ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ЛЕГЕНДЫ И ФАКТЫ О ДОРОГЕ ОТ МОНАСТЫРЯ
Наш обзор истории формирования Невского проспекта продолжаем рассказом о той его части, которая сейчас соединяет площадь Восстания с площадью Александра Невского, с южной стороны которой находится лицевой въезд в ансамбль земель и строений Александро-Невской лавры.
Этот участок современного Невского проспекта находится "в тени" другой его, "парадной" части, идущей от Адмиралтейства до площади Восстания. Краеведы и даже историки наших дней при описании этой части Невского проспекта обычно ограничиваются парой баек про ошибки в ее ориентации на местности при строительстве, да рассказами об обстоятельствах возникновении бытующего для этой части проспекта названия "Старо-Невский". Но без этой части не было бы современного Невского проспекта, а сам проспект потерял бы одно из своих предназначений - соединять Адмиралтейскую часть города с Александро-Невским монастырем. От названия именно этой части получил свое имя весь Невский проспект. А ее история не менее сложна и интересна.
В предшествующей части нашей статьи мы рассказали о том, что в 1711 году по велению Петра I были начаты работы по прокладке новой дороги от Адмиралтейства до старого Новгородского тракта, которая после ее завершения ощутимо сократила путь в Санкт-Петербург и определила направление будущего Невского проспекта на участке от Адмиралтейства (от Мойки) до современной площади Восстания. Эта дорога, не имевшая еще никакого официального названия, была в 1712 году вчерне доведена до Новгородского тракта, а в 1713 году полностью "управлена". Кроме соединения с Новгородским трактом, по которому шла большая часть грузов в строящийся город, новая дорога от Адмиралтейства дала возможность всем желающим ездить на богослужения в освященную 25 марта 1713 года Благовещенскую церковь - первое завершенное строение Александро-Невского монастыря. Для этого богомольцам надо было проехать по новой дороге от Адмиралтейства до Новгородского тракта, свернуть налево на трассу тракта, проехать по ней около 300 метров, а затем свернуть направо - на дорогу, подведенную годом ранее от Невского монастыря к Новгородскому тракту с противоположной стороны.
Как же получилось, что обе дороги не сошлись в одной точке на Новгородском тракте и не сложились в одну прямую линию?
В подавляющем большинстве современных публикаций на эту тему приводится "легенда" о том, как царь повелел провести прямую как стрела дорогу от Адмиралтейства до Александро-Невской лавры, но произошла ошибка. От Адмиралтейства до Новгородского тракта трассу дороги прокладывали опытные европейские архитекторы, и трасса была проложена верно. А от Александро-Невской лавры просеку под встречную дорогу рубили малограмотные монахи, которые не смогли вывести просеку к расчетной точке соединения двух дорог. В результате этой ошибки монахов дороги не соединились в единую и прямую как стрела трассу, как это было задумано. В завершение этой "легенды" обычно приводится рассказ, что Петр I от этой ошибки впал в гнев и и приказал высечь всех виновных в этом нерадивых монахов, но просеку заново прокладывать не стали. Так якобы и образовался излом между двумя частями одной дороги, частично сохранившийся в трассе современного Невского проспекта и в наши дни.
Эта "легенда" является одним из самых устойчивых мифов о Невском проспекте. Дошло до того, что один из телевизионных каналов Санкт-Петербурга в рамках образовательных программ подготовил и теперь распространяет в эфире и интернете получасовую телепередачу, где эта "легенда" подается как непреложный исторический факт.
На самом деле в этом рассказе буквально все - неправда. А приведенные в нем события не могли иметь место даже в качестве допущения, что заставляет нас брать в кавычки само слово "легенда". В большинстве случаев в основе всех легенд все же имеются какие-то подлинные события, пусть и сильно подзабытые к моменту формирования легенды. В данном случае нет ничего, кроме чей-то безграмотной фантазии. Подтверждением этого служат нижеприведенные факты.
Во-первых, в предшествующей части нашей статьи было подробно разобрано, что ни в одном из дошедших до нас исторических документов нет никаких указаний на то, что при строительстве дороги от Адмиралтейства ставились задачи точно сориентировать дорогу на монастырь или подвести ее к какой-то конкретной точке пересечения с Новгородским трактом. Известные нам документы на эту тему не содержат также никаких требований прямого соединения дороги от Адмиралтейства с дорогой от монастыря. В них дорога от монастыря вообще не упоминается.
Во-вторых, монахи, как и прочие лица духовного сана, в те времена не могли подвергаться телесным наказаниям. Даже по указу царя. И вообще, монахов мог судить и наказывать только архиерейский собор.
В-третьих, к моменту начала прокладки дороги от монастыря не существовало ни только постоянно почему-то упоминающейся в публикациях на эту тему Александро-Невской лавры, которая была образована указом Павла I лишь в 1797 году, но и даже самого монастыря. К тому времени не было построено ни одной кельи, соответственно не было и монахов, которые могли бы трудиться при прокладке дороги и ошибиться с направлением просеки.
И поскольку эти факты для многих наших читателей оставались до настоящего времени неизвестными, разберем их более подробно.
После грандиозной победы над шведами в Полтавской битве Петр I по устоявшейся на Руси традиции повелевает в память о павших и во славу русского воинства основать новый мужской монастырь. В соответствии с пришедшей ему (возможно подсказанной вовремя кем-то) идеей царь решает соединить образным историческим мостом только что добытую победу над шведской армией Карла XII с победой новгородского отряда под командованием князя Александра Ярославовича над шведским десантом на берегах Невы в 1240 году.
В июле 1710 года Петр I осматривает место при впадении речки Черной в Неву (со стороны левого берега), где по представлениям того времени состоялась Невская битва, и принимает решение об основании на этом месте монастыря в честь победы Святого Благоверного князя Александра Ярославовича над шведами, прозванного за эту победу в народе "Невским".
Будущая обитель была наречена Свято-Троицким Александро-Невским монастырем. Ее настоятелем стал архимандрит Варлаамо-Хутынского монастыря Новгородской (опять параллели) епархии отец Феодосий. До этого отец Феодосий (в миру до принятия сана - Федор Михайлович Яновский) помимо архимандритского служения в Хутыне (в 7 км от Новгорода) по велению царя 4 года был "судией духовных дел" в Санкт-Петербурге. Царь очень ценил духовную чистоту и организационный талант отца Феодосия. И, как мы теперь знаем, не ошибся.
Отец Феодосий с первых дней с большой энергией взялся за этот проект. И начал он "сие богоугодное дело" с прокладки дороги, без которой невозможно было организовать подвоз строительных материалов к месту закладки монастыря и доставку мастерового люда к месту работ. Все работы, связанные с обустройством обители, считались монастырским делом. Поэтому мы имеем крайне скудные сведения о них, поскольку ни "государевы", ни городские архивы за очень редким исключением не содержат документов об ходе этих работ. Но те авторы, которые, пользуясь этим моментом, продолжают настаивать, что обитель и дорогу строили монахи, упускают, или осознанно игнорируют два очень важных момента.
Во-первых, все работы проводились монастырским трудом, что совершенно не означает монашеским. Появление монашеской братии невозможно до появления хотя бы самых первых пусть самых простых строений для проживания самих монахов. А для возведения пусть даже временных мазанковых келий нужны материалы и рабочая сила, а значит все опять упирается в необходимость первоначальной постройки все той же дороги.
И, во-вторых, и это главное, сторонники "легенды" про монахов, чьим трудом якобы были построены дорога и сам монастырь, совершенно не понимают, что из себя представлял в те годы Невский монастырь.
Петр I задумал Свято-Троицкий Александро-Невского мужской православный монастырь как центр духовной жизни страны, посредством которого самые чистые и истинно верующие люди, которыми по представлению царя было черное священство (монашество), должны были готовиться к более активной церковной жизни страны и переходу в белое священство. Петр считал, что пришло время продвигать самых уважаемых духовных лиц из числа черного монашества на высшие архиерейские посты Русской православной церкви. Для этих целей Петр I лично участвовал в отборе духовных лиц из числа наиболее почитаемых и добродетельных иеромонахов и иеродьяконов различных российских монастырей для приглашения в Невскую обитель. При таком подходе наполнение насельниками монастыря не могло быть скорым.
В год основания монастыря, которым по церковной традиции считается год освящения первой церковной постройки (а, как уже было сказано, первой 25 марта 1713 была освящена деревянная Благовещенская церковь), насельниками Невского монастыря числились только два человека - настоятель отец Феодосий и "уставник" иеромонах отец Иона. И только 1714 году, когда были завершено строительство первых деревянно-мазанковых келий, в монастырь прибывают первые 4 иеромонаха и 2 иеродьякона. В 1716 году братия Невского монастыря увеличивается еще на 19 человек - прибывают 6 иноков из московских монастырей и 13 из киевских. И лишь через 10 лет, к 1722 году, число насельников монастыря, включая настоятеля, достигло 60 человек. По монастырской переписи того года числилось 27 иеромонахов, 25 протодиаконов и 7 монахов. Из-за "статусности" Невской обители в ней не было простых послушников, на плечи которых в обычных монастырях ложатся все тяготы повседневной черной работы. Во всяком случае в монастырских переписях за все годы полностью отсутствуют какие-либо упоминания о послушниках.
А те духовные лица высокого монашеского служения, которые при личном участии Петра I были отобраны в число братии нового монастыря, были приглашены не для того, чтобы рубить просеки и прокладывать дороги. Значительная часть из них в ближайшие годы будет рукоположена в епископы и архиепископы самых больших и значимых епархий России, то есть они будут возведены в высшую степень священства - станут иерархами церкви. Смешно думать, что кто-то из этих "монахов" мог принимать участие в каких-либо монастырских работах даже на самом начальном этапе.
Кроме того, дорога от Невского монастыря до Новгородского тракта была проложена и полностью "управлена" до конца 1712 года, а к этому моменту еще не было завершено ни одно строение монастыря, а в монастыре кроме настоятеля и уставника не было ни одного монаха. А это значит, что никакие монахи в строительстве дороги от монастыря, и тем более в прокладке ее трассы (вырубке леса) принимать участие просто не могли. Получается, что все рассказы о "нерадивых монахах" и об их ошибке при прокладке просеки, являются просто кем-то специально придуманными для "красного словца" сказками, то есть самыми настоящими ни на чем не основанными, да к тому же и безграмотными, мифами.
Так как же было на самом деле? И, если не монахи и послушники, то кто действительно строил дорогу и сам монастырь? Ответ на этот вопрос мы находим в одном из немногих дошедших до нас документов об этих работах, который долгие годы хранился в архивах Александро-Невской лавры, а с некоторых пор доступен для ознакомления в оцифровке в Российской национальной библиотеке. Чуть ниже мы разберем этот документ полностью, а пока приведем лишь выдержку: "От Александро-Невского Монастыря к Адмиралтейству до борку першпективная дорога застроена в 1712 году по словесному бывшего Александро-Невского монастыря настоятеля Федосия приказу ... монастырскими лошадьми вотчинные работники за мирским наймом".
Дата составления этого документ отстоит от описываемых нами событий минимум на 8 лет, поскольку упомянутый в нем отец Феодосий формально перестал быть настоятелем Невского монастыря с момента рукоположения его 31 декабря 1720 года во епископа Новгородского и Великолуцкого с возведением в сан архиепископа. Но содержащиеся в этом документе сведения являются одними из немногих дошедших до нас действительно исторических свидетельств об этих работах. Так что же из этого следует? Из этого следует, что все работы велись людьми из монастырских вотчин по добровольному найму.
Петр I не стал выделять на возведение монастырского комплекса средства из государевой казны, а, как было принято в те времена, наделил "новозачинаемый" монастырь всем необходимым для его "обустройства" собственными силами. Высочайшим указом под обитель были дарованы два земельных участка на левом и правом берегах Невы. Есть версия, что, вовремя уловив настрой царя, оба этих участка из своих земель выделил князь Меншиков. Участок на левом берегу Невы на мысу у впадения реки Черной и стал территорий самого монастырского комплекса. Кроме земельного надела под строительство монастырского комплекса, Алесандро-Невскому монастырю царскими указами были приписаны богатый Валдайский Иверский монастырь со всеми вотчинами, а также обширные угодья в Олонецком крае, и прочие земли. Только в начальный период Невскому монастырю были отписаны царскими указами 3067 дворов и 13811 душ Иверского монастыря, 590 дворов и 2047 душ Вяжицкого, Хутынского и Антониева монастырей, около 100 дворов и 500 душ Никольского монастыря на Ладоге, а в 1714 году прибавился еще и 3551 двор с 18512 душами Троицко-Сергиевой Лавры. А кроме дворов и душ "новозачинаемому" монастырю отошли доходы с весьма прибыльных соляных варниц Новой Руссы и с множества других промыслов.
Поступающие от эти вотчин и владений доходы, а также присланный со всех монастырских земель ремесленный и работный люд были привлечены к делу обустройства нового монастыря. А крестьянским общинам тех находившихся в государственном владении деревень, которые массово направляли людей на строительство монастыря, облегчалось "тягло", - их освобождали от идущих в царскую казну плат и государственных повинностей. Прибывавшие мастеровые и работные люди заселялись в построенные на деньги монастыря слободы со своими семьями, и были вольны по своему усмотрению подряжаться на те работы, которые требовались монастырю и соответствовали уровню их умений. Зачастую "уговоры" (договоры) заключались с целыми бригадами. А во всем этом посредничали старосты общин, из которых прибыли работники. Это и называлось мирским наймом.
Вот трудом этих людей, с их опытом и смекалкой, была вначале проложена дорога от места закладки монастыря до Новгородского тракта, а затем и начато возведение строений самой монашеской обители. И, судя по количеству "отошедших" монастырю по указам Петра I деревень и душ, монастырь не был стеснен в рабочей силе и не нуждался в привлечении к труду каких-либо монахов.
Очевидно, что работой этих людей кто-то руководил. А просеку под дорогу проектировал и размечал на местности кто-то из специально обученных мастеров. Но их имен история для нас не сохранила.
Нам представляется наиболее вероятной версия, что проектированием дороги от Невского монастыря руководил Доменико Трезини (Domenico Andrea Trezzini).
Мастер Трезин, как называл его Петр I, прибыл на российскую службу в 1703 году и направлялся царем на все неотложные архитектурно-строительные дела Санкт-Петербурга (и не только). Д.Трезини по воле царя был вынужден заниматься как крупными архитектурными проектами, прославившими его имя на века, так и самыми мелкими работами без обозначения авторства и подписи мастера. Есть веские указания, что именно руководил в "Канцелярии городовых дел" Санкт-Петербурга всеми работами по проектированию и прокладке улиц и дорог.
Наша "привязка" Доменико Трезини к прокладке трассы дороги от монастыря имеет веские основания. В 1715 году, именно "проектировщик и архитектор Его Величества Трессин" по высочайшему указанию Петра I приступил к разработке первого проекта сооружения комплекса Невского монастыря в камне.
Важно, что при этом Трезини указан не только как архитектор, но и как проектировщик. Известно, что кроме архитектурного решения комплекса монастырских зданий, Д. Трезини тогда же представил и планировочный проект окрестностей монастыря. Но чертежи за его подписью до нас не дошли. При этом скорость, с которой Д. Трезини представил Петру I свой проект строительства монастырского комплекса и планировки прилегающей территории, заставляет предположить, что он уже был вовлечен в монастырские дела и, возможно, сам занимался прокладкой трассы монастырской дороги, или по должности в Канцелярии городовых дел контролировал ход этих работ.
В архивах сохранился вычерченный от руки "Первоначальный План Александро Невского Монастыря Учиненный при Петре 1"
Но приведенный выше План никак не мог быть первоначальным, поскольку в центре монастырского комплекса уже вычерчен силуэт Свято-Трогицкого собора работы немецкого архитектора Л.Т. Швертфегера . А он представил свой проект не ранее 1720 года. Но историки монастыря настаивают, что Д. Трезини продолжал выполнять часть проектных работ, связанных с монастырем, даже после поручения проектировки главного собора Швертфегеру.
Известны перспективные планы городской застройки Санкт-Петербурга за установленным авторством Доменико Трезини. В них мастер уделили отдельное внимание единой сквозной дороге от Адмиралтейства до Невского монастыря, изобразив ее в виде прямой линии. Таково было предложение мастера в 1716 году. Но к этому времени обе перспективные дороги - от монастыря и от Адмиралтейства - уже были практически построены, а прокладывать заново трассы обеих дорог ради архитектурной гармонии не стали. И вообще данный перспективный план Д. Трезини никогда не был реализован. По факту лишь часть застройки Васильевского острова соответствует этому плану. Хотя именно этот проект Петр I возил по европейским столицам и дарил зарубежным монархам и вельможам.
Как неоднократно случалось в те годы с планами Д.Трезини и других архитекторов, начерчено было одно, а реально строилось совсем другое. Планы постоянно менялись в зависимости от военной обстановки, от новых взглядов на развитие города, наличия или отсутствия финансов на их реализацию, да и просто по прагматическим причинам. Это было нормой того времени. Не будем забывать, что Доменико Трезини был носителем европейской, более того, сугубо католической культуры и архитектурной школы, поэтому его проекты не всегда и не во всем принималась российскими православными заказчиками. Всех подробностей мы никогда не узнаем.
А из всего изложенного выше следует,что, если у настоятеля монастыря отца Феодосия была надобность грамотно спланировать просеку под монастырскую дорогу, у него была возможность к кому обратиться.
В предшествующих частях статьи мы отметили, что с момента выхода указа о строительстве дороги от Адмиралтейства до Новгородского тракта до ее завершения ушло немалые три года. Возможно такие сроки были связаны с частым и долгим отсутствием в этот период как самого Петра I, так и генерал-губернатора Санкт-Петербурга А. Меншикова, обычно в отсутствие царя бравшего на себя контроль над всеми работами в городе. В те годы поля сражений Великой северной войны постоянно отвлекали внимание и Петра и Меншикова от городских дел. Возможно так же, что затягивание работ по "адмиралтейской" части дороги было вызвано тем, что ее строили пригнанные со всех уголков России работные люди, не имевшие ни целей, ни материальной заинтересованности построить дорогу в кратчайшие сроки.
С монастырской дорогой было совсем по другому. Отец Феодосий в то время практически неотлучно находился в Санкт-Петербурге и следил за ходом всех работ. Он понимал, что без хорошей дороги для подвоза материалов начать масштабное строительство монастырских зданий невозможно, и делал все для ее скорейшей постройки. А подряженные за приличное вознаграждение выходцы из монастырских вотчин не жалели сил на богоугодное дело - обустройство нового монастыря. Поэтому дорога от монастыря до Новгородского тракта была завершена за один год.
При этом мы не находим никаких свидетельств, что сроки постройки обеих дорог были как-то между собой увязаны. Строительство обеих дорог началось и завершилось в разные годы. Причем, дорога от монастыря по всем данным была завершена раньше, чем дорога от Адмиралтейства.
Что касается дороги от монастыря, то, несмотря на столь коротки сроки ее строительства, работы по прокладке ее трассы проходили в значительно более сложных условиях, нежели были на участке от Адмиралтейства.
Не все наши читатели поверили в приведенные нами в предшествующих частях нашей статьи данные о том, что на участке от Адмиралтейства до Новгородского тракта кроме пойм пересекающих трассу этой дороги речек не было болотистых участков. И лесов, кроме одной не очень протяженной березовой рощи, не наблюдалось. Вопреки многочисленным мифам, ни лесных дебрей, ни непроходимых болот на участке от Адмиралтейства до Новгородского тракта не было.
А вот с дорогой от монастыря все было с точностью до наоборот. Между местом закладки монастыря и Новгородским трактом лежало обширное болото, а соседствующие с этим болотом места были покрыты густым лесом. Известное на Руси выражение "за лесами, да за болотами" очень подходит к описанию этой местности. Но ведь и строили монастырь, а не царскую резиденцию. Для монастырей отдаленность от светской жизни и труднодоступность для проезда были нормой.
Правда, надо признать, что этот традиционный для староукладной России подход буквально через пару лет сменится убежденностью царя в необходимости более активного вовлечения церковных служителей (и даже черного монашества) в жизнь страны. И монастырь позднее будет наделен целым рядом гражданских функций, не свойственных российским монастырям ранее - это и госпиталь, и типография, и даже классическая школа. В результате этого этап традиционной изолированности Невского монастыря от мира закончился быстрее, чем завершилось строительство его комплекса.
Возможно, разница в первоначальном и последующем подходе к монастырю сказалась и на монастырской дороге. Изначально она не увязывалась с дорогой от Адмиралтейства. Не было даже такой задачи. А дорога была очень нужна.
Независимо от того, какую степень изолированности от мирской жизни задумывал царь для нового монастыря при его закладке, для строительства зданий его комплекса было просто необходимо до этого построить дорогу для подвозки материалов и рабочих рук.
И все началось с определения направления ее трассы. До нас не дошли документальные свидетельства, кто и почему определил трассу дороги именно такой, какой мы видим ее сейчас (за небольшими изменениями). Но по этому поводу мы имеем несколько, как нам кажется, весьма аргументированных предположений.
Дорога от монастыря была задумана для решения сразу для нескольких задач. И от этих задач в той или иной степени зависело ее направление.
Во-первых, Невскому монастырю нужен был путь подвоза строительных материалов из центральных регионов России. Для этого монастырская дорога должна была соединиться с Новгородским трактом, но конкретное место соединения двух дорог не имело большого значения.
Во-вторых, по этой дороге должны были идти грузы к Адмиралтейству. Дело в том, что для строительства самого здания Адмиралтейства (а с 1710 года началась его первая перестройка) и многочисленных строений Морской слободы вокруг него требовалось большое количество строительных материалов из дерева. Держать много легко воспламеняемых деревянных материалов рядом с Адмиралтейством и строящимися на его территории из дерева кораблями было опасно. Поэтому под основное место хранения материалов из дерева была выбрана удаленная от города площадка рядом с Невским монастырем, окруженная для дополнительной безопасности с двух сторон водой. Лес, доставляемый на кораблях или сплавляемый плотами из верховий Невы, складировали на этой площадке, а потом по мере надобности подвозили телегами к Адмиралтейству. Этот подход не применялся к корабельному лесу, который в силу больших размеров доставлялся сплавом прямо на Адмиралтейскую верфь. Но и без этого материалов для хранения и доставки хватало - первые годы весь город строился исключительно из дерева.
По этой же причине спустя ряд лет на берегу Невы неподалеку от монастыря были выстроены и хлебные склады. В них хранили зерно, которое по мере потребности отвозили частями на телегах в центр города.
Для решения и этих задач было все равно, где дорога от монастыря подойдет к Новгородскому тракту. Лишь бы это было недалеко от присоединения к тракту дороги от Адмиралтейства. Небольшой крюк в несколько сот метров не сильно осложнял работу возниц, а для монастырских дел это вообще не имело значения.
В-третьих, дорога от монастыря должна была соединить строящийся монастырь с Московской ямской слободой и слободами, заселенными по велению царя мастеровым людом (каменщиками, плотниками, столярами) совместно с их семьями из монастырских вотчин Новгорода, Боровичей и Старой Руссы. Земли под эти слободы были выделены царским указом вдоль Новгородского тракта, по обе его стороны. На карте современного Санкт-Петербурга эти слободы находились бы между современным Невским проспектом и ул. Жуковского, с одной стороны Лиговского проспекта, и между современными 2-ой и 6-ой Советскими улицами с другой стороны. Еще часть рабочей силы для монастыря должна была быть расселена неподалеку от монастыря в Подмонастырской слободе. Для монастыря было важно, чтобы ломовые ямщики, ремесленные и работные люди, добирались бы каждый день до места работ по строительству зданий монастыря и обратно быстрейшим путем. Поэтому проектировщики монастырской дороги, выполняя заказ настоятеля монастыря, постарались соединить кратчайшей путем место строительства монастыря с ямской и местом расположения монастырских слобод у Новгородского тракта. Что собственно и было сделано. Между этими точками и была проложена прямая и по во возможности самая короткая дорога. А то, что при этом дорога была подведена к Новгородскому тракту на 300 метров правее перекрестка с дорогой от Адмиралтейства, это тогда, похоже, никого не волновало. Для иллюстрации наших слов мы не смогли представить вашему вниманию ни одной карты того времени, где были бы указанны эти слободы. Дело в том, что в те годы подавляющее большинство планов города не фиксировали, что уже было построено, а были перспективными, то есть демонстрировали предложения архитекторов, что и как надо построить в будущем. А уже осуществленная застройка менялась с такой быстротой, что планы не всегда успевали отражать все изменения. Буквально в тот же год, как была завершена и "управлена" дорога от монастыря к слободам, Петр I решает порадовать свою жену Екатерину Алексеевну еще одним подарком и дарит ей земельный участок на берегу реки Фонтанки, ранее принадлежавший дочери Петра царевне Анне. На нем незамедлительно начинается строительство каменного дворца, прозванного впоследствии "Итальянским". Существует несколько версий закрепившегося за дворцом названия, но остается фактом, что царица попросила разбить за дворцом итальянский регулярный сад. Вначале соседство с ямской и монастырскими слободами воспринималось как плюс - привлекаемые работники проживали в шаге от места работы. Но по мере завершения работ по дворцу и саду такое соседство стало тяготить Екатерину. А вскоре ей захотелось присоединить к саду и обширный огород, а для этого понадобились участки, выходящие уже на Новгородский тракт. Все закончилось тем, что монастырские слободы (работники, их семьи и все дома) были переведены на новое место - поближе к Подмонастырской слободе. Память об этом этапе развития города осталась в названиях его улиц - Новгородской и Старорусской. В этих местах их современного расположения когда-то были одноименные монастырские слободы. Часть Ямской слободы задержалась на первоначальном месте, но большая часть также была переведена в другое место вдоль того же Новгородского тракта и там в последующие годы сильно разрослась. Так буквально через пару лет после завершения дороги от монастыря исчезла одна из причин того, почему эта дорога была специально проведена правее перекрестка с дорогой от Адмиралтейства.
Кроме этих соображений при проектировании трассы под дорогу от монастыря были учтены еще два немаловажных момента.
Если взять все тот же план Матеуса Зойтера, или любой другой план, отражающий не только перспективную застройку Санкт-Петербурга, но и реальные условия местности в первые годы после основания города, то мы увидим большое болото, расположенное как раз между Невским монастырем и Новгородским трактом.
С правой стороны болото ограничено грядой песчаных холмов, оставшихся еще со времен, когда в этих местах плескались воды древнего моря. Эта возвышенность сохранилась в рельефе города до сих пор. И как в 18 веке, так и сейчас этот район носит название "Пески".
Разница высот по краю между зоной болота и зоной Песков составляет местами более 6 метров. Для рельефа это очень значительные цифры. Порой двухметрового повышения рельефа достаточно, чтобы от переувлажненных почв перейти к абсолютно сухим.
Имея в зоне предполагаемого строительства дороги такие условия, проектировщики поступили мудро. Они не стали тратить силы и время на осушение болота, а проложили трассу дороги таким образом, чтобы она прошла по сухим местам вдоль края болота и подошла к Московской и монастырским слободам в нужном месте. Строители могли бы проложить дорогу не по краю болота, еще правее, а, значит, по еще более высокому и сухому месту. Но это не дало бы им преимуществ, так как тогда бы для ее прокладки пришлось бы срывать большое количество песчаных холмов, и еще больше отдалило бы точку соединения монастырской дороги с Новгородским трактом от точки подхода к нему дороги от Адмиралтейства.
Поэтому неназванные проектировщики монастырской дороги и наметили трассу по берегу болота. И их житейский расчет оправдался. Что дало возможность построить почти двухкилометровую дорогу всего за один год. А последовавшая через два десятилетия попытка отойти от этих прагматических соображений и в угоду модным веяниям и построить новую дорогу к монастырю, проведя ее прямо через болото, привела к полной неудаче. Читайте об этом подробно в последующих частях нашей статьи.
Приведенных доводов было бы вполне достаточно для объяснений, почему трасса дороги от Невского монастыря была проложена именно таким образом, как мы видим. Но все же остаются вопросы, почему не на 100-200 метров правее или левее? Есть ли еще какие-то причины, определившие точное расположение трассы этой дороги на местности?
Попытка продолжить наши исследования в этом направлении привела нас к интересному открытию. Нам на глаза попался один необычный документ. Это план Санкт-Петербурга из архива Военно-Топографического Депо. В те времена подавляющее число планов были "глазомерными", то есть составлялись без применения топографических инструментов. Поэтому практически все планы содержали ряд разной степени неточностей при отражении расположения улиц и прочих городских объектов. Эти планы использовали для общего представления, где что находится или запланировано для постройки. Для этого точность была не нужна. Но это не значит, что по этим планам строили. Для реальных работ мастера архитекторы и инженеры-строители делали рабочие чертежи с использованием инструментальной разметки. Но рабочие чертежи до нас большей частью не дошли, да и не каждый неспециалист в них сможет разобраться. А тут нашелся план, на полях которого в качестве приложения приведена схема магнитных азимутов на все доминанты города, выполненная с помощью топографических приборов. Говоря простым языком, с помощью этой схемы можно не только c большой точностью определить действительное расположение на местности тех или иных улицы и известных "знаковых" городских сооружений, но и установить, есть ли между ними связь, то есть определить, сориентированы ли улицы на какие-то архитектурные доминанты.
И что мы видим на этой схеме? А на схеме мы совершенно однозначно видим, что дорога от Невского монастыря своей осью сориентирована c большой точностью на шпиль Петропавловского собора!
И хотя это план 1808 года, а сам Петропавловский собор не существовал на момент начала работ по планированию трассы дороги от монастыря, это ничего принципиально не меняет.
Петропавловский собор (собор во имя первоверховных апостолов Петра и Павла) был заложен 30 мая 1712 года, когда монастырская дорога уже была спланирована и уже во всю шло ее строительство. Но эта, казалось бы, нестыковка легко устраняется. Дело в том, что до закладки Петропавловского собора точно на этом же месте стояла одноименная деревянная церковь также с достаточно высоким шпилем.
При этом достоверно известно, что одним из условий, поставленных Петром I при проектировании Петропавловского собора было, чтобы новый "шпиц" был точно по месту старого. В том числе и по этой причине каменные стены нового храма стали строить прямо вокруг деревянных стен прежней церкви, сохраняя их в прежнем виде внутри нового здания до последнего момента. Шпиль старой церкви разобрали лишь в 1718 году, когда стены возводимого вокруг нового собора подошли к самому основанию старого шпиля.
По имеющимся свидетельствам современников в судьбе первоначальной деревянной Петропавловской церкви важную роль сыграл митрополит Новгородский Иов (Иоана). По одним данным он был приглашен Петром I для освящения места закладки церкви 29 июня 1703 года, по другим, что более вероятно, участвовал в ее освящении по завершении работ, состоявшемся 1 апреля 1704 года. Напомним, что отец Иов долгие годы был наставником, покровителем и священноначальником отца Феодосия, в бытность последнего настоятелем Хутынского монастыря, а затем и настоятелем Александро-Невского монастыря.
А сама церковь Петра и Павла долгие годы считалась главным храмом города. В ней очень часто на молебнах присутствовал сам Петр I, торжественными службами в ней отмечались военные победы русских войск, годовщины славных сражений, выставлялись захваченные знамена разбитых шведских частей и другие военные трофеи. Сразу напрашиваются параллели и "увязки" между игравшей такую роль Петропавловской церковью и "новозачинаемым" во славу русского воинства и в честь победы над шведами Александро-Невским монастырем. Не стоит упускать из вида и близкие личные отношения настоятеля монастыря отца Феодосия с митрополитом Иовой.
Поэтому, не исключено, что архимандрит Феодосий, при проектировании дороги от монастыря в сторону города мог по своей личной инициативе дать мастерам задание сориентировать дорогу точно на шпиль Церкви Петра и Павла. Все логично. Будущий монастырь и главный храм города соединяются единой визуальной прямой, а на местности - дорогой. Получается еще и очень символично - от монастыря к главному храму! Но на этом связь между монастырем и Петропавловской церковью, возможно, не заканчивается. Есть свидетельства того времени, что при разборке и переносе здания старой Петропавловской церкви на новое место часть икон из ее иконостаса была передана именно первой Благовещенской церкви Александро-Невского монастыря. Тогда бы связь между этими храмами можно было бы считать не только духовной, но и материально подкрепленной. Как некая символичная эстафета от одной церкви другой. Однако документальных подтверждений этого нам найти не удалось.
Работы по возведению вокруг старой Петропавловской церкви нового одноименного собора начались в конце мая 1712 года, и руководство ими по поручению Петра I принял на себя ни кто иной как Доменико Трезини. Данный факт может послужить еще одним аргументом в поддержку нашей версии о том, что именно этот мастер мог в той или иной степени привлекаться к работам по проектированию дороги от монастыря, которые вероятно были завершены в самом начале того же 1712 года. Именно Трезини мог предложить архимандриту Феодосию сориентировать дорогу на шпиль Петропавловской церкви, не только как на главный храм города, но и как на главную архитектурную доминанту города тех лет. Но это лишь наши версии и предположения.
А то, что ось монастырской дороги была точно сориентирована на шпиль Петропавловской церкви, это факт, подтвержденный инструментально проведенной топографической съемкой. И вряд ли возможно объяснение, что это простое совпадение.
Вот такое открытие мы сделали для себя. Это не значит, что кто-то до нас не пришел к этой же мысли. Те же военные топографы, которые составляли "тригонометрическую сеть" для плана Санкт-Петербурга, безусловно видели эту взаимосвязь. Но, когда эта схема составлялась в 1808 году, ориентация улиц и проспектов на какие-либо архитектурные доминанты стала нормой, поэтому на один из целого ряда таких примеров они вряд ли обратили внимание. Во всяком случае, нам не известно ни одной публикации, где бы прямо указывалось, что эта часть современного Невского проспекта (Старо-Невский) расположена таким образом потому, что предшествующая ему дорога от Александро-Невского монастыря была специально и очень точно сориентирована при ее прокладке на шпиль Петропавловской церкви.
Если кому-то из читателей нашего блога попадались ранее статьи с аналогичными выводами других авторов, а лучше специалистов, прошу бросить ссылку в комментариях. Очень интересно.
Разобравшись, как нам кажется, с общим направлением и точной ориентацией трассы дороги от монастыря, переходим к освещению моментов ее непосредственного строительства.
Выше мы остановились на том, что трассу дороги было решено проложить по самому краю обширного болота. А вдоль болота рос серьезный лес. Поэтому работным людям пришлось первым делом прорубить по размеченным линиям почти двухкилометровую просеку. А поскольку линия болота была неровной, а отходить от нее при прокладке трассы дороги дальше было нельзя по уже указанным выше причинам, местами пришлось преодолевать и языки этого болота.
Несмотря на все эти трудности, за первые полгода была прорублена и освобождена от пней и корневищ вся просека. Затем вдоль всей трассы, с обеих сторон будущей дороги были проложены осушительные канавы, а языки болота и другие топкие места были засыпаны фашинами из рубленного кустарника (подлеска). Все неровности были сглажены подсыпкой речного песка, а в качестве верхнего слоя, где это необходимо, укладывали бревна, сделанные из тех же срубленных при прокладке просеки деревьев. В отличие от дороги от Адмиралтейства, тут с бревнами на верхний слой покрытия дороги не было никаких проблем. Но, возможно, такое покрытие по всей длине дороги не требовалось. Монастырская дорога отличалась от "адмиралтейской" тем, что к ней не было особых требований по внешнему виду. Монастырю нужна была функциональность, а не внешний вид. В результате потребовалось меньше времени и сил на отделку дороги, что также сказалось на скорости ее строительства.
Других подробностей тех работ мы не знаем. В уже упомянутом выше документе из архивов Александро-Невской лавры об всех этих работах сказано очень скупо: "От Александро-Невского монастыря к Адмиралтейству до борку першпективная дорога застроена в 1712 году по словесному <...> настоятеля Феодосия приказу. По обе стороны той дороги каналы копаны, фашины из прутья вязаны и оные фашины и на засыпку их песок возили на монастырских лошадях вотчинные работники за мирским наймом".
Поэтому, не вдаваясь уж совсем в детали, можно с уверенностью заключить, что к концу 1712 года новая дорога от Александро-Невского монастыря до Новгородского тракта (и к монастырским слободам) была готова для сквозного движения.
В завершение этой части статьи надо сказать, что устройство дороги от Невского монастыря до Новгородского тракта на этом не закончились. Проложенную и обустроенную дорогу продолжали непрерывно улучшать и обихаживать. Вдоль нее в несколько рядов были высажены молодые деревья, придав дороге красивый и законченный вид.
Но происходили и обратные процессы. Из-за близости болота и множества телег и повозок, ежедневно следовавших туда-сюда по этой дороге со значительными грузами, дорога постоянно разбивалась и подряженные монастырем работники не успевали выравнивать наезженные колеи и засыпать все новые и новые ямы и лужи фашинами и песком. Что явилось причиной появления нового царского указа от 2 октября 1718 года о взимании платы за проезд по монастырской дороге.
Этот приведенный выше указ стал причиной очередных многочисленных заблуждений. Кто-то из авторов на основе этого указа настаивает, что дорога от Невского монастыря была завершена только 1718 году. Другие, не удосужившись даже прочитать текст указа, утверждают, что этим указом была введена плата за проезд по дороге от Адмиралтейства после завершения ее мощения. И то и другое неверно.
Выше мы привели архивные документы и свидетельства современников, подтверждающие, что дорога от монастыря была завершена и открыта для проезда в 1712 году. Мощение же дороги от Адмиралтейства было завершено не ранее конца 1719 года. А письменные сообщения об этом от "живых свидетелей", проехавших по вымощенной дороге, появляются только в 1720 году. И установленная в этом царском указе специальная плата при проезде по дороге от Адмиралтейства никогда не взималась. За проезд по адмиралтейской части дороги брались лишь сборы, установленные для всех дорог Московского царства и те часто заменялись царем на привоз камней или строевого леса для нужд города. Таким образом, в этом указе совершенно определенно идет речь только о монастырской дороге, то есть об участке от монастыря до Новгородского тракта.
Анализируя текст этого царского указа, хочется еще на пару слов вернуться к "легенде" о якобы высеченных по велению Петра I нерадивых монахах. В отличие от современных сказочников Петр I был в курсе тех работ и событий тех лет. В указе дорога определена как сделанная не монашеским, а монастырским трудом. Что тогда понимали под монастырским трудом, мы уже разобрали выше. А, главное, при прочтении указа чувствуется заложенное в нем глубокое уважение к труду строителей дороги и забота о результатах их труда. Такое отношение вряд ли было бы возможным в случае какого-либо недовольства царя в их адрес.
Как и дорога от Адмиралтейства, дорога от Невского монастыря долгое время не имела никакого официального названия, а в разговорной речи ее называли "монастырской" или "Невской", имея при этом в виду не то, что она начинается от Невы, а то, что она идет от Невского монастыря. Часто ее назвали, как и мы в нашей статье, - просто дорогой от монастыря. Лишь спустя лет 6-8, когда уровень ее благоустройства сравнялся с дорогой от Адмиралтейства, которая примерно в те же годы стала кардинально перестраиваться в "Большую першпективную дорогу", дорога от монастыря стала называться по новой моде - "Невской першпективной дорогой" или коротко - "Невской першпективой". Позже она же какое-то время "прозывалась" Старой невской проспективной дорогой, а затем стала частью Невского проспекта.
Но об этом позже, в следующих частях нашей статьи...
*****
Ссылки на источники даны в предшествующих частях статьи.
