- Когда он пришел к дому куда его пригласили он всех их застал тепленькими. Там выпивка, еда и какой-то пафосный, легкомысленный тамада за столом. А приглашен он был своим приятелем по случаю рождения сына. Штрафной полный стакан налили ему с ходу.
В этом случае слова не произносятся, он моргнул счастливому хозяину дома, у кого родился сын и опрокинул. Закусил он там куском сушенного мяса и присел. Было это оказывается где в середине сороковых, сразу после войны. Тамада вновь начал оказывается:
- Товарищи... товарищи... друзья, мы этому светлому, счастливому дню обязаны нашему вождю, учителю и отцу всех нас товарищу Сталину... За столом сидящие протянули друг другу стаканы, постукались и выпили за вождя стоя. Гидатлинцы начали разговор о бытовых вопросах в селе, кто об овцах, кто о садах и урожае, после непродолжительной беседы их опять прервал тамада:
- Товарищи... друзья... гидатлинцы... У нас радость... Это мы все понимаем, ну давайте выпьем за самого мудрого самого мужественного, самого доброго и гуманного... за товарища Сталина... За столом чуть запинка, все же встали и опять опрокинули за вождя, нельзя было не пить за Сталина. В это время тамаду кто то вызвал на улицу.
За столом сидящие с облегчением вздохнули, двое даже приподняли плечи, развели руками знаком, что мол это такое. Вслух нельзя было, время было суровое когда уши были и у стен доносили даже камни стены и это стоило людям жизни.
За столом сидящие опять увлеклись разговорами, в это время недавно прибывший гость пользуясь отсутствием тамады взял стакан, чтобы сказать слово по случаю радости. В этом время опять влетел в комнату тот же тамада с еще одним человеком, налил ему стакан и начал точно как и в прошлый раз:
- Товарищи... друзья... за нашу союз социалистических... коммунистическую партию и его вождя, за самого мудрого... самого товарища Сталина...
- Лее!!! Эбел... дурги гьев Исталинилги капурго хварав хъазахъ...( ... мать твою и твоего Сталина проклятый раб) Вот этого человека сын родился, я выпью за него и за его сына!!! - сказал и опрокинул стакан.
Люди сидели со страху как вкопанные. Тамада выбежал на улицу. На следующее утро забрали нарушителя НКВДшники. Он был похож на человека, который сам выбрал себе верную смерть.
- И что? Убили его?
- Нет. Дали то ли десять, то ли двенадцать лет. Попал он в тюрьму. Там на зоне он оказался с политическими диссидентами, учеными, писателями, самими передовыми людьми, которые попали под каток сталинских репрессий за инакомыслие. Делать там нечего, срок большой и начали эти люди обучать гидатлинца грамоте, кто математике, кто биологии, кто языку и литературе. Он сам тоже оказался от природы способный человек, который по каким то причинам не учился в школе.
Вернулся оттуда образованнейшим человеком. Из-за клейма полит заключенного занимать государственные должности он не мог, хотя по уровню знаний и опыту жизни превосходил у многих.
Оставшуюся жизнь работал водителем на колхозной машине. В жены взял директора школы, говорили, что он учил ее многим дисциплинам и в школе из учителей мало кто мог с ним вести полемику, слишком много знал - говорит один мой приятель из Гента, когда мы парились в минувшие выходные в бане на Малыгина.
Еще одну удивительную историю поведал он о человеке, который убил председателя сельского совета. Было за что, но не этот факт убийства интересен, интересны дальнейшие последствия этой кровавой вендетты по гидатлински. Об этом в другой раз.