Гордий Семенович Саблуков (1803–1880) – педагог-миссионер, востоковед, переводчик, духовный писатель и ориенталист. Родился в селе Архангельское Архангельского района к юго-востоку от Уфы (а не в селе Аскино, как указывают некоторые источники; причина ошибки – в совпадении названий села Аскино и речки Аскино, на которой стоит село Архангельское). Отец – Симеон Гуриевич Саблуков (1759–1835) – был священником Михайло-Архангельской церкви Архангельского (Аскинского, Скимского) завода Стерлитамакской округи Оренбургской губернии. Мать – Евдокия Семеновна Саблукова (1774–1859); также у него было две сестры – Анна и Прасковья.
Первым перевел Коран с арабского языка Дмитрий Николаевич Богуславский (1826–1893) в 1871 году, однако его перевод вышел из печати только в 1995 году. Перевод Г.С. Саблукова опубликовали в Казани в 1878 году, поэтому он является автор первого опубликованного перевода Корана с арабского языка на русский.
По соседству проживали башкиры-мусульмане, язык и вера которых были интересны с детства Гордию Семеновичу; эпизод, побудивший его изучать ислам, дошел и до нас: «Башкирец Халид, рыжий старик, который, говоря мне, еще небольшому (в году 1817), что Бог один, только веры розны, возбудил в моей душе мысль, которую я сам себе сказал тогда: “Узнаю же я твою (мохаммеданскую) веру!ˮ был из деревни (аула) Тимирбаевой, которая от завода Аскинского, на южной стороне, в 8 верстах».
Из его записей нам также известно, что в сентябре 1814 года Г.С. Саблуков поступил в духовное училище, а 5 ноября 1818 года – в духовную семинарию. В 1830 году окончил Московскую духовную семинарию.
В 1830 году прибыл в Саратовскую духовную семинарию на должность учителя гражданской истории и еврейского языка. Известно, что он имел большую любовь к изучению языков и еще в Московской духовной академии прочел сверх программы многие книги Священного Писания на иврите: пророков Исаию, Амоса, Аггея, Захарию и др. В Саратове Саблуков продолжал самостоятельно изучать татарский и арабский языки по татарской грамматике Троянского и арабской грамматике Болдырева.
В марте 1834 года Гордий Семенович женился на Пелагее Иссидоровне Атаевской, он утверждал, что обязанности жизни семейной и общественной не должны мешать исполнению христианского долга: «…в каком бы состоянии кто ни был, во всяком исполняющий обязанности своего звания верно, бескорыстно, усердно находится на прямом пути к Царствию. И потому не нужно состояния внешней жизни считать препятствиями к исполнению дел Христианского благочестия, не должно ослаблять обязанность к добродетельной жизни невозможностию совместить её с делами семейственными, гражданскими».
В те годы епископом города Саратова был преосвященный Иаков (Вечерков), который привлек Гордия Семеновича к преподаванию татарского языка и к археологической работе. В 1843 году министерство народного просвещения заинтересовалось археологическими раскопками в Саратовской губернии и командировало туда известного исследователя русского народного быта А.В. Терещенко.
Петр Знаменский в своей книге «История Казанской Духовной Академии» пишет:
«Терещенко не знал вовсе ни татарского, ни арабского языка и крайне нуждался для своего дела не только в знающем помощнике, но и в руководителе; такого помощника и руководителя он и нашел в Г.С. Саблукове. Гордий Семенович выучил его арабскому алфавиту, посылал ему в Царев татарскую грамматику, словари, арабскую хрестоматию, составил для него таблицу хиджры для того, чтобы дать ему возможность разбираться в мусульманской хронологии, и щедро делился с ним своими богатыми сведениями по истории, быту татар, по нумизматическим древностям и пр.».
Г.С. Саблуков владел пятнадцатью языками: русским и церковно-славянским, татарским, чувашским, турецким, арабским, ивритом, персидским, арамейским, калмыцким, монгольским, латинским, греческим, французским, немецким, английским; а в совершенстве – татарским, арабским, ивритом, латынью, греческим. Но их самостоятельное изучение тяжело далось Гордию Семеновичу, по его собственному признанию, в первые три года он очень мало продвинулся. С 1837 года он преподавал татарский язык в Саратовской духовной семинарии. Среди его учеников выделялся способностями Николай Чернышевский. Из статьи академика И.Ю. Крачковского «Чернышевский и ориенталист Г.С. Саблуков» узнаем следующее: «…Он (Н. Чернышевский) занимался у Саблукова четырьмя языками: арабским, персидским, татарским и древнееврейским; в аттестате, выданном семинарией 9 января 1846 г., нашли отражение только занятия татарским, познания в котором оценены как “очень хорошиеˮ. Среди ученических тетрадей сохранились записи по татарскому языку, Чернышевский целиком списал составленную Саблуковым рукописную татарскую грамматику».
В Саратове, в 1836 и 1838 годах, у Саблукова родились две дочери – Ольга и Августа. Гордий Семенович был чрезвычайно востребован как знаток восточных языков. «В Саратовских губернских ведомостях», редактируемых историком Н.И. Костомаровым, регулярно публиковались его статьи по истории Золотой Орды и Кипчакского царства. Его известность распространилась за пределы Саратовской губернии. Через Терещенко о Саблукове узнал в Петербурге академик Френ. Зная бедность скромного преподавателя духовной семинарии, Френ послал ему в Саратов книги по востоковедению и нумизматике. Г.С. Саблуков переписывался также с видными востоковедами – Розеном, Готвальдом.
Узнали о нем и в Казани. С 1847 года при Казанской духовной академии существовал комитет по переводу Евангелия и православных богослужебных книг на татарский язык. Решено было найти лучшего переводчика, для чего поручили сделать переводы наставникам нескольких духовных семинарий, где преподавался татарский язык: священнику Александрову в Казани, Гордию Саблукову в Саратове и преподавателю в Астраханской семинарии. Из Астрахани пришел перевод неудовлетворительный, казанский преподаватель перевода не представил и даже отозвался, что переводить не может. Гордий Саблуков передал в академию перевод на татарский язык утрени с объяснительной запиской о своей работе. Николай Иванович Ильминский нашел перевод удовлетворительным и подал ректору академии архимандриту Григорию мысль вызвать ученого в Казань.
В 1849 году Гордий Саблуков был вызван в Казань преподавать греческий язык в академии и татарский язык – в семинарии. Одновременно он стал членом комитета для перевода на татарский язык богослужебных книг, которым руководил Александр Касимович Казем-Бек.
Расстаться с Саратовом, где он жил и работал девятнадцать лет, Саблукову было тем проще, что за два года до этого его семью посетило большое горе. В 1847 году во время родов умерла его жена Пелагея Иссидоровна.
В Казани он преподавал языки, составил грамматику татарского языка, инспектировал духовные училища и семинарии, занимался переводами.
Одной из тогдашних духовных и политических проблем было «отпадение» крещеных мусульман обратно в ислам, или, как тогда говорили, в мохаммеданство. Саблуков участвовал в работе комиссий по случаям отхода от православия, ездил по деревням крещеных татар и убеждал их в истинности христианской веры. Как знаток ислама, он выступал экспертом в подобных делах и писал отчеты во Внутреннее правление Казанской духовной академии. Никакие карательные наклонности не были свойственны его натуре, и в те случаях, когда можно было уменьшить «вину» обвиняемых, он это делал.
Вот дело «Об уклонении в мохаммеданство Кармасарского сельского старшины Михайлова». В его доме найдены главы из Корана. Саблуков проанализировал найденные книги и сделал заключение: «Об отношении этих книг к делу об уклонении в мохаммеданство Михайлова, считаю уместным представить на усмотрение, что часть Корана Гафтиак у мохаммедан татар обыкновенно употребляется учебником в первоначальных школах “мектабахˮ, при обучении детей грамоте: пять экземпляров Корана и афтиак, найденные в одном доме, показывают, что там собирались дети учиться грамоте. При молитвословиях же в мечетях Коран читается не по книге, а изустно, а потому в мечетях никогда не держат Корана как требующейся для богослужения книги. При сем представляется и самое дело в двух зашнурованных связках, одну за № 358, другую за № 1383, и принадлежащие к нему мохаммеданские книги. 27 Генваря 1861 года».
5-го июня 1856 года пожар в доме уничтожил результаты многолетних трудов Гордия Семеновича и литературу, с которой он работал. Петр Знаменский в «Истории Казанской Духовной Академии» перечисляет сгоревшее: «1) синтаксис арабского языка, 2) татарская грамматика, 3) сочинение об образовании раввинского еврейского языка и о мазоретской редакции Библии, 4) историко-филологическое объяснение татарских слов в русском языке, 5) генеалогические таблицы государей мохаммеданских держав с таблицами, 6) татарский словарь Трояновского, 7) краткая греческая грамматика, 8) свод синонимических слов татарского языка.
В вознаграждение имущественных потерь, с разрешения Св. Синода, Г.С. Саблукову выдано было 150 руб., но дорогие ученые потери, конечно, остались невознагражденными».
В 1862 году Гордий Семенович окончательно собрался оставить преподавательскую работу. Его загруженность не уменьшилась, а перераспределилась. Во-первых, он энергично взялся за перевод Корана. Во-вторых, он, обладавший обширными и глубокими знаниями в богословии, филологии, этнографии, исламоведении, истории, археологии, нумизматике, щедро делился ими с людьми. Его рабочий кабинет – это и школа для русских детей, который он обучал русской грамоте, и учебный класс для шакирдов – воспитанников татарских медресе, желавших изучить русский язык, или, наоборот, русских, считавших нужным знать татарский язык. Саблуков нередко вел богословские диспуты с учеными мужами ислама. В третьих, он сам много ходил по духовным мохаммеданским школам медресе в Казани и пригородным слободам и совершал поездки по деревням старо- и новокрещеных татар. Кроме этого, Гордий Семенович принимал деятельное участие в работе открытого в 1867 году в Казани миссионерского братства святителя Гурия, и, несмотря на то, что был в отставке, был назначен цензором новых татарских переводов православных богослужебных книг.
60-е годы XIX века чем-то напоминали вторую половину 80-х годов XX века: гласность, появление новых печатных изданий. Редакторы некоторых вновь открываемых газет хотели бы видеть Саблукова в числе своих корреспондентов. К нему нередко обращались татары с просьбой перевести названия лекарственных трав с арабского на латынь. Ученики духовных школ, шакирды, были частыми гостями в его доме. Рассказ одного из них показался занимательным, и Гордий Семенович записал его:
«4 июля 1868 года, четверток.
Мохаммед Бакий, шакерд из медресы Хюснуддина, что в Новой Слободе татарской, в Казани, в моей квартире сказал эти хадисы в основание своему решению не поступать в муллы, потому что на мулле как на пастыре лежит большая ответственность за пасомых. От первого его слушал я эти слова. Бакый рассказал, что сегодня только 3-й день, как возвратился он из деревни (в тексте пропуск) В Чистопольском уезде. Туда он вместе со своим хазратом ездил для исполнения предписания его хазрату (Хуснуддину имаму) от мохамедданского) Духовного собрания сделать снова раздел имения после татарина Сибирякова его наследникам. Замечательно, что он рассказал об этом Сибирякове, большом богаче. Имения у него или капитала было тысяч до ста. Семь тысяч, скрытых кем-то из наследников, перессорили их между собою: а всех наследников очень много, потому что у него было 22 (двадцать две) жены. Закон наш – говорил Бакый – позволяет иметь только 4 жены; а Сибиряков был падок к хорошим женщинам. После четвертой жены, увидев хорошую и желая её на ложе к себе, говорил имаму, что у него «было только еще три жены» и получал разрешение на новый брак. Таким образом, после 3-й своей жены он брал еще 19 (девятнадцать) жен, сказывая, что предшественница её была только третьею женою».
В дневниковых записках Гордия Саблукова есть упоминания о переводе Корана: «7 июля 1875 года. Понедельник.
В пять часов пополудни приходил ко мне Абдуллятиф, старец-имам из Симбирской губернии, когда я переводил 38 главу Корана. На вопрос его, что делаю, показал свое дело, и мы стали говорить о значении некоторых слов и стали читать первые стихи 37-й главы».
«30 Июня 1864 года. Вторник.
Ахмад-эд-дин Алимбеков, имам и мулла Курмышского уезда Симбирской губернии, селения Сабача, приходил ко мне и просил, чтобы я продал ему Коран в русском переводе, Колмакова1. Ему поручил достать Коран в переводе русском какой-то из русских помещиков той губернии. Алимбекова послал ко мне Готвальд.
Странное дело – мулла предполагал во мне найти какого-то простака, который готов будет сделать, как хотелось ему, мулле. «Уступи, продай его мне, ты найдешь себе другой, – говорит он мне – найдешь лучший». Чтобы дать ему понять, что для меня важен не барыш, не деньги, а книга, я показал ему, какие сделаны мной в русском переводе поправки, при сличении перевода с подлинником, и прямо сказал ему, что я не торгаш, не барышник, и книгу эту ценю по тому труду, какой употреблен мной для сверки с подлинником, для пополнения пропусков; он понял, что ему надобно переменить свой взгляд на меня.
“Ты человек ученый, – говорил я ему. – Ты знаешь, что здесь ценится не книга, как в лавке книгопродавца, а значение моего труда, с ней соединенногоˮ. Согласившись с моими словами, все еще пытался склонить меня к исполнению его желания. И, как я ему прежде сказал, что я за неё заплатил только полтора рубля серебром (по прежнему счету пять рублей ассигнациями), он говорил несколько раз: “Я дал бы за неё пять рублей серебромˮ.
Мулла предполагал найти во мне человека малограмотного; когда же он увидел, что я смыслю и арабский язык, он пустился на похвалы мне. Татары очень редко встречают среди русских знающих язык их религиозной книги; думают, что они одни обладают сокровищем ведения. Случай, показавший ему мое знакомство с арабским языком, и знакомство ученое, какое у них приобретается только в школах мохаммеданских, представился ему при пересмотре им моих на столе книг. Он раскрыл арабскую библию на книге притчей Соломона. Я, прочитав ему первый стих 14-й главы,
когда объяснил грамматическое сочинение его, он несколько лучше стал думать обо мне».
О Саблукове можно сказать, что он был «мирянин с чертами личной святости». В целом, отношение мусульман к нему также было проникнуто глубоким уважением.
«...Шакирды удивлялись Гордию Семеновичу. Так, один из них (в 1871 году) спросил его, почему он не женился (после вдовства своего в другой раз). Гордий Семенович показал шакирду этому полный сундук и шкаф книг и при этом сказал: “Вот, Хасан, если бы я женился, то мне нужно было бы заниматься с женой, ходить с нею к знакомым, к себе принимать знакомых, а книгами заниматься было бы мало времениˮ. “Удивляемся мы, говорил Хасан мне, как Гордий бабай постоянно занимается книгами, он просто ʺмучтагидʺ[1]ˮ. При этом Хасан передал об мучтагиде имаме Агзаме и др., у коих было много учеников и кои постоянно занимались наукой. С ним-то и сравнивал Хасан Гордия Семеновича. Называя его мучтагидом, Хасан прибавлял, что он “таза”, т .е. чистый, праведный человек. “Из наших никто сравниться с ним не может, и ты не можешь, Ефим Александрович, так заниматься как он, ты не сердисьˮ, – прибавлял Хасан. Я только подтверждал слова этого шакирда и радовался, что и неверные магометане чувствуют неотразимое влияние на себе христианской жизни и трудов Гордия Семеновича».
В архиве сохранились его собственные размышления на духовные темы:
«9 апреля 1866.
Знать Богословие – значит совмещать знания всех наук (NB. Одному человеку знать все науки нельзя, но надобно знать, по крайней мере, начала, основные сведения науки). Богословствующий, если говорит, что ему нет надобности знать такие-то науки, (напр. математику, астрономию, общую историю, языки, литературу древних и новых народов, замечательных успехами эрудиции) есть плохой богослов: он выучил только азбуку Богослова.
Гордий Саблуков».
Судьба была немилосердна к детям Гордия Семеновича. В двадцатидевятилетнем возрасте умерла дочь – Ольга Гордеевна Гвоздева, потом – двадцатитрёхлетний сын Всеволод, способный студент юридического факультета Императорского Казанского университета. Последние годы Гордий Семёнович прожил в семье младшей дочери, Августы Гордеевны, и её мужа, тоже профессора Казанской духовной академии Ивана Яковлевича Порфирьева. Утешение и радость доставляли внучки Ольга и Екатерина и внуки Николай и Сергей.
[1] Мучтагид, муждахид – усиливающийся, борющийся за веру против неверных; законоведец, стремящийся растолковать трудные вопросы религии.
Авторы: Мурзабулатов М.В., Г.К. Сулейманова
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого!