Голос Ири звучал сурово и напряженно, она явно сдерживалась, но получалось у нее это плохо, судя по срывающимся резким, истерическим ноткам. Лизе показалось, что кто-то вдруг задернул занавес, закрыв от нее сцену, где шел добрый, светлый замечательный спектакль, и она снова очутилась в зале - темном, холодном, страшном.
- Слушай, Лиза. Тебе надо срочно выехать домой. Вернее с мужу твоем бывшему. К нам, короче. У нас беда.
Холод, который сковал Лизу изнутри почти остановил ее сердце, оно дрогнуло, толкнув ее в ребра, замерло на какое-то время, но вновь застучало, только вот уже иначе - бешено, неровно, болезненно. Она вскочила, как будто хотела куда-то бежать, но Майма поймала ее за рукав, взяла у нее из заледеневшей руки телефон, переключила на громкую связь
- Что? Что? С Алисой что-то случилось? Не молчи, Ири, что ты молчишь?
Лизе казалось, что она кричит, но рот открывался судорожно и бесполезно, она почти не могла говорить, только хрипела. Майма с силой усадила ее на стул, тихо, раздельно и очень спокойно сказала, глядя в потемневший экран
- Здравствуй, дорогая. Лиза расстроилась и говорить с тобой не может. Говори со мной, я Майма.
Ири на секунду замолчала, потом сказала тихо и неуверенно
- Ты мать Виктора, я поняла. Скажи Лизе, что ей срочно нужно приехать к нам. Алиса убила отца.
Эти слова не прозвучали, они прогремели в голове Лизы набатом, ударили по ушам с визгом, как будто лопнувшей гитарной струной, она на мгновение потеряла сознание, а когда пришла в себя, то увидела перед собой встревоженные глаза Виктора, державшего ее голову на коленях. Майма тоже сидела рядом на корточках, прикладывала к ее лицу мокрый, холодный платок и странно цокала языком.
- Успокойся, девочка. Там беда, но мы поедем с тобой - мы все уладим. Не бойся. Надо будет, заберем Алису с собой, ее никто не тронет, она нездорова. Будет жить у нас, будем ее лечить. Главное, успокойся. Тебе волноваться нельзя, вредно.
Майма говорила быстро и странно, в ее речи остренькие цокающие и чекающие звуки были совсем не похожи на привычную речь, она говорила на каком-то незнакомом Лизе наречии, но Лиза ее понимала. И она успокоилась - сразу и полностью. Потому что не поверить Майме было нельзя.
…
Самолет долго скользил по мокрой, блестящей от дождя взлетной полосе, и было ощущение, что он никогда не остановится. Лиза молча повиновалась своим попутчикам, она почти не обращала внимания на то, что происходит вокруг нее - вот они сели в автобус, поймали такси на площади перед аэропортом, загрузили вещи, покатили по трассе в сторону города. Блестящие от влаги, но снулые от беспросветной тоски южной зимы кипарисы вытягивались в струнку, как будто нехотя отдавали честь, облысевшие лозы дикого винограда пытались вскарабкаться по мокрым камням редких придорожных остановок, голые корявые остовы инжира пугали своими торчащими ветвями, зеленые пальцы озябших магнолий трепетали на ветру, и Лизе до тошноты был омерзителен этот пейзаж, ей до дрожи хотелось назад - в царство белого сияющего снега, холода и чистоты.
Наконец, такси притормозило у ворот, и они не стали ждать, пока им соизволят открыть тяжелые створки, вышли и пошли по дорожке к подъезду, чувствуя, как всеми окнами смотрит на них Борисов неприветливый дом, и как щерится на незваных гостей высокая лестница, оскалив мраморные зубы
В доме и в саду оказалось полно незнакомых людей. Поджарые ребята с волчьими взглядами рыскали по тропинкам туда-сюда, один из них прервал свой бег и пошел в сторону приехавших. Абсолютный блондин, редкость в нынешнее время, со светлыми кустистыми бровями, рыжевато-пшеничными усиками и пронзительно холодными голубыми глазами неприятно и криво улыбнулся, глядя на яркую Майму, тягуче оглядел Лизу с ног до головы и бросил ледышку взгляда в сторону Виктора.
- Вы родительница? Мне мать Алисы говорила, что вы сегодня приедете. Вы и управляющий, больше мы никого не ждали. Эта женщина кто?
Он тыкнул пальцем в Майму, но та не растерялась, обошла его по кругу и направилась к входу в дом. Притормозила на секунду, коротко и звонко сказала
- Я мать, меня зовут Майма. Куда идти?
Блондин ошалел, но, почему-то спокойно указал Майме дорогу к главному входу.
- Туда! Вас там ждут. Пожалуйста.
Виктор пошел вперед, открыл тяжелую дверь, кивнул горничной, у которой было настолько бледное и плоское от ужаса лицо, что напоминало крышку от эмалированной кастрюли, процедил.
- Нам с Елизаветой Андреевной одну комнату, матери - вторую. Рядом, на втором этаже, около столовой, пожалуйста. И ванну, побыстрее. А потом кофе.
В комнате, которую они, как правило использовали, как гостевую, было прохладно и влажно, но Лиза только здесь смогла расслабиться и немного прийти в себя. Она глотнула воды прямо из графина, жалобно спросила Виктора
- Вить… Я ничего не поняла…Родительница….Мать… Где Алиса?
Виктор сел рядом, прижался лбом к ее виску, тихонько сказал.
- Лиз, ты держи себя в руках, а? Сейчас многое может вылезти, такое, что волосы дыбом. Просто помни - мы с матерью рядом с тобой. И мы не дадим тебя в обиду. Никому.
…
После кофе, они немного полежали, прикрыв глаза, но долго расслабляться им не позволили. Резкий стук в дверь прозвучал, как выстрел, на пороге появился блондин, и дула его глаз были пустыми и безжалостными.
- Через полчаса всех в столовую. Мать свою можете не брать, она не нужна. И не опаздывать, это вам не курорт. Убийство.
Лиза вскочила, умоляюще глянула на этот белый чемодан вместо лица, проскулила
- Скажите, дочка моя где?
Блондин дернул углом твердого, как палка рта, едко процедил
- Алиса вам не дочь, Елизавета Андреевна. Вы сами подписали эти документы, поэтому совершенно ни к чему корчить из себя овечку. Ираида Александровна запретила своей дочери общаться с вами, да и девочка сейчас под следствием. Поэтому - отставить вопросы, да и задавать их будем мы. Ждем вас
Резко мотнув стриженной белобрысой башкой она глянул на квадратный циферблат старомодных часов
- Уже через двадцать пять минут. И возьмите себя в руки, в конце концов.