Часть Первая
Великий русский писатель Лев Толстой (тот самый, который подарил нам Анну Каренину и "Войну и мир") был большим поклонником теории о том, что император Александр Первый добровольно отринул трон и подался в отшельники. Типа смерть императора была имитацией, просто подвернулся подходящий по параметрам солдат, его и положили в гроб. А сам властитель отправился в Сибирь и там зажил в скиту под именем старца Фёдора. Лев Николаевич даже лично посещал о. Фёдора в Сибири, за тысячи километров от Таганрога и Петербурга, и там, якобы, окончательно убедился в своей правоте.
То есть, тот самый "властитель слабый и лукавый, плешивый щёголь, враг труда", "кочующий деспОт", прообраз Манилова из "Мёртвых душ" вдруг понял тщету бытия и проникся верой. Причём прозрение настигло его в Таганроге, откуда он решил путём неимоверно сложной комбинации оказаться отцом Фёдором в сибирской глуши.
Чисто психологически уверовать в данную теорию крайне сложно, но авторитет Толстого велик, потому и последователей у данной версии немало. Однако тут стоит помнить об одном важном моменте: Л.Н. Толстой позиционировал себя как проповедник, и пафос его романов во многом был адресован правящей семье. Он любил включать поучительный тон, и пример "старца Фёдора" был для него почти идеальным: вот мол, как вера животворящая людей-то преобразует! Даже таких как Александр Павлович, который, будучи полностью в курсе заговора против своего отца и пальцем не пошевелил, чтобы спасти ему жизнь. Вот потому-то история "старца Фёдора" столь мила была сердцу великого писателя (хотя это лишь моя версия, может он был искренен в своём заблуждении).
Что характерно, в романе "Золотой телёнок", написанном почти спустя столетие после событий в Таганроге, тоже есть о. Фёдор. Уж не знаю, есть ли тут какая связь. Но если принять за основу довольно правдоподобную версию о том, что данный роман был в действительности написан Булгаковым, а не довольно косноязычными Петровым и Ильфом, то вполне логично предположить связь того о. Фёдора и этого. В конце концов, альтер эго его тоже был прототипом литературного персонажа у Гоголя, а настоящие писатели очень любят параллелить со своими именитыми предшественниками и современниками.
В общем, в бегство Александра Павловича от мира в такой форме реально слабо верится. Тем более, что наш современник (к сожалению уже покойный) историк А. Пыжиков раскопал занимательный сюжет, охватывающий почти весь период после 1812 года до самой что ни на есть Октябрьской революции.
Если вы думали, что deep state это нечто новое, то вам стоит обратить внимание на фигуры сына одного из военачальников времен Екатерины Второй, Алексея Грейга, его гражданской жены Юли Ставинской и их сына, Самуила Грейга.
Дело в том, что Александр Павлович по случайному стечению обстоятельств умер в Таганроге спустя пару дней после беседы с первым фигурантом из этой троицы. А беседа была, судя по всему, не сильно лицеприятная, так как упомянутый А. Грейг, будучи командующим Черноморским флотом, активно расхищал ассигнования на оный, и заодно с подельниками крышевал всю контрабандную торговлю на российском черноморском побережье. Любопытно, что в этой деятельности ему активно помогала гражданская жена, Лея Ставинская, дочь трактирщика из Могилёва, каковая ещё в 1820 году прибилась к подающему надежды флотоводцу, и вскоре вытащила в Новороссию целую группу крупных специалистов по аферам разного калибра. Масштабы были таковы, что Александр Павлович получал об этом не только доклады от своих чиновников, но и от зарубежных партнеров и собеседников. Ведь банкирские круги Европы были в курсе и охотно кредитовали негоциантов, пользовавшихся "коридорами", предоставляемыми Грейгом и Ко.
В принципе, шанс того, что Александр Павлович был отравлен мог бы равняться тому, что он перевоплотился в о. Фёдора, если бы не серия почти загадочных смертей, последовавших несколько позже.
Как мы знаем, следующим императором стал брат Александра, Николай Павлович, который при восшествии на престол после довольно долгой неразберихи с собственным назначением на трон тут же подхватил т.н. "восстание декабристов". А Грейг и Ко решили поддержать нового самодержца, и выдали головой всё Южное общество инсургентов, за что Николай некоторое время был Алексею Самуиловичу сердечно благодарен.
Но не достаточно долго, потому что, окрылённые высочайшим снисхождением, Грейг и Ко развернули свою криминальную деятельность ещё шире, увеличивая обороты с каждым годом. И очень быстро Николай Павлович просёк, что не всё ладно на черноморском побережье, а славный русский флот стал ширмой для масштабных коррупционных и контрабандных схем.
Император Николай I предпринял несколько попыток пресечь весь этот праздник жизни за государственный счёт, но попытки сии, как правило, заканчивались тихими и совершенно ненасильственными смертями исполнителей воли самодержца. Первыми пали адмирал Гавриил Сарычев и вице-адмирал интендант флота Василий Головнин, которым было поручено провести ревизию на черноморском флоте летом 1831 года. По странной случайности оба как-то одновременно якобы заболели холерой и умерли с разницей в один месяц, не успев даже толком подготовиться к поездке на юг. И так повторялось вплоть до 1833 года, когда по прибытии в Николаев с целью проведения ревизии флотского хозяйства загадочной смертью умер флигель-адъютант Николая I Александр Казарский.
Поняв, что обычными бюрократическими методами с этой бандой не справиться, Николай вскоре после смерти своего 36 летнего адъютанта имел непродолжительную личную беседу с виновником торжества, содержание которой, судя по всему, было весьма интересным. По итогам был заключён джентльменский договор, в соответствии с которым Грейг передал свой пост прославленному адмиралу Лазареву, а сам с наиболее близкими подельниками перебрался в Петербург, где занял место в Государственном Совете, и раз в неделю ходил на заседания по Миллионной улице в нынешний Эрмитаж. Николай при этом обязался не только оградить уважаемого адмирала от уголовного преследования, но и выступить крёстным отцом его фактически незаконнорожденного сына Самуила.
Менее близкие подельники Грейга вскоре, по устоявшейся традиции, покинули российские пределы, все при нажитом добре.
Что же такого сказал бравый адмирал императору, при котором и за куда меньшие прегрешения людей прогоняли сквозь строй по десятку раз?
Предположительно Грейг попросту пригрозил Николаю, что в случае чего все банкирские дома Европы будут рады поддержать волеизъявление народа Новороссии о самоопределении и полном отделении от лона матушки-Расеи. А поскольку Черноморский флот находится под контролем Алексея Самуиловича, то проблем со снабжением новой республики (или может монархии?) для обороны от хищной метрополии не будет никаких. Забавно, что столицей новой страны должен был стать город Николаев, названный в честь святого, который послужил основой для образа Санта-Клауса.
Но переездом Грейга в Питер вроде бы под присмотр Николая и его свиты деятельность славной династии зачинателей традиций дипстейта вовсе не закончилась....
Продолжение следует