В ДЖУНГАРСКОМ ПЛЕНУ
Феодальное государство западных монголов-ойратов — Джунгарское, или Ойратское, ханство (1635—1757 гг.) почти в течение столетия сдерживало напор маньчжур, пытавшихся установить здесь свое господство 1. (1 См. подробнее: И. Я. 3 л а т к и н. История Джунгарского ханства. М. 1964. )
Правители Джунгарского ханства стремились повысить боеспособность своих войск, главным образом с помощью создания собственной артиллерии, ибо пушки часто решали исход сражений. Плоды этих усилий сказались уже в ходе войны 1729-1733 годов.
Весной 1731 г. во время одного из ожесточенных сражений со стороны джунгар неожиданно ударила артиллерия, и на головы неприятеля обрушились десятки ядер и бомб. Один из офицеров противника, как рассказывал контайша (джунгарский хан) Галдан-Цэрэн прибывшему к нему весной 1731 г. русскому посланнику майору Л. Уг- рнмову, «велел одну бомбу принести перед себя посмотреть, думал, что от нее-ничего не родитца, то токмо перед него оную при-1 несли, то тот час он и при нем другие без голов явились... думали, что тем играют» 2 (АВПР, ф. «Зюнгорские дела», 1731— 1733 гг., оп. 113/1, д. 3, л. 102.). Появление у джунгар артиллерии вызвало тревогу у врагов. Поэтому попавших в плен ойратов они настойчиво допрашивали: «Откуда де вы получили артиллерию, чего де у вас николи не бывало», не допуская мысли, что ойраты сами могли справиться с таким делом. Пленные нарочно отвечали, что пушки и мортиры «присланы к нам... и при них де прислано искусных людей сто человек» 3 (Там же, 1731 г., оп. 113/1, д. 1, л. 360 об,).
Тем временем послы, торговцы и все, кто посещал тогда Ургу (ставку хана), поражались невиданному здесь ранее зрелищу: неподалеку от ставки несколько раз в неделю кочевая знать (нойоны, зайсаны, старшины) под руководством какого-то одетого в европейское платье человека, построившись в колонны и шеренги, маршировала, производила развороты и перестроения, выполняла ружейные приемы и стреляла залпами, словом, делала все то, что было принято делать на учениях в регулярных армиях Европы. Однако как ни старались ойраты сохранить в тайне это военное обучение и его руководителя, вскоре все прояснилось.
Во время Северной войны 1700—1721 гг. пленных шведов отправляли в различные города России. В 1711 г. попал в Тобольск взятый в плен под Полтавой сержант шведской армии Иоганн (Юхан) Густав Ренат. Сведений о тобольском периоде его жизни обнаружить не удалось, но вряд ли она отличалась от жизни в плену других его соотечественников. Некоторые из них, вернувшись на родину, опубликовали свои воспоминания 4(«Qvennerstedt. Karolińska krigares gag- bosker». Tt. I—X. Stockholm. 1901—1914; В. A. E n n e s. Biografiska minnen of conung Carl XII. Tt. 1—2. Stockholm. 1818—1819.). Пользуясь относительной свободой и не испытывая недостатка в пропитании, пленные шведы- занимались ремеслами и промыслами, торговали и открывали чрак- тиры. Местные власти нередко привлекали их к строительству рудников, каналов,- зданий 5 (Я. Гроте. О пребывании пленных шведов в России при Петре Великом. «Журнал министерства народного просвещения», 1853, ч. 77, № 2—8, стр. 123.). Люди образованные из числа пленных занимались научными изысканиями, собирали рукописи, изучали язык, обычаи и историю народов Сибири (например, И. Страленберг (Табберт), участвовали в исследовательских экспедициях, сопровождали приезжавших от-азиатских правителей послов, основали школу и кукольный театр в Тобольске 6(М. Г. Новлянская. Филипп Иоганн Страленберг. Его работы по исследованию Сибири. М.-Л. 1966, стр. 14.).
Честь «открытия» Рената принадлежит шведскому, писателю А. Стриндбергу, обнаружившему в 1879 г. в Линчепингской королевской библиотеке карты Джунгарии» привезенные Ренатом 7(А. Макшеев. Карта Джунгарии, составленная шведом Ренатом во "время его плена у калмыков с 1716 по 1733 г. «Записки» имп. Русского географического общества. Т. XI. СПБ. 1881, стр. 105—145.). Публикация этих карт вызвала интерес исследователей к личности Рената 8 (A. S t г i n d b е rg, S. Н е d i n. Renats- karte über den Jon-nor. «Mitteilungen aus Justus Perthes, geographischer Anstalt. T. 57. 1911; G. C a h e n. Les cartes de la Siberie au XVIIIe siede. P. 1911; J. F. В a a d e 1 у. Russia, Mongolia, China. L. 1919.). Однако и сегодня наука не располагает сколько-нибудь достоверными данными о его занятиях в Джунгарии. На этот счет высказываются противоположные точки зрения. Так, А. Стриндберг и С. Гедин утверждали, что Ренат был главнокомандующим ойратских войск в войнах Джунгарского ханства, нося звание «генерал-фельдмаршал». А. Макшеев считал, что Ренат вообще не принимал участия в боевых действиях 9(A. Strindberg. En Svensk karta over Jon-nor och tarimbäckenet av John Gustav Renat Stockholm. 1910—1912,«. 133; A. M a k- ш ee в. Указ, соч., стр. 111.).
Выявленные нами в советских архивах документы позволяют в какой-то мере уточнить сведения о деятельности Рената в Джунгарии. В 1714 г. по указанию Петра I направлялись в Восточный Туркестан (Малую Бухарию) две экспедиции. Одна из них под командованием подполковника И. Д. Бухгольца формировалась в Тобольске. Ей предстоял путь к месту назначения по Иртышу через Джунгарию. Бухгольцу предписывалось сыскать в Тобольске «несколько человек из шведов, которые в минералах разумеют, которых с воли губернаторской взять» 10 («Памятники сибирской истории XVIII в.» Т. 2. СПБ. 1885, стр. 36). Так Ренат, попал в состав экспедиции, Как известно, она потерпела неудачу в столкновениях с ойратами и, потеряв большую часть людей, в апреле 1716 г. возвратилась обратно. Ренат, находясь в транспортном отряде, везшем продовольствие и и казну, попал в плен к джунгарам. Ойраты намеренно провели пленных этого отряда перед осажденной ими крепостью, и «между сими пленными находился и шведской штик-юнкер Иоган Ренат, который после научил калмыков железную руду плавить, пушки и бомбы выливал и был главным над калмыцким войском противу китайцев предводителем, нажив несчетное сокровище золота, серебра и драгих каменьев». 11 (Г. Ф. Миллер. Известие о песош- ном золоте в Бухарин. «Сочинения и переводы к пользе и увеселению служащие», 1760, т. 16, ч. 1—4, стр. 48.)
Вместе с другими пленниками Ренат первое время выполнял тяжелую физическую работу: ломал й возил камни, заготавливал дрова, копал землю. Но уже через полтора года, как показал возвратившийся из Джунгарии житель гор, Кузнецка И. Сорокин, Ренат вместе со своим товарищем поручиком Дешем начал с согласия ойратских зайса- нов «делать сукна как украинские и учить контайшинцов, чего для и мельницы завели, от чего ныне в контайшинских улусах немалое число из природных контайшинцов суконщики находятся» 12. (АВПР, ф. «Зюнгорские дела», 1731 г., оп. 113/1, д. 1, л. 218.) Прошло несколько лет. Ренат, стал пользоваться большим уважением кочевников. В школе, им открытой, он начал «учить малых детей лет от 12 до 13 арифметике». Контайша Цэван-Рабдан покровительствовал Ренату и поощрял его деятельность. Решив использовать его знания и опыт, он предложил ему построить в Джунгарии пушечный завод, пообещав, если он «ево людей всему тому научит, чему сам искусен», отпустить его в Германию через Индию 13 (Там же, лл. 218, 219.). «Шведа Ягана Рената, да Другова оружейного мастера сибиряка Зеленов- скаго,— сообщается в Черепановской летописи,— контайша обещанною им своею ми- лостию и немалыми награждениями склонил их на свою сторону» 14 (ЦГАДА, ф. 196, д. 1542, л. 124.).
Ренату были даны для обучения 20 оружейных мастеров и 200 рабочих в помощь для изготовления оружия. Кроме того, ежедневно несколько тысяч человек назначались на подсобные работы 15 (АВПР, ф. «Зюнгорские дела», 1731 г., оп. 113/1, д. 1, л. 219.). Прежде всего Ренат «потребовал для перевозу дощеников чрез озеро Тескел на другой берег железной руды, так как прежде сего обваживали оную руду около того озера на скотах на другой берег в гору, отстоящую в пяти верстах где к зжению уголья, лесу довольно и тамо в горнах плавили» 16(Там же, ф. З Д, 1731 г., оп 113/1, д. 1, л. 218.). Русские купцы, ведшие с Ойратским ханством мирную торговлю, в развитии которой были заинтересованы обе стороны, вернувшись из Джунгарии, рассказывали, что Ренат «начал лить медные пушки, також чугунные маджеры, бомбы и ядра и тех канонеров тому обучать и указывать стрелять и как чинятся ядры». Эта деятельность тщательно скрывалась, и «русских людей до заводов не допускают и контайшинцы в тайне содержат. А волжских калмыков не токмо к тому ничем не употребляют, но ниже ничего знать не дают» 17(Там же, л. 218 об.) 18. (Там же, л. 360.)
Несмотря на то, что количество изготовленных пушек было невелико '(по свидетельству Рената, он «всех пушек зделал токмо четырехфунтовых 15, да малых л5, да мар- тир десятифунтовых з дватцать» 1S), действия ойратской артиллерии оказались весьма эффективными. Галдан-Цэрэн говорил. У г-, римову, что они побеждают с помощью мортир 19(Там же, 1731 —1733 гг., оп. 113/1, д. 3, л. 102.). Ренат сам неоднократно участвовал в боевых действиях при отряде под командованием Цэрэн-Дондоба-старшего 20(Там же, ф. «Сношения России с Китаем», 1732 г., оп. 62/1, д. 9, л. 24 об.). Об одном из сражений он рассказывал Уг- римову: летом 1731 г. ойратских войск «отправлено было ... к городу Любчину тысяч пять под командою зайсана Септеня, при котором де войске и я был с небольшею ар- тиллериею... Недопустя до помянутого города Любчина в пятнадцати тысячах из оной команды с четыреста человек калмык убили, а досталных уже я выручил»: тем же летом ойраты взяли реванш, разгромив на Алтае 40-тысячное войско противника, «и тысяч с семь в полон взяли при том пять пушек медных у них китайцев отбили»21 (АВПР, ф. «Зюнгорские дела», 1731 г.,' оп. 113/1, д. 2, л. 360.).
Интересно высказывание Рената о боевых качествах цинских солдат: «Как ис пушек, так и из ружья к палбе не очень искусны, и в баталию вступают спешася и строятда баталион декарием шириной в десять и больше, и ежели де увидят хотя малый у себя урон, то немедленно назад ретируются и когда разстроятся уже не скоро могут поправиться» 22(Там же.). В целом оценка Ренатом характера и хода войны отличается от освещения ее китайскими авторами, обвинявшими во всем ойратов и рисовавшими войну как почти непрерывную серию побед линских армий 23(Вэй Юань. Шен у цзи. Б. м., б. г.). Источники свидетельствуют также о том, что Ренат принимал непосредственное участие в боевых действиях, но отнюдь не в качестве главнокомандующего. Регулярно он обучал джунгарских военачальников, «как в поле и в лагерях поступать по европейскому обычаю» 24 (АВПР, ф. «Зюнгррские дела», 1731 г., оп. 113/1, д. 1 лл. 219, 219 об.).
За военные заслуги ему были пожалованы ханом звание зайсана (князя) и соответствующий удел с плодоносными садами, раскинувшимися в долине р. Или. К нему приезжал охотиться Галдан-Цэрэн. Ренат женился на шведке, муж которой погцб в плену у ойратов. Не без оснований опасавшийся, как бы ему не пришлось держать ответ перед правительством России за свою службу у ойратов, Ренат грворил русским людям, находившимся в Джунгарии, что он хотя и учит здесь детей ойратов арифметике и льет пушки и мортиры, но «в том де он вины своей не признавает, понеже шведские полоненики чинили в России тому подобное ж, а он штик-юнкер не токмо российской» но и контайшин пленник и служб в России не принимал» 25(Там же, л. 219 об.).
Весной 1731 г., когда Угримов прибыл в Джунгарию, война с Цинской империей была в самом разгаре. Галдан-Цэрэн ввиду тяжелого положения его страны, связанного с войной, несмотря на настойчивые просьбы как самого Рената, так и русского посланника, приказал задержать Рената «еще на два года» 26(Там же, 1731—1733 гг., оп. 113/1, д. 3, л. 79.). Война же шла с переменным успехом. Ренат, информируя русского посланника о тех или иных событиях, обращал его внимание на попытки обеих сторон расколоть лагерь противника. Например, джунгары нередко находили на дорогах вражеские доски с надписями агитационного содержания 27(Там же, 1731 г., оп. 113/1, д. 2, л. 360.). Со своей стороны, и джунгарские военачальники распространяли аналогичные «универсалы» среди халхасцев, «чтоб они, мунгалцы, не дожидаясь себе разорения, шли под владение зенгорское» 28(Там же, д. 3, л. 95.).
Лишь после прекращения военных действий и начала мирных переговоров контаиша разрешил в 1733 г. Ренату вместе с посольством Угримова возвратиться в Россию. 26 июня того же года посольство прибыло в Тобольск 29(Там же, л. 45 об.), а в конце года Ренат уже был в Швеции. Остаток жизни он провел в Стокгольме, где служил в звании лейтенанта в королевском арсенале; умер в 1744 г., 62 лет от роду 30(«Svenska man och Kvinnor». T. 6. Stockholm. 1950, s. 235.). В Джунгарии долго помнили дела этого человека. Так, ойратский посол Донрюнг в 1741 г. горделиво говорил русским чиновникам, что у них «.имеется пушек походных, которые на верблюдах возят, три тысячи, ломовых пятьдесят, мартир тридцать, при них артилерийские служители из их же зенгорских калмык», и это благодаря тому, что «штик-юнкер их зенгорцев ту артилерию делать и некоторых своему языку обучил и книги артилерийской науки им оставил» 31(ЦГАДА, ф. 248, 1742 г., om 113, д. 145, л. 99.).
В. А. Моисеев