оглавление канала
Пауков даже покраснел от досады. Он раскрыл рот, чтобы дать достойный ответ этому зарвавшемуся щенку, но громкий смех Водопьянова, заставил его замереть на месте в напряженной позе с некрасиво приоткрытым ртом. А Игнат Борисович веселился, можно сказать, от всей души. Он закончил смеяться, вытирая салфеткой выступившие на глаза слезы, и проговорил, похлопывая Паукова по плечу:
- Ну что, дружище, ученик превзошел учителя. Стареем, стареем, брат… - И тут же, резко изменив тон, очень жестко проговорил. – Браво, молодой человек! Аплодирую, можно сказать, стоя! Вы вполне доказали, что не утратили остроты вашего ума. И вполне заслужили, чтобы вам был открыт доступ к первой ступени секретности. И да, вы правы, пожалуй, вы единственный, кто побывал за вратами и вышел оттуда живым и, можно сказать, невредимым. Этот ваш опыт нам очень пригодится. А теперь, когда я ответил на ваш вопрос, я надеюсь получить ответ на свой. Повторюсь, хотя это и не в моих правилах. Что вы можете сказать о человеке, которого называли Один? Его психологический портрет от вас, как от специалиста. Кто он, откуда взялся, куда делся… В общем все, что вы можете о нем сказать. Понимаю, ваше знакомство было весьма кратким, но все же, как я смог убедиться, у вас острый и искушенный ум, хорошие профессиональные качества. И к тому же, как я заметил, весьма незаурядные способности. – И он выразительно посмотрел на Елизарова.
Тот сразу понял, что Водопьянов имеет ввиду. Скорее всего то, как он сумел поставить защитный блок на свой разум. Он на несколько мгновений задумался, воскрешая в памяти образ того человека, и неторопливо начал говорить:
- Физически силен, вынослив, скорее всего, отсидел в зоне, ну, или, по крайней мере, прошел суровую школу жизни. Но не беглый. Это было заметно по спокойному выражению глаз. У беглых зэков взгляд затравленного волка. А этот держался весьма независимо и спокойно. Даже то, что его узнал один из беглых зэков не заставило его хоть как-то суетиться, да и, судя по всему, большой неожиданностью для него не было. Значит, ко всему прочему, умеет держать себя в руках, а также уверен в своих возможностях. Кто он и откуда, сказать не берусь. Настоящего имени не знаем. Нужно поднять дела тех беглых, которые работали на нас, может что и прояснится в отношении его личности.
Елезаров замолчал и вопросительно посмотрел на хозяина кабинета. Тот пятерней охватил в задумчивости подбородок, а потом задал еще один вопрос:
- Как ты думаешь, а с этой женщиной, как ее… - Он пощелкал пальцами, обращаясь к Паукову. Тот услужливо подсказал:
- Рысева, Екатерина Юрьевна Рысева…
Короткий кивок в сторону Виктора Анатольевича, который только законченный оптимист и фантазер мог бы принять за благодарность, и Водопьянов продолжил:
- Да, с этой Рысевой его могли связывать какие-то более близкие отношения, и вообще, были ли они знакомы накоротке?
Елезаров несколько секунд подумал, потом покачал головой в отрицательном жесте.
- Не думаю. Во-первых, этот Один, он не из тех мест. В деревне о нем никто ничего не знает. А вы сами понимаете, в деревне утаить что-либо очень сложно. Во-вторых, при встрече с нашей веселой компанией перед вратами, в ее поведении ничто не указывало на их близкое знакомство, да и на знакомство вообще. Ее больше волновал лесничий. Она, конечно, баба непростая, как говорится, внутри больше, чем снаружи, но, нет, не думаю. А то, что мы ею этого самого Одина шантажировали, так это бы сработало абсолютно с любым посторонним человеком. Насколько я понимаю, те, за которыми мы охотимся, гуманисты, им жизнь любого человека будет дорога.
Он замолчал, пристально глядя на Водопьянова. А Игнат Борисович, обратился теперь уже к Паукову.
- Как ты думаешь, Виктор Анатольевич, может, мы немного перестарались? И Северьян Лукич там напрасно время тратит, сидя в этой тайге. Не думаю, что они этими вратами еще раз воспользуются в ближайшее время, зная, что мы их раскрыли.
Пауков повертел в пальцах изящную чайную ложечку, и задумчиво проговорил.
- Не знаю, Игнат Борисович… Не уверен, что все так просто. То, что эта Екатерина Юрьевна не все говорит, что знает, было очевидно. Хотя, замкнутой натурой ее трудно назвать. Болтлива, как, впрочем, большинство женщин. И тем не менее, что-то она скрывает, я интуитивно это чувствую. Пускай Северьян Лукич еще немного побудет в «егерях», посидит там на свежем воздухе, вдруг, что и выплывет. По крайней мере, мы будем знать наверняка, что точку мы отработали от и до.
Водопьянов кивнул головой, соглашаясь с разумностью доводов, и спросил опять:
- А ты когда в Заводское собираешься? Надо все доводить до конца. И вот, - он указал рукой на Елезарова, - Сергея Станиславовича с собой возьми. Может у него получится то, что пока не получается у нас. – Он дождался согласного кивка Паукова, и поднялся с кресла. – Ну все, господа, я вас больше не задерживаю. И, Виктор Анатольевич, расскажите нашему новому компаньону о сути происходящего, ничего не утаивая. Он ваш ученик, вам и карты, как говорится, в руки. А пока, не смею вас больше задерживать.
Аудиенция была окончена. Они попрощались с хозяином легким наклоном головы, и вышли из кабинета. Там их поджидал молчаливый молодой человек в черном костюме, чтобы проводить к выходу. И Елизаров невольно восхитился. Ни одного лишнего движения или жеста, никакой суеты или, упаси Бог, проявления какой-либо эмоции, словно это был вовсе не человек, а робот. И Сергею, вдруг, почему-то, стало знобко, будто он из мира тепла, света и живых людей, перешел в иной, промежуточный мир, еще не мертвых, но уже и не живых.