Бывает такой разговор, когда тебе не говорят сенсационного, но все удивляет, меняется, ты зажегся и знаешь, что разговор этот важный и нужно продолжить. А к тебе подбегают, орут: ты че застряла, у нас там гайгуй, веселье и мы продолжать едем. А ты киваешь и знаешь, что никуда дальше не едешь и лишь бы дали дослушать.
Или бывает же поцелуй вроде бы прощальный, но на середине чувствуешь, что можешь продолжить или даже начать сначала.
У меня в горах так каждый раз.
Когда я приезжаю в горы, на меня будто надевают дополнительный иммунитет, свежий, не дырявый. Сначала будто снимают какие-то грязные прострелянные одежды, а потом - ставят защиту.
Бежишь мимо окна, а там такое. Выскакиваешь на ступеньки, там еще лучше. И обязательно что-то ворвётся в картинку, порадует сочностью - ярко-синий цветок, ярко-красный лист или ягода, светящееся дерево из розового золота. И кажется, весь мир такой. Как от такого уезжать?
Только не навсегда, только зная, что вернешься, а оно там стоит ждет.
Читаешь какую-нибудь дикую новость, подрывающую основы и помнишь, что в горах здоровый чистый лес, огромные берёзы и сосны, вдоволь пьющие из родников, стоят неприкосновенно. Над лесом и горой - от земли до неба только законы природы и вечности, которых мы не знаем, но они точно главнее.
Территория, свободная от зла, вся в берёзах, соснах и водопадах.
Едешь по эскалатору и знаешь, что тучки все также ночуют во впадинках на груди утёсов и сбегая, оставляют влажный след. А следом приходят огромные тяжелые облака и занимают нижнюю треть неба. И если смотреть сверху, пейзаж делится на три полосы: внизу белая - густой туман-облако, над ним рваный чёрный силуэт хребта, сверху забитое звездами небо. Все правильно, облака внизу. Все плохое - в осадке.
Или слышишь в магазине обрывок разговора, такой, что теряешь надежду выжить, но вспоминаешь... Если туман рассеивается и всходит луна, горы меняют контуры и силуэты теней, будто в огромной студии переставили свет. Каждая гора предъявляет профиль с горбинками в новых местах, выкатывает свою неузнаваемую рабочую сторону. Луна движется по небу, тени по кругу следуют за ней, и они огромные.
А ты посередине.
Если вцепиться в это воспоминание покрепче, надежда возвращается.
Я даже знаю место, где зимуют ласточки.
И когда уезжаю, то хожу как в полусне, как если среди ночи разбудили звонком
случайным
или пьяным
или по срочному делу
и пришлось проснуться, поговорить
потом пойти на кухню выпить тёплого, посидеть там с тяжелыми веками
но все это время знать, что сейчас уснешь и досмотришь сон, продлишься в нем.
И будильник не заведён.
Я в горы, как в любимый сон.
Или, например, если пришлось отвлечься от сериала, а там как раз все лихо завертелось. И ты ходишь, работаешь, дела делаешь, а сам думаешь, да как же все разрулится?
Или когда книга брошена, и кажется, что пока ты живешь тут в своих координатах, герои живут там, внутри повествования, ждут в той реальности, со всеми своими словечкам, отношениями и прикидами, со своей хронологией и географией. И вот наконец - можно! И ныряешь во все это.
Так я всегда жду и ныряю в горы - "не только круто, но и наконец-то".
В запах осеннего сада, в чёрную листву груш, и оранжевую - абрикосовых деревьев. Березовые леса - прозрачные, сбросившие свои легкие листья, сбросившие красиво, как женщина кружевную ночнушку.
Или любишь ты рассматривать картину на стене комнаты.
Картина большая, со множеством подробностей, выписанных детально и еще героев, которые делают каждый что-то свое, символическое, как у Брейгеля. И вот ты вглядывался, погрузился, что-то понял, что-то оставил на потом, но надо оторвать взгляд, надо бежать, успеть к восьми, учесть пробки. А картина осталась и герои застыли. Но ты всегда знаешь - она там, она не разгадана.
И ждешь, когда можно вернуться в привычную мизансцену и начать искать новые смыслы.
Я в горы, как в любимую картину, в совершенный пейзаж.
Так всегда.
Ну вы поняли.
***
Утром просыпаешься, а берёзы стоят на наклонной поверхности, как золотые ажурные ширмы, а за ними цепочками идут коровы, сначала белые с чёрным, потом просто чёрные. Можно смотреть бесконечно.
Пока читаешь сообщение в телефоне к кофейной чашке приплетается паутинка - как всегда тут была. Блестит на солнце и колышется медитативно. И посозерцать бы, и неудобно разрушать такую красоту.
И кофе хоцца.