзале. Но потом подняла голову спортивная злость, которую он же в ней и воспитал. «Настоящий спортсмен не бегает от трудностей, а смело смотрит им лицо» - поэтому она встала и пошла в спортзал с твердым намерением попасть в резерв и получить зачет.
И, черт возьми, она прошла отбор. Ее имя внесли в список команды резерва под одобрительные возгласы волейболистов мужской команды, которые искренне считали это и своей заслугой. Это означало, что зачет в кармане, а забот в ее жизни прибавится, но она подумает об этом позже.
Спортзал постепенно пустел, стихал шум… Юля сидела на лавке, устало привалившись к стене. Тело, поотвыкшее от интенсивных нагрузок, тихонько поскуливало.
Лугин так и не появился. Его ждали, он пару раз доходил до порога, но останавливался в дверях – Юле мельком показалось, что она узнает его силуэт, но его отвлекали и снова уводили – в соседнем зале шла какая-то важная тренировка. И она теперь пыталась разобраться, чего сейчас в ней больше – облегчения или разочарования. И кажется, разочарование побеждало.
- Ты вся мокрая. Не сиди, иди переодеваться.
Юля подняла глаза – перед ней стояла капитан женской команды Лиля Фролова.
- Не во что, - усмехнулась Юля, - я сегодня как-то… не подготовилась.
- Держи. – Лиля вытащила из рюкзака майку и протянула ей.
- Не надо.
- Надо-надо, бери. И бегом переодеваться. Раздевалка там, - Лиля махнула рукой в направлении выхода. – Через коридор налево.
- Спасибо. Я отдам.
- Не сомневаюсь. – Лиля с улыбкой закинула рюкзак на плечо и пошла к выходу, где ее ждали подруги по команде.
В полутемном коридоре было несколько дверей и ни одного значка, который указал бы, в какую можно девочкам, а в какую мальчикам. Когда-то они там были, об этом свидетельствовали дырки от креплений, но кто-то их оторвал, то ли из хулиганства, то ли у них тут все было общее и решалось по самоопределению.
Юля приложила ухо к ближайшей двери – за ней было тихо – и решительно толкнула – в конце концов, ей всего-то нужно было переодеться.
Сколько веревочке ни виться, конец все равно будет. Перед ней в обернутом вокруг бедер полотенце стоял Лугин… собственной персоной. Стоял, слава богу, спиной и вытирал голову другим полотенцем.
Когда-то она стояла перед ним без футболки, голой кожей ощущала его взгляд... тогда прямо жаром обдало с головы до ног от осознания, что на нее смотрит взрослый мужчина, еле хватило сил бросить через плечо «Извините, я сейчас. Я быстро…». Теперь же все с точностью до наоборот – смотрела на него и глаз не могла оторвать, как дура озабоченная. И от этого зрелища, черт бы его побрал, крышу снесло до самого фундамента. А он не слышал, не видел, не чувствовал (и слава богу) ее крамольных мыслей – иначе выгнал бы нафиг, правильный же до мозга костей.
продолжение следует...