Плавно, без привычного разбоя, ни на что особо не надеясь, над рекой летели три ковбоя и печальный отставной гвардеец. Маленький гвардеец кардинала: плащ, усы, пожизненная рента.
Пролетела банда над каналом. Появились новые фрагменты.
Спали рыбы. Рыбам снились звёзды. И рыбак в брезентовой хламиде. Баритону снились алконосты. Дяде Мите снился дядя Митя. Спал диспетчер, видел самолёты. Все вернулись по приказу свыше. Вечность почему-то пахла йодом, молоком и облаком на крыше.
Яблоки росли на Иггдрасиле. Волосы росли на Моисее.
Летуны посадку не просили, покружили в воздухе и сели. Джинсы, кольты, истинные мачо.
Около стены с бумажной кожей спал мужчина. Ему снился мальчик, очень-очень на него похожий. Злой пират, отбившийся от стаи, ибо полчаса висел на рее, улыбался: дети вырастают. Шпаги и ковбои не стареют.
Пьяно дрыхли байкеры в мотеле, втайне за гаишников радея. С нежностью на мальчика смотрели три ковбоя и один гвардеец (что-то снится. Что? — моря и дали. Тихо! Расшумелись. Рты закрыли).
Нехотя, конечно, улетали. Утром часто отбирают крылья.
Снились экскаватору траншеи, миру — мир, а слоники комодам. Вслед летел пират с петлей на шее, пятым одноногим идиотом. Дяде Коле снилась — тетя Маша выносила мозг его за скобки. Только старый оловянный маршал шаг чеканил в обувной коробке. Дамблдору снилась мандрагора.
Спал мужчина, сладко как младенец, понимая, что вернутся скоро три ковбоя и один гвардеец.
Арт: Елена Юшина