Уходя на поиски командира, я примотала поводья к стволу березки. Если ничего не найду, то пускай ветки грызет или кору… Конечно, виновата я! Но, честно, не до мешка мне было вчера вечером!
Есть самой что-то не хотелось. Настроения нет, вот и нет аппетита. Я старалась ни на кого не смотреть. Люди негромко разговаривали, и, казалось, на меня не обращали никакого внимания. Пока я бродила по лагерю в сумерках.
Командира я не нашла. Прошла от края до края всю поляну и вернулась ни с чем к своему коню.
Рядом с моим конем, опершись на ствол березки, стоял Олес. Дерево склонилось почти до земли, грозясь сломаться под натиском тучного тела. Нашел опору! Я отвернулась.
– Привет! – раздалось хмурое.
– Привет! – буркнула я в ответ, – у тебя не найдется немного зерна для лошади? – посмотрела на воина.
Олес отпрянул от ствола, и дерево встало в вертикальное положение. Не говоря ни слова, он ушел к своему коню и минутой позже принес куль зерна. Высыпал пару горстей моему коню под ноги.
– Чем расплатишься?
Я зло зыркнула на Олеса. В голову прилила кровь, щеки заалели. Открыла рот, чтобы ответить ему что-нибудь дерзкое, но воин только усмехнулся и, ни говоря больше ни слова, ушел в темноту.
Где он расположился? Меня начало беспокоить его отсутствие. Рядом опять никого! Это как называется?! Меня решили не беспокоить сегодня? Или же как раз наоборот?
Очень быстро стемнело. Я возилась со своим скарбом, пытаясь уложить все так, чтобы места, которое он занимал, было как можно меньше. Для похода мне выдали одежду: куртку на меху и кожаные, меховые же, штаны. Сапоги у меня свои были. Платье, в котором меня забрали из трактира, я везла в вещевом мешке. Нательной рубахи не дали, и мне пришлось оставить под курткой свою тонкую сорочку. Платье у меня было зимнее, теплое и удобное, но я не смогла натянуть на него узкую куртку. Пришлось платье снять в той яме, в которой меня держали, и надеть на нательную сорочку куртку.
В дороге я не мерзла. Куртка была добротная и, вроде бы, даже новая. По крайней мере, никаким посторонним запахом она не пахла. Капюшон мехом внутрь отлично заменял шапку. Были даже кожаные завязки.
Куртка мне очень нравилась – красиво прошита темной тесьмой, надежные крючки и есть два внутренних кармана на уровне груди. На талии она утягивалась пришитым к ней кожаным поясом, прошитым в несколько полос той же черной тесьмой по всей длине. Куртка выглядела скорее детской, чем женской. Удобная, теплая, надежная вещь.
Штаны же были мне велики и явно ношеные. Но я их надела, ничего другого мне все равно не предложили. Выволокли-то меня из гостиницы чуть ли не полностью раздетой! Сапоги только и позволили надеть.
Меня опять затрясло от одних воспоминаний о несчастных свенах, что видели мое похищение. Зачем я этим воякам? Про храм я сама им сказала, но меня ведь выкрали до этого и привезли в лес. Значит, кому-то это нужно было?! Воображение, такое всегда красочное, на этот раз пасовало. Ну ничего в голову не лезло! Зачем я им понадобилась?!
Опять сунула руку в вещевой мешок. Так… что еще у меня тут…
Еще у меня был меховой черный плащ, который на меня накинули, когда забирали из трактира. Его я тоже везла с собой в мешке. Вот он лежит! Все! Ни смены белья, ни платка, ни посуды.
Ем снег горстями и вчера вместе с ним сгрызла что-то сухое и на вкус мясное.
Так, копаясь и перебирая свои вещи, я не заметила, что все угомонились, стало очень тихо. Только лошади нервно вздрагивали, и слышен был негромкий храп уже успевших крепко уснуть воинов.
Я по-новому сложила вещевой мешок и, сунув его себе под спину, уселась на седло, прислонилась спиной к березке. Спать не хотелось. Интересно, а часовых-то хоть выставили? И где командир? В моей голове роилась целая туча вопросов. И не то, чтобы спать действительно не хотелось, но мне очень хотелось с кем-то поговорить, пусть даже и с лошадью! Рядом как раз виднелись очертания чужой лошади, больше ничего. Мой неназванный конь тоже был рядом, сопел и вздрагивал. Я посмотрела в его направлении. Нет, это не вариант для общения. У него даже имени нет. Все никак не придумаю, как же его назвать!
Кто-то еще, совсем рядом, привязал своего коня, а где сам?
Нужно выяснить, кто находится рядом, а для этого требуется встать и пройтись. Что-то совершенно расхотелось говорить. Я вспомнила, что тема разговоров обычно имеет свойство меняться. Раз никто не горит желанием составить мне компанию на вечер, то я только «за». Посижу тихо. Вдруг, смогу уснуть?
Вспомнила про булаву и, стараясь сильно не шуметь, начала рукой шарить за седлом. Нашла. Тут, никуда не делась! Я отцепила плетение ремня от седла и положила оружие ближнего боя себе на коленки. Стало гораздо спокойнее. Закрыла глаза. Может, и правда усну…
На мое шевеление обратили внимание, рядом кто-то слышно хмыкнул, и следом раздалось сипение или стон: похоже, кто-то силился удержать рвущийся наружу смех. Двое или трое, тихо матерясь и охая, пытались вернуть себе спокойствие. Не вышло. Один все же прыснул смехом, и в темноте началась явная возня.
Ну ничего не видно! Я пялилась во мрак и хлопала глазами.
Так никого и не дождавшись в гости, просидев с открытыми глазами час или два, я все же сморилась тяжелым снон. Мне снилась какая-то чушь. От осознания своего рода неправильности сна я очень старалась сбросить с себя оковы дремы. Во сне я боролась со своим же сном руками и ногами, и вся тяжесть борьбы была до того реальной, что, когда я открыла наконец глаза, то ощутила боль в том месте, где должно быть мое сердце, а еще поняла, что вся взмокла от пота и продрогла до костей. Рывком попыталась встать на ноги и не смогла. В первый момент упала, неловко завалившись набок.
Рядом на своем седле сидел Олес, а чуть в стороне, у другой березы, и командир. Оба молчали и разглядывали меня.
– Ну, как спалось?
Командир сплюнул в снег какую-то дрянь, которую грыз, и встал на ноги.
Я поднялась и, не поворачиваясь, поплелась, спотыкаясь на каждом шагу, в темноту. Шла не то чтобы долго, но, выйдя за границы лесной поляны, наткнулась на сторожевых. Тех, кто не спал. Двое. Проводили меня взглядами, но следом не пошли.
Когда я вернулась, лагерь уже был поднят. Люди в спешке седлали своих коней. Костров не разжигали. Не ели. Как оседлали коней, выдвинулись в путь.
Мою лошадь, уже оседланную, передал мне Олес. В молчании забравшись в седло, я проверила, на месте ли булава. На месте. И мой вещевой мешок тоже.
Когда я уже пристроилась в хвост уходящей в лес колонны всадников, мою лошадь догнал Олес и сунул мне в руки кусок вяленого мяса. Я вгрызлась во что-то жесткое. Соленое. Сразу, как почувствовала вкус мяса, пришло понимание, что я очень голодна.