Поздний вечер. Тамара собиралась спать. Она приняла душ, одела ночную сорочку и расстелила постель, когда услышала глухой стук в калитку.
- Кого еще там несет в такое время? – Буркнула она под нос и открыв окно спросила, - Кто там?
- Соседи. – Послышалось в ответ.
- Что это им вздумалось по ночам ко мне приходить,- думала про себя хозяйка, одеваясь потеплее.- Что хотели? А, это ты Зоя.
- А ваша собака дома?
- Дома была, где ей быть то еще?
- Да нет. Она у нас во дворе бегает.
- Вот зараза. Опять подкоп сделала. Ты знаешь, любит копать землю и к соседям бегать, но к вам то он как попал.
Тамара потопала за соседкой в надежде вернуть хулиганистого пса домой. А он в это время бегал по небольшому участку соседей, обнюхивая все кругом и оставляя свой ядреный след на долгую память . Их пес, черный красавец Черныш, был прицеплен цепью к будке. Он спокойно наблюдал, как эта наглая псина хозяйничает в его дворе и даже не пискнул.
Все старания людей были напрасны: пес преспокойно бегал из стороны в сторону , между кустов и сараев и не думал выбегать на улицу в открытую для этого калитку, но и в руки не давался. Тамара приманила его к себе и подталкивая к калитке коленом, выдворила на улицу из чужого двора.
Мммм! Улица! Это место его привлекало давно: неизвестными звуками, манило новыми впечатлениями и прельщало возможностями, а также очаровывало неожиданными встречами с незнакомыми собаками.
Улица для пса была лакомым местом. Он несколько раз вырывался на «волю» и тогда, его не было сутками. Он галопом мотался по всем новым местам в поисках приключений. И уставший, под самое утро прибегал к родной калитке, ложился возле нее, тяжело дыша, то ли от усталости, то ли от переполнявших его эмоций и впечатлений, пугая народ, идущий на работу, своим видом. Размеры его были немаленькие. Сам красавец! Шерсть рыжего цвета с подпалинами, карие глаза в темно- коричневой обводке по краю ресниц, мощные лапы. Всем своим видом он смахивал на льва и имя ему было дано Лев, в простонародье Лева. А какие у него прелестные уши, они торчали вверх, словно увесистая корона на голове короля.
Однажды его сильно побили во время прогулки. Приполз к дому еле живой.
- Ну что, гулена, - выговаривала ему хозяйка, осматривая раны и повреждения, - вкусил свободы? Воли захотел? Как приятно? Будешь теперь бегать в народ? – пес смотрел на нее грустными глазами и тихо поскуливал, когда она мазала его рваные раны на спине. – Сиди теперь дома, раны зализывай, хулиган. Ишь ты, свободы он хочет, воли ему захотелось, - и грустно так продолжила, - свобода, она брат, не всегда радует, иногда лучше и взаперти посидеть.
Она вспомнила себя молодую. Влюбилась она в парня одного до умопомрачения, жизни без него не видела. Ночами только о нем и грезила. Глаза закроет, а он перед ней стоит: высокий, крепкий, косая сажень в плечах, с карими глазами, хитро так смотрит и за собой манит. С ума сходила по нему, сохла. И наконец, он заметил ее, непутевую. Сбылась мечта. Она таяла в его руках, словно воск свечи, шла, куда вел, в глаза ему преданно заглядывала, словно собачка верная.
Мать сразу поняла причину изменения поведения дочери. Шепнула на ушко:
- Смотри, девка, не посрами нас с отцом. Себя блюди, не балуй. Отец не стерпит. Он все для тебя делает по первому слову, но поперек пойдешь, сломает.
Тамара и сама знала тяжелый нрав отца, вроде и в свободное время живем, но отец любил старые законы: женись и твори, что хочешь, а до свадьбы ни-ни. Ни каких гражданских браков. Поэтому за дочкой следили, дома часто придерживали, да разве убережешь от беды, когда любовь глаза застилает.
А тут Степан резко засобирался на Север ехать к дядьке своему, подзаработать решил. Тамарка в слезы.
- Степа, а я то как? Ведь ребенок у нас будет.
- Ты, Тамарка, сама решай, а только я уезжаю. Со мной хочешь?
- Ой, Степа! Думала бросишь меня. Конечно, только сумку соберу.
- Тогда выходи на первый автобус и жду до отправления, не придешь – я поехал один.
Всю ночь она не спала, приготовленная сумка стояла под кроватью.
Сердце из груди выпрыгивало, что же теперь будет. Не простит ее отец. Не простит! А любовь? Как же она без Степана? Да и беременность не вовремя… все же решилась.
Утром автобус увозил счастливых влюбленных в «светлое» будущее. Если бы она знала его – это будущее. Десять раз бы перекрестилась, несмотря на то, что не веровала ни в черта, ни в бога.
А пока: свобода, воля вольная. Эх! Гуляй матушка! Никто и слова не скажет.
Север принял их холодным серым дождливым унылым днем. Продрогли до костей и намокли до нитки пока добрались до места. В таком неприглядном виде и предстали перед очами холеного дородного дядюшки. Дядька встретил не очень то и радушно. Рассказал где будут работать, напоил чаем с дороги и отправил в управление устраиваться.
Им выделили комнату в общежитие, где сотни таких же обездоленных горемык искали лучшей жизни, заработков и любви. А получили общую кухню, длинный коридор, с маленькими комнатушками, вмещающими в себя людей с разными судьбами. Были среди них хорошие, спокойные,с детьми, а были и алкаши, одинокие, обездоленные, которые забыли про женские ласки и масляными глазами посматривали на новенькую.
Тамаре было страшно. Когда Степан был дома, то еще ни чего, а вот, когда он уходил во вторую смену, или в ночь, то уже каждый стук в дверь, не предвещал ничего хорошего, да еще пьяные крики и драки, которые часто сопровождали очередные попойки соседа слева.
Тамара как могла устраивала уют в комнате, но с рождением ребенка изменилось к ней отношение Степана. Он все больше становился раздражительным, злым, усталость наваливалась в полную силу и работа выматывала его хрупкую, как оказалось, натуру. Чаще стал задерживаться где то, приходил под шафе, с претензиями, стал поднимать на жену руку. Однажды, когда маленький Сашенька не спал ночью и громко плакал, он даже крикнул в сердцах:
- Заткни этого ублюдка или я выкину его в окно.
Обида засела в сердце Тамары. Этого она от Степана не ожидала. Утром, решившись на разговор, она получила в ответ удар в лицо. Все померкло перед ее глазами. Она упала и почувствовала еще несколько ударов в живот. Когда захлопнулась дверь за Степаном, она еле встала. Корчась от боли, собирала вещи и сына. Она даже не плакала, только привела себя в порядок и рванула на вокзал, пока могла шевелить конечностями.
- Домой, домой. К родителям. Простят! Не выгонят же с дитем, внук все таки. – Проносилась в ее голове одна мысль во время пути.
Она стояла у калитки родного дома с опущенной головой, словно побитая собака, не в силах открыть заветную дверь. Отец выглянул в окно и со слезами на глазах бежал навстречу любимой дочери. Он молча взял на руки внука, посмотрел на него и понес в дом. Ей осталось только следовать за ним. Радостная мать собирала на стол еду, кормили похудевшую дочурку, рассматривали малыша. Отец похудел, переживал, мать тоже прятала заплаканные глаза, искоса разглядывая ее синяки. Принесла мазь.
- Доченька! Вот она любовь то какая! – погладила ее по плечу.- Хорошо, когда ты любишь, но наверное еще лучше, когда любят тебя.
Тамара осторожно смазывала мазью раны своему псу.
- Красавец мой. Будешь еще бегать на улицу, будешь? Поправляйся давай, ходок. – Она крепко, но ласково потрепала его за холку. Он так напоминал ей саму себя. Непослушную, своенравную, побитую.
После этого пес целую неделю лежал, восстанавливался, медленно ходил по всей территории участка, прихрамывая на одну лапу, но за ворота ни-ни. Только поднимал голову вверх, нюхал воздух, раздувая ноздри, как будто хотел понять , что там происходит за границей высокого забора и залаяв для приличия убегал в сад к своей будке. Но со временем жажда приключений снова захватила необузданное сердце Левы и он с новой силой предпринимал попытки вырваться из своей роскошной тюрьмы. Периодически делал подкопы под заборами соседей, пугая их своим видом, иногда прорывался на соседние участки, просто перепрыгнув через высокую стену, но заканчивалось все одинаково – возвращением блудного пса.
Вот и в этот раз, оббежав пол улицы, возбудив всех соседских собак, он вернулся к своей хозяйке. На удивление быстро забежал в открытую калитку во двор, где и был посажен на цепь за непослушание и во избежание нового ночного побега.
- А что ты хотел. Снова через яму сбежать? Нет. Утром я ее закопаю. А сейчас сиди так.
Лева постонал, повыл, поскулил, жутко не любил сидеть на цепи, почти всегда был на свободе. Но потом успокоился и лег спать, вспоминая свои похождения.
Успокоившись, что Лева на месте Тамара тоже пошла спокойно спать. На улице постепенно смолкал громкий лай собак, охраняющих покой своих хозяев и ночь полностью вступила в свои права. Тишина окутала землю.
Через несколько дней она встретила соседку.
- Ну, что, гостей больше не было у вас? – спросила она у Ирины.
- Да нет, все тихо. Он у вас такой милый, не лаял, не кусался, да и наша собака молчала!
- Наверное подружились два пса, переговариваются же часто через забор.
- А у нас не пес, у нас девочка: Гретта!
- Ах вот оно что! А мы его Черныш, Черныш ! Так конечно, что же они будут драться, если у них любовь. Ну, ждите приплода. А я еще думаю, какой то он не такой вернулся. А тут ля мур произошел, ну дела, ну Лева.- Они посмеялись от души и разошлись по делам.
Вернувшись домой Тамара пожурила Леву:
- Ну что, красавец, теперь ты папашей будешь, да? Ах ты коообееель! Это же надо: такой подкоп сделать ради своей любимой. Лишь бы нам с тобой не предъявили претензий по поводу твоего потомства. А то как мы их растить будем? Вот тебе и воля.