Нередко на форуме можно увидеть темы про то, как трудно в терапии, как терапевты ошибаются и как клиенты сильно страдают от таких ошибок.
И чтобы понять от чего так происходит, нужно вернуться к самым истокам - к тому как устроена психика и как она функционирует.
Сейчас будет немного скучной теории, поэтому самое время налить чайку.
Появившись на свет ребёнок оказывается между адом и раем. Когда Мама рядом и угадывает его потребности и желания - он бог, который сам творит свой рай. Когда мамы нет рядом и он фрустирован, то он низвергнут в ад, где претерпевает страшнейшие мучения. Малыш не может не только обеспечить своё физическое выживание, но и психическое. У него нет сформированной психики и развитого мышления, чтобы справляться с возникающим психическим возбуждением, когда ему плохо, и ему в этом помогает мать, баюкая его и утешая. Взрослея малыш быстро смекает, что мать для него источник всего хорошего и приятного. Да, плохое случается не только когда её нет, ведь она сама может быть источником плохого (например, отвержения или наказания), но когда её нет, хорошего уже точно не случится. Тут надо понимать, что хорошее - это не про избыток приятных эмоций. Хорошее - это когда тебя могут утешить в моменты сильнейшей фрустрации и боли. Наша психика переживает удовольствие, достигая равновесия и покоя, к которому и имеет тенденцию стремиться на протяжении всей жизни. То есть мать - источник покоя, выживания и удовольствия. С ней никак нельзя расставаться. Но... мать не находится с ребёнком каждую минуту, она то уходит, то приходит... а тут ещё какая-то щетинистая морда периодически норовит увлечь её за закрытую дверь, куда ребёнку хода нет. Так постепенно ребёнок понимает, что рядом с матерью есть тот, кто имеет на неё больше прав, чем малыш, - отец. И так постепенно целью ребёнка становится занять место соперника, чтобы обладать матерью целиком. Это желание созревает к возрасту 3х лет, и дальнейшая судьба малыша сильно зависит от того, как его психика разрешит эту проблему. Отец, а вернее отцовская функции состоит в том, чтобы быть границей между матерью и ребёнком. Эта граница в конечном итоге должна создать условия для травмы - отрыва ребёнка от матери, - без которой невозможно формирование психики малыша, как отдельной от матери, способной функционировать автономно (невозможность такого автономного функционирования во взрослом возрасте приводит к зависимым/созависимым отношениям).
Отрыв малыша от матери - это ключевой момент становления психики. И, безусловно, он травматичен для каждого из нас. Переживания рая в слиянии с ухаживающим объектом (матерью) присутствует в опыте каждого. И это слияние, этот покой, этот рай, эта нирвана становится тем, что психика стремится получить в каждых новых отношения. Фрейд назвал это стремление к покою - влечением к смерти. Ведь это состояние абсолютного слияния - где нет границ, непонятно где чья рука, чья нога, чья психика, и, одновременно, с этим удовлетворены все потребности, как тогда, когда мать чутко на них откликалась и контейнировала избыток психического возбуждения и тревоги. В таком состоянии невозможно развитие и усложнение психики - это состояние камня, замершего на миллионы лет в глубоких водах тихого океана.
Оторвавшись от матери (приняв, что мать и ребёнок никогда не буду принадлежать только друг другу, потому что их разделяет отец) человек начинает поиск этого потерянного рая длинною в жизнь. Раз мать не может принадлежать мне, значит, я найду себе другой, такой же как мать, объект, и он будет принадлежать мне также, как моя мать принадлежит моему отцу. Так запускается навязчивое повторение - на службе этой сверхценной задачи стоит влечение к жизни (либидо), которое завидев объект чем-то похожий на утерянный, запускает влечение. Так мы влюбляемся, выбирая тех, кто так или иначе имеет сходные черты с нашими первыми значимыми объектами - матерью и отцом. Переживаем разочарования, обнаружив, что это снова «не тот» объект, переживаем боль, перерабатываем ее, и двигаемся дальше в своём развитии - иногда мы движемся дальше с этим объектом, иногда уже с другим. Влечение жизни (либо) стоит на службе влечения к смерти. «Цель всякой жизни есть смерть» - мы вступаем на этот путь с момента рождения, и наше либидо (влечение к жизни) - это то, что позволяет нам максимально отклониться от курса.
Но вернёмся к поиску рая. Для того, чтобы в нем оказаться, нужно:
- Найти подходящий (похожий на мать) объект
- Освободиться в отношениях с ним от тех травм (депривации, отвержения, отсутствия, пренебрежения, насилия и др.), которые остались от первичных отношений - снизить психическое возбуждения до состояния покоя.
И все. И вы в раю. Смекаете?
Эти две задачи движут нами везде - и в жизни и в терапии.
Выбрать достаточно подходящего терапевта, - пол дела сделано, а дальше - осталось только рассказать ему обо всех незалеченных ранах. Вот только как это сделать, если многие из них относятся к тому периоду, когда не было сформированного мышления? До года, до двух, до трёх лет… Не было достаточно развитой психики, способной мыслить, осмыслять, а порой, и говорить. Как быть в таком случае? Как рассказать о том, что не имеет слов и памяти. Но имеет сильнейший аффективный заряд, сильнейшее психическое возбуждение, не связанное мыслью и смыслом, не связанное представлениям?
Фрейд говорил, что пациент повторяет вместо того, чтобы вспоминать. Именно это и начинает происходить в терапии. Пациент бессознательно разыгрывает происходившее с ним, с тем, чтобы терапевт помог ему это назвать, осмыслить, прожить, дать разрядку психическому возбуждению и в результате, - вписать, интегрировать, встроить в психику. Так работает навязчивое повторение. Так возникает ситуации «ошибок» в терапии, потому что психика нашла того, с кем в отношениях возможно эту «ошибку» разыграть и оказавшись внутри развернувшейся драмы, попытаться ее осмыслить и понять про что это.
На это нередко можно встретить аргумент, что задача терапевта не допустить отыгрывание травмы клиента. Не совсем. А местами и совсем наоборот. Травма становится травмой, потому что она несимволизирована - сильно заряженные аффекты не связаны со смыслами и представлениями, не имеют репрезентаций в психическом. Если терапевту удасться не допустить разыгрывания, то клиент никогда не сможет рассказать о вытесненной или доэдипальной травме, а значит, без такого разыгрывания не появится шанса на ее символизацию и проживание. Поэтому «не допустить повторения травмы» в терапии - это не значит, не допустить повторения боли, - это значит осмыслить эту боль, прожить и символизировать ее - это и будет новым финалом травмы, и в лучшем варианте такого финала - ее проработкой. Боль в глубинной работе неизбежна, клиент носит ее глубоко в себе многие годы и только распаковав ее в отношениях (что неизбежно приводит к тому, что в отношениях становится больно) у нас появляется шанс ее прожить. Или не появляется, если клиент уходит из терапии.
Автор: Семина Юлия Игоревна
Психолог, Психоаналитическая терапия
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru