Родители её очень любили. Должны были любить. Иначе, как объяснить, что это нескладное худое кривоногое создание нарекли загадочным и многообещающим именем Кристина-Луиза. И не было такого, что при рождении Кристина-Луиза отличалась неотразимостью, которая скатилась в уродство при взрослении. Нет. Она всегда была настолько безобразна, что завораживала при первом же взгляде.
Уродство не менее притягательно, чем красота. Некрасивость Кристины-Луизы к двадцати пяти годам достигла той недосягаемой высоты, что когда по пятницам она появлялась в ночном клубе, расположенном во дворах неподалёку от Патриков, плавно вращая нескладной фигурой в сияющем красном платье с глубоким вырезом, который подчёркивал полное отсутствие груди, к ней, уставшие от припушапленных поп и штампованных губ, тянулись косяками завсегдатаи московских тусовок.
Домой после таких вечеров Кристина-Луиза никогда не уходила одна.
Родители её очень любили. Должны были любить. Иначе, как объяснять, что перед своей смертью, которой они не стали томить единственную дочь, оставили ей занимающую целый этаж квартиру под крышей с видом на ту самую скамейку, на которой странный незнакомец с грустью сказал, что Аннушка уже разлила масло.
Кристина-Луиза никогда не уходила из ночного клуба одна. Несмотря на слухи, которые чёрным торнадо обволакивали её фигуру все плотнее после каждого визита.
-Слышь, парень, - я не сводил глаз с сияющего красного зигзага на танцполе, когда меня окликнул охранник. Сегодня была не его смена, и я с трудом узнал его без костюма. – Не стоит. Про неё тут всякое говорят. Ты вроде ничего. Не надо тебе к ней.
Я рассмеялся. Подобные вещи неудивительно слышать, когда разговор заходит о какой-нибудь красоте. Но здесь. Просто смешно.
-Не пей больше, приятель, - я хлопнул его по накаченному плечу. – Да она мне пальцы лизать будет, если просто к ней подойду. Такие, как она обычно изобретательны в постели.
Охранник, однако, не разделял моего веселья. Вздохнул.
-Говорят, она разводит мужиков. А тех, кто с ней ушёл, больше никто не видел.
Теперь я уже не смеялся. Я хохотал. Страшилки из пионерлагеря. Теперь он хотел её ещё больше, чем раньше.
-До следующей пятницы, - я кивнул охраннику и решительно-пьяной походкой двинулся к красному недоразумению в мерцающем свете, который гипнотизировал и отключал мозг.
От клуба до её квартиры мы прошлись пешком, бросив мою машину на платной стоянке. Гостиная под крышей, виски в моей голове, панорамные окна, огни города, сливающиеся со звёздами.
-Хочешь ещё выпить?
Я не заметил, как она переоделась. Вместо безобразного красного платья, напялила прозрачный пеньюар, чуть прикрывающий трусики. Сквозь тонкую ткань просвечивали кости и синяя кожа.
Как же она отвратительно-уродлива. Это будет даже интересно. Он расстегнул ширинку.
-Да, пожалуй, я ещё выпью пару бокалов.
На утро голова трещала сильнее обычного. Чувство, что он весь состоит из боли и треска. Даже руку поднять невозможно. Она затерялась в одеяле, как в земле.
-Пить, - неужели это мой голос? Как вышло, что я так напился вчера? Панорамное окно, красное уродство, виски в голове.
-Сейчас, потерпи. Скоро твоя очередь.
Я не без труда разлепил глаза. Напротив в огромных глиняных горшках на гигантских подставках торчали заросшие волосами и бородой, точно лианами в джунглях, мужские головы. Их глаза были полузакрыты. Мертвы? Нет! Когда она, игриво двигая голыми бёдрами, торчащими из-под прозрачного пеньюара, подошла к ним с большой синей лейкой, их белые губы открылись, обнажая знающие пасти, из которых изрыгалось урчание, не похожее ни на человеческую речь, ни на звериный стон.
-Не торопитесь, всем достанется, - ласково пела Кристина-Луиза. – Мальчики, познакомьтесь, у нас новенький. Как же мы его назовём?
Тут я заметил, что возле каждого горшка стоит табличка, на которой написано имя: «Нарцисс обыкновенный», «Бабник начинающий», «Бабник продвинутый», «Маменькин сынок», «Безнадёжный холостяк» и другие.
-А я предупреждал, что она разводит мужиков, - в комнату вошёл охранник. На нем была моя любимая куртка и чёрные очки. Кристина-Луиза улыбнулась ему, подлетела, поцеловала в губы. – Извини, парень.
-Ох, спасибо, за такой чудесный самоуверенный экземпляр. Думаю, я даже не буду его продавать. Себе оставлю.
С этими словами Кристина-Луиза подняла лейку над моей головой. Против воли я открыл рот. О, какой прекрасный виски. Какой виски… подумал я, засыпая.
