Под солнцем южного моря плавились два друга: пузатая скала Толя и упирающийся в неё пляж Бодя, прозванные в честь пары неразлучных алкашей.
Артём стоял на месте, где когда-то из песка торчал крест, склеенный из бутылок, Бодя обжигал ему пятки и заставлял переминаться с ноги на ногу, но Артём упорно стоял, уперев ладонь ребром в лоб, и всматривался в вышину. Там, цепляясь крепкими пальцами за выступы Толи, без страховки, в небо полз его лучший друг Рома. Или Сокол, если по фамилии, но кличек Артём не любил — они для животных, или людей, что живут по законам животных.
Из морской глубины набежала высокая волна и разбилась о скалу белой пеной, окатив Артёма. Сплюнув солёную воду, он окликнул друга:
— Спускайся!
Крик утонул в шуме новой волны. Глаза защипало от соли.
— Может хватит? — час назад молил Артём. — Убьёшься ведь.
Рома только отмахнулся:
— Это, быть может, мой последний день на пляже. Не психуй.
Это как сказать человеку с клинической депрессией "Не грусти". У Артёма лишь от имени на экране смартфона подскакивало давление, а когда при встрече Рома становился Ромой, хозяином жизни, хотелось провалиться сквозь землю.
По скале прокатился глухой стон, рядом упал камень. Артём вздрогнул:
— Живой?!
Через несколько томительных секунд раздалось звонкое "Да", и терпение иссякло. Артём взбежал по лестнице, вырубленной в скале для нормальных людей, но лишь на мгновение успел застать блестящую от пота спину. В следующую секунду Рома сиганул вниз под собственный радостный крик.
Артём подошёл к обрыву. Внизу бурлило и пенилось море. Сердце замерло, на задворках сознания уже мелькали картины похорон с грустной сонатой на фоне. Но вот из воды вынырнула русая голова, и кровь вновь побежала по венам.
Снова по лестнице, но в этот раз вниз. Бессмысленный бег наперегонки со страхом.
На песке, раскинув руки, уже лежал друг, глаза прикрыты, на лице улыбка. Высокий, широкоплечий, мечта всех школьных девчонок, он надувал могучую грудь, словно пытался вдохнуть весь земной воздух. Только таких и берут в космонавты.
Артём встал рядом, неспособный подобрать слов возмущения. Рома открыл один глаз и лениво махнул ладонью:
— Солнце загораживаешь, отойди.
— Тебе нравится надо мной издеваться?
— Не понял.
— Каждый раз ты звонишь, вырываешь меня из привычной жизни и тащишь куда-то к чёрту на рога, чтобы убиться.
Рома приподнялся на локтях.
— Слушай. Ты же сам идёшь в отказ, когда я зову с собой. Вижу ведь, что руки крепкие, себя ты не забросил. Неужели не залез бы?
— Не знаю, возможно, но ты зачем лезешь? Хочешь доказать мне, что самый бесстрашный? Я и так знаю, что Сокол самый быстрый, самый сильный, а Тёмка любитель на пятки смотреть.
— Не думал, что ты это так воспринимаешь.
— А как ещё?
Рома встал и потянулся.
— Идём. — Он подхватил футболку с лежавшего недалеко бревна и поманил Артёма в сторону посёлка, лежавшего за пляжем. — За такие выступления положены штрафные санкции.
Узкие улицы дышали жаром и сладкими дынями, сложенными на прилавках. Из местных никого, только бледные туристы, хлещущие воду в тени между домов. Атмосфера, чтобы лечь на дорогу и тихо разложиться под солнцем, а не плестись куда-то за безумцем.
Из-за высокого забора раздался лай. Грозное и пушисто белое тело алабая обрушилось на перекладины. Ни цепи, ни верёвки, настоящее воплощение злобы. Только Рому оно не испугало. Артём заметил безумную улыбку на его лице и быстро догадался к чему идёт дело.
— Даже не думай.
— Пока ты не успел возразить. — Рома подошёл к калитке и, просунув руку в щель, откинул щеколду. — Беги!
И Артём побежал, выпрыгнув из сланцев. В голове одна мысль “Не упасть”, глаза ищут спасение, слева Рома, не отстаёт, не обгоняет, а сзади несётся белый демон.
И ведь каждый раз Артём клялся заблокировать идиота, не отвечать на звонки, сменить номер, забыть. Но ведь он герой страны, который всегда поможет в трудные минуты, и жизнь в такие моменты обретает смысл и выпуклость. Стокгольмский синдром, не иначе.
Артём уцепился взглядом за лестницу, приставленную к гаражу возле дороги, и мигом оказался на крыше. Рома взлетел на старую яблоню, раскинувшую ветви рядом. Раздался стальной грохот. Вся мощь белого демона оказалась бессильна перед возникшей преградой.
Сердце Артёма медленно успокаивалось, пока он крыл Рому последними словами. Вскоре пришёл хозяин и забрал пса, извиняясь.
— Мне страшно, — поедая яблоко, начал Рома. — Очень. Каждый раз, когда ремень щёлкает в замке, меня сковывает паника. И никто из экипажа не способен помочь, понимаешь? За неделю до каждого старта меня начинает трясти. Столько тренировок, тестов, испытаний, но в одну секунду всё может исчезнуть.
— И причём тут я?
— А ты… С тобой вообще наплевать на всё. Помнишь, какую дичь мы творили детьми? Дрались с собаками, а не убегали, валялись в костре, ловили гадюк и сольпуг. И всё было нам нипочём. А как только разъехались, так неприятности посыпались одна за одной. То Дашка бросила, то машину разбил, то кошелёк украли с паспортом. В общем чернота сплошная. Потом и отец умер.
Рома слез с яблони и, швырнув огрызок вдаль, помнил за собой спустившегося с гаража Артёма. Чтобы разрушить тишину, тот поделился фактом, потому что ответить по существу не мог:
— Сольпуги не опасны, кстати.
— Но тогда мы этого не знали.
— И ещё много чего. Не знали, как страшно было нашим родителям.
— Не начинай, — взмолился Рома. — Хочешь сказать, что стал отцом и теперь всё понимаешь? Взросление — это огромная стройка, только ты не дом возводишь, а кучу преград, чаще решёток, из-за которых мир кажется очень страшным и опасным. Отовсюду может прилететь кирпич или пуля. Разве приятно жить с таким знанием? Именно поэтому перед запуском я каждый раз звоню тебе, чтобы как в прошлом, ничего не боясь, разнести к чертям эти преграды, почувствовать вкус жизни, вкус риска. Потому что там, в кабине, у риска вообще нет вкуса, один стерильный пластик.
***
Они вернулись к обрыву, где внизу ждало море.
Артём давно заметил, что круг — интересная фигура, если взглянуть на формулы периметра и площади. Двойка будто бы сбежала с первого места, сделала круг и уцепилась за хвост, но уже возвышенная — возведённая в степень. Так и Артём, проделал круг, который что-то изменил.
— Ты знал, что я не смогу отказать в этот раз, — упрекнул он друга.
Рома не стал отвечать, только подмигнул, поджав рот в хитрой ухмылке.
Они прыгнули вместе, с разбега, чтобы не убиться о скалы. Белая пена облизала пятки, и следом на глаза упала темнота, забила водой нос и уши. Короткая паника в пучине через пару минут сменилась радостным смехом, который пляж не слышал уже давным-давно.
***
— Ещё увидимся, — Артём крепко обнял друга на прощание. Солнце закатилось за горы, опрокинув небесную чернильницу. — Знаешь, я впервые буду ждать твоего звонка.
— Тогда обязательно наберу, если вернусь.
— Что ещё за если? До МКС всего четыреста километров. Рукой подать.
— До МКС. Ты новости не смотришь?
— Нет, — нахмурился Артём. — Не порчу себе аппетит. А что такое?
— Да так, ничего. — Он хлопнул друга по плечу. — Если ты говоришь, что увидимся, значит увидимся.
Казалось, Рома сам не был до конца уверен в своих словах, но он быстро сбросил с лица набежавшую тень сомнения и скрылся в салоне такси.
Через неделю громкие заголовки пробились даже в свободное от новостей пространство Артёма. “Марс ждёт. Архипова, Джеймсон и Соколов успешно стартовали с космодрома Восточный”.
Автор: Игорь Яковицкий
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ