Всем утра доброго, дня отменного, вечера уютного, ночи покойной, ave, salute или как вам угодно!
- Неспешность действия "О.Негина" объяснима: здесь, собственно, ничего особенного и не произойдёт. Тех же, кто ожидает увидеть нашего антигероя в действии, тоже ожидает небольшое разочарование. "Действие" публикуемой четвёртый уже месяц повести - это отсутствие какого-либо действия. "Действие" - это люди, встреченные Осипом, и предложенные ему обстоятельства, из которых, кажется, Негину не всегда удаётся выйти достойно. А, быть можеь, у него просто не выходит - ибо всякий раз Осип выбирает путь кратчайшего сопротивления или откровенно "едет не туда". Такой современный Лаевский Чехова... или Самгин Горького, мимо которого пролетали годы, люди, "смена вех", жизнь... Впрочем, кажется, небольшая интрига сегодня уже появится - вместе с новым персонажем!
7
На следующее утро хорошенько выспавшийся Негин, опасаясь новой встречи с Иваном, позавтракав в отвратительной беляшной через два квартала от гостиницы, поймал такси и отправился на кладбище. Хмурый таксист за всю дорогу не проронил ни слова, только, когда уже подъезжали, вдруг неожиданно поинтересовался:
- Родных навестить?
- Точно, - кивнул Осип, не желая вступать ни в какие диалоги.
- Хорошее это дело, - одобрил таксист, ловко объезжая огромную выбоину на дороге. – Мертвым больше ничего и не надо – только, чтобы хоть иногда о них вспоминали.
- Да…, - Негин вздохнул, стыдясь признаться, что не был здесь уже более пятнадцати лет. Купив на входе у женщины со скорбным, приличествующим месту лицом, четыре гвоздики, он неспешно направился по неряшливой, грязной аллее вдоль города вечного покоя, с праздным любопытством озираясь по сторонам и выборочно читая фамилии на надгробиях, памятниках и просто крестах. У него после многодневных возлияний что-то побаливало внутри, поэтому общий настрой и выражение физиономии полностью соответствовало цели и месту визита. День был будний, народа на кладбище не было вовсе, лишь изредка вдалеке одинаково мелькали сгорбленные старушечьи фигурки. Полагаясь только на собственную память, Негин вскоре понял, что за полтора десятилетия жители Дмитриева умирали весьма часто, полностью изменив знакомый, вроде бы, ландшафт, и заблудился, мечась меж незнакомых ему тропинок, аллей и проходов. Всматриваясь в надписи, через полчаса он понял, что самостоятельно найти родителей ему не удастся, и, чертыхнувшись, повернул обратно – к администрации. Встретив на полдороги очередную старушку в черном вдовьем платке и вытертом драповом пальтишке, он мягким, полным сочувствия к чужому горю, голосом спросил у нее, где совершались захоронения в начале семидесятых.
- А кого вам там надобно? – щуря глаза, словно пытаясь признать его, поглядела снизу вверх старушка.
- Негины, не знаете таких? – с надеждой произнес Осип, пригретый неожиданным словом "надобно".
- Как же, как же, - оживилась вдруг та, будто радуясь чему-то. – Как раз с того участка иду! – и словоохотливо начала объяснять, как и куда надо идти, подробнейше описав маршрут и даже памятник какому-то Михаилу Дмитричу Куличкову, настолько заметный, что служил для всех ориентиром на этой половине царства мертвых. Наконец, все усвоив, Осип благодарно кивнул старушке и поспешил к своим, пока не запутался окончательно.
Обнаружив памятник Куличкову, действительно, заметно выделявшийся своей основательностью и монументальностью среди остальных, неброских и незаметных могил, он, как и велела ему старушка, тотчас повернул налево и вдруг до боли знакомая комбинация из букв, сложившихся в слово «Негины», острою бритвой резанула его по глазам, заставив вдруг заныть сердце. Он сам когда-то заказал этот обелиск из черного с прожилками камня, и эту надпись:
НЕГИНЫ
Олег Осипович и Людмила Петровна
- Здравствуй, папа! Здравствуй, мама! – бережно кладя гвоздики на могилу, словно пытаясь этим искупить многолетнее, никак не рассасывающееся, чувство вины, сказал Осип. Присев на скамеечку, он извлек из кармана бутылку водки, плохо слушающимися пальцами сорвал пробку и отпил, почти не чувствуя вкуса.
- Как вы тут? – спросил он, зная, что все равно никто не ответит, скорее, просто, чтобы не молчать. Над его головой, на выросшей ниоткуда, сама по себе, молодой липе, защебетала вдруг какая-то птица, с легкомыслием глупой божьей твари рассказывая Негину о чем-то своем, не слишком-то заботясь о том, чтобы быть понятой забредшим в ее владения нечастым гостем.
- Мне бы твои проблемы, - с завистью поглядел на нее Негин и отпил из бутылки еще. Захотелось плакать и, чтобы отвлечься, он закурил, мысленно ведя разговор ни о чем с Олегом Осиповичем и Людмилой Петровной. Он вспомнил, что всё собирался когда-то поместить на обелиске фотографии родителей, но так ничего из этого и не вышло. Смотреть на черный камень и бесконечно читать одну и ту же надпись было скучновато; докурив, он еще раз отхлебнул, извлек из кармана пару пластиковых стаканчиков, разлил в них оставшуюся водку и, поставив стаканчики рядом с цветами, пошел прочь, как всегда, недовольный собою. В последний раз оглянувшись на могилу, Осип внезапно наткнулся на выходящую с примыкающей аллейки молодую женщину в черных очках, кажется, даже наступив ей на ногу.
- Простите, бога ради! – вырвалось у него.
- Ничего страшного, - тихо произнесла она, опустив голову и оглядывая черный сапожок со следом негинской подошвы на носу.
- Да как ничего страшного! - наклонился Негин, извлекая из кармана пиджака носовой платок. – Давайте, я вам вытру, - и, не дожидаясь ее согласия, присел на корточки и уничтожил следы своей неловкости, краем глаза пытаясь проникнуть меж пол черного, хорошей кожи, длинного плаща.
- Вот, теперь хорошо! – доложил он, выпрямившись и удовлетворенно взирая на результат своей работы. Переведя взгляд наверх, он обнаружил, что женщина чуть насмешливо и с любопытством, насколько это можно было предположить из-за закрывающих часть лица очков, наблюдает за ним. Она была даже хороша: чуть тонковатые, нежно розового цвета, губы не портили несколько тяжеловатого овала ее лица, обрамленного каштановой, продуманно небрежной волной волос; тонкой работы нос с пикантной горбинкой довершал впечатление от мастерской работы создателя. «Глаза у нее, наверное, карие!» - подумал Негин, силясь заглянуть за темную преграду очков.
- Зеленые, - усмехнулась женщина и ленивым грациозным жестом сняла их. На вид ей было чуть за тридцать, и это была первая, встреченная Осипом в Дмитриеве женщина, при виде которой ему захотелось встряхнуться и проверить состояние своего гардероба. – Не пугайтесь, я не ведьма, просто вы очень выразительно смотрели в мои очки.
- Простите, ради бога, за мою откровенность, - вырвалось у Негина, - но вы так разительно контрастируете с этим местом и… вообще, с этим городом, что я невольно залюбовался!
- Прощаю, тем более, что вы тоже не производите впечатление здешнего аборигена, - серьезно ответила она и, засунув руки в карманы плаща, направилась к выходу. – Проводите меня! – не оборачиваясь, бросила незнакомка.
Негин, нутром старого селадона чувствуя верную, хотя, вероятно, и непростую, добычу, взял стойку и с достоинством пошел за ней, охватывая взглядом ее, обтянутую кожей плаща, ладную фигуру. Поравнявшись с нею, он набрался решимости и тренированным спокойным голосом произнес:
- Раз так получилось, позвольте представиться: Осип, артист театра и кино, приехал из Петербурга…
- Так и подумала, - отозвалась женщина. – Знакомые ленинградские интонации. Зачем к нам пожаловали? Театра здесь вроде нет, кино тоже снимали лишь один раз, и то – документальное, про разгул преступности… Хотя, постойте, догадаюсь сама: вы, наверное, родом отсюда, да? Кладбище, опять же…
- Отдаю должное вашей проницательности, - учтиво наклонил голову Осип, явно исполняя роль белогвардейского офицера. – У меня здесь родители похоронены, приехал навестить.
- Как там Питер? – наконец-то искоса глянула на него попутчица. – Я выросла на Васильевском.
- Помойка! – откровенно поморщился Негин, невольно вызвав в памяти засилье ларьков, продающих одно и то же что-то цветное, мусор возле станций метро, плачущих старушек с нищенской пенсией и протянутыми ладошками, ограбленных своею же страной, и краснобайство правительства, озабоченного чем угодно, только не жизнью гордого, величественного когда-то города.
- Я вас, кажется, вспомнила! – снова посмотрела на него женщина, но уже более благосклонно. – Вы в каком-то фильме про рекетиров играли мафиози, да? Вас еще там убивают…
- «Время умирать»! – Осип сделал вид, что это была обычная, проходная для него картина, хотя, на самом деле, до нее он не снимался года три, а после нее – всего один раз. – Да, это был, действительно, я…
- Надо же, какую птаху к нам занесло! – остановилась она и, откровенно изучая Негина, протянула узкую ладонь. – Клара.
Не понимая, что с ним происходит, Осип бережно, как драгоценность, взял ее руку и, поднеся к губам, поцеловал. Ее брови удивленно разлетелись, и Клара заразительно расхохоталась,
- Боже, Осип, не делайте так больше никогда! В Дмитриеве вас примут за инопланетянина… Здесь пьют ужасную водку, от безденежья, потому что кроме комбината нигде не платят живых денег, гонят самогон и лупят своих жен, вымещая на них обиду на жизнь. Боюсь, что если застанут за подобным занятием, побьют заодно и вас – за инакомыслие!
- Вы, однако же, еще живы, - чуть обиженно намекнул Негин на ее, отнюдь не дмитриевские, внешний вид и манеру общения.
- Ах, вот вы о чем! – Клара пожала плечами, демонстрируя полную свою независимость от общественного мнения. – Я – другое дело! Быть вдовой здешнего авторитета – это особый статус, я – неприкосновенна, хотя и смертельно одинока. Весь круг моего общения – это домашние, да еще пара так называемых подруг, тайком обсуждающих меня и называющих за глаза всякими непотребными словами…
Не спеша, они вышли за ограду кладбища и Клара указала Негину на ярко-красный BMW:
- Давайте, я вас отвезу… Наверное, в «Озерную», да?
«Что-то в ней есть… жалкое, что ли?» - усаживаясь в машину, подумал Осип, вспоминая ее бесконечные вопросительные «да?» после каждого предложения. – «Она сильная, красивая, но за этим сквозит какая-то неуверенность, может быть, это просто одиночество. Она – как опытный партнер в танце – ведет, но иногда, вдруг засомневавшись в том, ловко ли партнеру, всякий раз спрашивает – хорошо ведь, да?»
- Я не хочу в гостиницу, - по-детски закапризничав, откровенно признался он. – А от кафе-бара «Феерия» меня уже просто мутит!
- Вот как? – не удивившись, посмотрела на него Клара. – А куда же вы хотите, Осип? Надеюсь, вы сейчас скажете что-то как минимум оригинальное и не пошлое, иначе я очень сильно разочаруюсь…, - добавила она, видя интенсивную работу мысли на его лице.
- Не хочу ни удивлять вас, ни разочаровывать, - пожал он плечами, - просто есть подсознательное желание не расставаться с вами – хотя бы какое-то время! Может быть, если вы не торопитесь, мы могли бы пообедать вместе?
- Ладно, выкрутились, хотя и довольно ожидаемо, - улыбнулась она, поворачивая ключ зажигания. – Покажу вам место, где кормят немного лучше кафе-бара «Феерия».
Машина бесшумно тронулась с места и понеслась вдоль уже знакомых Негину городских безрадостных пейзажей. Клара управлялась с машиной легко и даже с некоторым безразличием, как, наверное, и со всем в этой жизни – она всё умела, всё ей было знакомо и давалось ей просто, подумал Осип, поглядывая на новую знакомую. «Есть ли что-то такое, что способно ее поразить или хотя бы заставить на минуту снять маску холодности и какой-то усталой отрешенности?» - размышлял он, провожая взглядом проносящийся мимо них корпус гостиницы «Озерная». «Наверное, она и в постели такая же!» - почему-то решил он. – «Холодная, опытная, берет от мужчины только то, что нужно ей, не заботясь о партнере…»
Проехав еще километров пять за город вдоль озера, они остановились возле небольшого деревянного домика с резной верандой и мостками, уходящими к самой воде.
- Привет, дядя Коля! – помахала Клара неторопливо приближающемуся к ним могучему немолодому уже человеку в отороченной овчиной безрукавке. – Принимай гостей…
- Здравствуй, касатушка, - с достоинством отвечал хозяин, стрельнув глазами на Негина. – Проголодалась?
- Да, немного, - Клара вышла из машины и, выпрямив спину, с видимым удовольствием потянулась. – Ты нам на веранде накрой… Как всегда, ты знаешь!
Усевшись за массивным деревянным столом, она обвела взглядом озеро и, улыбаясь, сказала:
- Люблю здесь бывать… Летом - особенно красиво, утром в будний день, когда народу не бывает. А готовит дядя Коля просто замечательно, таких шашлыков в Питере, наверное, не делают.
Потянуло дымком, и Осип, закуривая, почувствовал, как проголодался. Поглядывая на Клару, он отметил, что ей все-таки больше тридцати, но выглядит она все равно сногсшибательно. Едва ли у них что-то получится, слишком уж много усилий надо приложить для этого, он, пожалуй, уже разучился так трепыхать крылышками ради обладания очередным, хотя бы и по нездешним меркам прекрасным, телом…
- Вы как будто бирку ко мне приклеиваете…, - в сторону, как-то по-театральному, произнесла Клара. – Десять тысяч долларов, двадцать тысяч… Не надо этого, раздражает! Вот и дядя Коля…
Насупившись, словно гости оторвали его от чего-то очень важного, хозяин составлял с подноса приборы, лаваш, графин с морсом, тарелку с квашеной капустой, бутылку «Ахашени» и водку.
- А вот с этим господином я уже знаком! – не слишком-то радуясь новой встрече, щелкнул Негин по носу канцлера-кайзера. – У кого это здесь такая богатая фантазия?
- А, это Митя Дорошенко, хозяин здешнего ликеро-водочного! – небрежно откликнулась Клара. – Вычитал где-то про Вильгельма, да и, недолго думая, увековечил. Хотя сама водка, говорят, хорошая…
- Дорошенко? – не слишком удивился Осип. – Когда-то я учился с одним Дорошенко, хотя, как его звали, убей - не помню! Ему лет сколько?
- Да кто его знает! – Клара, сладко причмокнув, отпила вина. – Люблю «Ахашени», дяде Коле настоящее привозят, из Грузии… Наверное, как и вам, под пятьдесят… Надеюсь, вы не хотели мне сказать, что вам сорок шесть?
- Вовсе нет, мне пятьдесят четыре, и я совершенно не собирался утаивать от вас сей факт, - Негин тоже выпил рюмку «Кайзера» и, ощутив знакомый, на четвертый день беспрерывной пьянки уже даже не вызывающий никаких отрицательных ощущений, вкус, забросил в рот квашеной капусты. – Скажу больше – этот возраст меня совершенно устраивает, а если учесть, что к своим преклонным годам я абсолютно свободен, то я практически счастливый человек…
- Даже так? – недоверчиво брызнула на него зеленью глаз Клара. – По-моему, это просто бравада с вашей стороны, да? Вы пытаетесь обмануть себя и меня, а – не получается! Хоть дети-то у вас есть?
- Есть… сын от второго брака, - жестко усмехнулся Осип. – Но он рано научился обходиться без меня, благо и мать, и отчим всячески поспособствовали этому. Мы почти не видимся, и то инициатором всегда являюсь я.
- Итак, Осип, подведем итоги, - Клара помолчала, пока появившийся из избушки дядя Коля с торжественным выражением сумрачного лица выкладывал на стол два огромных блюда с дымящимися, издающими отчаянно-вкусный аромат, шашлыками на шампурах. – Стареющий актер-неудачник с несложившейся личной жизнью, приехавший на родину, чтобы припасть к истокам, а заодно немного пошалить… Не слишком-то привлекательный образ, да?
«Да!» - раздраженный ее проницательностью, подумал Негин.
- Шашлык, действительно, хорош! – вместо этого лениво произнес он, оглядывая окрестности. Уже темнело, становилось прохладнее, на водной глади появились поднятые ветерком барашки. – Тогда уж позвольте и мне быть откровенным и описать ваш психологический портрет!
- А что вы можете мне сказать? – Клара изящными движениями сняла с шампура куски мяса и, разрезав их, попробовала один. – Скучающая от одиночества и пресыщенности циничная барынька с завышенной самооценкой, холодная как Снежная Королева, взявшая от жизни уже все и не знающая, чем бы заняться? Пейте, дружок, водку, ведь вам этого хочется, да?
Негин послушно, весь клокоча в душе от нарастающего бешенства, налил рюмку и выпил под ее насмешливым взглядом. «Стерва!» - мысленно обозвал он Клару.
- Я думаю, вы уже достаточно позабавились сегодня, - он вытер салфеткой губы, поднялся и, закурив, надел куртку. – До гостиницы доберусь сам, признателен за чрезвычайно содержательный денёк! – и гордо сошел с веранды, настороженно ожидая ее оклика. Ему мучительно захотелось обернуться, но это бы никак не вязалось с образом несправедливо оскорбленного гостя и просто мужчины. Выйдя на дорогу, он вздохнул, засунул руки в карманы и зашагал к Дмитриеву, надеясь часа через два оказаться в «Озерной». «Зря это я!» - уныло размышлял он. – «Мог бы просто подыграть, посмеяться вместе с ней – женщины любят покладистых и невозмутимых! Глядишь, что-нибудь и вышло бы! Обидели его, видишь ли! Чем? Ведь она только правду сказала, на что обижаться-то было?» «Нет, надо уезжать отсюда!» - решил Осип. – «В Питере делать нечего, но и здесь – точно, ничего хорошего!»
- Господин артист! – раздался откуда-то сбоку смеющийся низкий голос Клары. Ее «BMW» неслышно ехал за Негиным, посверкивая фарами. – Вы выдержали образ до конца, хотя, надо сказать, в начале представления вас выдавала спина! Браво! Садитесь, сыграйте теперь роль усталого пассажира, которому очень симпатична женщина-водитель…
Не заставляя себя более упрашивать, Осип с безразличным видом погрузился в машину и до самой гостиницы промолчал, боясь проронить хоть слово и ловя себя на страстном желании посмотреть на Клару. Притормозив у входа, она внимательно посмотрела на него и чуть виновато – возможно, несколько наигранно - произнесла:
- Не обижайтесь на меня, Осип, возможно, я была слишком жестока по отношению к вам, у меня это обычно случается, когда человек мне нравится, а я этому отчаянно сопротивляюсь – по привычке! Я же независима, черт возьми! Да?
- На вас невозможно обижаться, - учтиво кивнул Негин. – Вы чересчур обаятельны для этого – нет сил противиться!
Попрощавшись, Осип устало направился к себе в номер, намереваясь тупо поглазеть в телевизор и поспать подольше, совершенно не представляя, чем займется завтра. Поковырявшись ключом в двери, он с удивлением обнаружил, что, наверное, просто забыл запереть за собою – было открыто! «Ну и черт с ним – вещей все равно нет!» - равнодушно подумал Негин и, войдя, узрел странную картину: в комнате сидел Иван, а рядом с ним стояли знакомые чемодан и дорожная сумка.
- Привет! – помахал ему гость. – Принимай свое добро!
Уже ничему не удивляясь, Осип снял куртку и аккуратно повесил ее, обдумывая, почему это вдруг стал объектом такой подозрительной заботы со стороны этого непростого, занятого какими-то сомнительными проблемами, человека.
- Где нашел? – он уселся в кресло напротив и покосился на журнальный столик с подносом, щедро уставленным пепси-колой, бутербродами с красной икрой, виноградом, тонкими кружочками нарезанным лимоном, рюмками и фужерами. Отдельно стояли бутылки неизменного «Кайзера Вильгельма» и коньяка «Ахтамар».
- Да твой знакомый сержант Артур расстарался, - ухмыльнулся Иван. – Не люблю, говорит, когда в моем городе дорогих гостей обижают! Выпьешь? Давай, не стесняйся…, - и широким дружелюбным жестом обвел аппетитное изобилие. Осип машинально открыл коньяк, налил себе и гостю и, не дожидаясь его, выпил, зажевав заботливо посыпанным «по-польски» солью кружочком лимона. Коньяк оказался отменным, очевидно, настоящим армянским.
- А ты сегодня не слишком-то разговорчив, - Иван чуть приподнял одну бровь и сделал то же самое. – Что, Кузьма понравилась?
- Какой Кузьма? – удивился таки Осип.
- Не какой, а какая. С которой ты сегодня за городом отдыхал, - назидательно произнес Иван, лениво отщипывая виноградину за виноградиной. – Клара Кузьменкова ее зовут, коли не познакомился как следует. Хороша, правда? И как ты только успел ее подцепить, не понимаю… Я за ней уже два месяца охочусь, да она, стерва, от меня нос воротит. Слышь, артист, а может ты не артист вовсе, а? – внезапно наклонившись через столик, он с пристрастием заглянул в глаза Негину. – Может, ты сюда по тому же вопросу, что и я?
- Я сказал тебе правду, - чуть напугавшись, увидев настоящего, неизвестного ему еще Ивана, ответил Осип. – Твоих дел не знаю и знать не хочу. Ты же говорил, комбинат приехал покупать, так? При чем здесь Клара?
- Ладно, артист, - вздохнул Иван, разливая коньяк. – Давай махнем и объясню тебе кое-что, если обещаешь словечко за меня замолвить. Обещаешь? Кто тебе в гостиницу доставку обеспечил? Кто шмотки тебе нашел?
- Обещаю, - Осип в конце концов решил, что срастется у него что-нибудь с Кларой – еще вопрос, а замолвить словечко за этого мутного человека для него и в самом деле ничего не стоит.
- Ну и отлично, - Иван удовлетворенно откинулся в кресло и, немного по-женски поглаживая себя по коленям, пояснил: - Клара эта – вдова бывшего хозяина здешнего целлюлозного комбината Кузьмы – Валеры Кузьменкова. Годик назад тут передел пошел, Кузьму грохнули, причем, поговаривают, местный смотрящий – Дорошенко… Ну, да я в это не вникаю, мне – до фени, их дела… Но тогда я на Клару вышел, дело ей предложил – контрольный пакет мне продать, пока Дороха или кто другой и до нее не добрался. А она, мартышка глупая, в отказ полный идет – отстаньте, мол, дураки, у меня все хорошо…
- Так ты, выходит, спасти ее хочешь? – догадался Осип.
- Плевать мне на нее, - зевнул Иван. – Мне ЦБК нужен. А вот, что я ее и от головняка бы избавил, да еще и хорошие деньги бы дал – это точно! А то Дороха долго ждать не станет, замочит за милую душу и поминальную не прочитает, я его хорошо знаю! Так уж ты, мил человек, будь ласка – растолкуй этой мадам, кто такой Иван из Питера и чего он хочет от нее уже несколько месяцев. Лады?
Скомкав прощание с незваным гостем, Осип с ненавистью глянул на «Кайзера Вильгельма», убрал остатки застолья в холодильник и с пристрастием осмотрел нашедшийся багаж. Все было на месте, только сложено как-то небрежно – это было неприятно, вещи как будто хранили следы чьих-то посторонних рук. Отыскав пакет с туалетными принадлежностями, он с наслаждением умылся и улегся спать. Тревожные, неприятные мысли сверлили его мозг, не давая успокоиться. «Как все перевернулось в этом затхлом когда-то, скучном мирке!» - раздраженно размышлял он, ворочаясь под тонким гостиничным одеялом. – «Коррумпированные милиционеры, одинокие миллионерши, бандиты… Странно, что меня каким-то непостижимым образом как щепочку зашвырнуло в эту круговерть и не выпускает! Наверное, надо уезжать, пока события не приняли совсем уж неприятного оборота… Хотя, с другой стороны, причем здесь я? Можно просто понаблюдать за этой суетой – немного, из любопытства… Чего приезжал-то, в конце концов?» Остановившись на этом, Негин удовлетворенно свернулся калачиком и вскоре засопел.
С признательностью за прочтение, мира, душевного равновесия и здоровья нам всем, и, как говаривал один бывший юрисконсульт, «держитесь там», искренне Ваш – Русскiй РезонёрЪ
Предыдущие выпуски "Ежемесячного литературного приложения" к циклу "Век мой, зверь мой...", постоянные циклы канала, а также много ещё чего - в гиде по публикациям на историческую тематику "РУССКIЙ ГЕРОДОТЪ" и в иллюстрированном каталоге "РУССКiЙ РЕЗОНЕРЪ" LIVE
ЗДЕСЬ - "Русскiй РезонёрЪ" ЛУЧШЕЕ. Сокращённый иллюстрированный каталог