- У вас семья есть? - Марсель попытался перекричать вой ветра, но тот развеял его вопрос по простору и оставил без ответа. Француз крикнул еще раз, но и со второго раза Семен его не расслышал. Тогда мужчина решил приберечь свой вопрос до приезда в деревню.
Дорога тянулась долго и муторно, пейзажи сплошь скучные, ветер в уши надул так, что Марсель почувствовал себя плюшевой игрушкой, голова которой была набита старой ватой, вместо мыслей будто пчелиный улей с раздражающим жужжанием.
«Зачем я вообще согласился ехать в эту глушь?… Вот дурак! Лучше б сидел в своем небольшом городке, посадил виноград… Делал бы вино, рисовал гроздья. А что я? Тащусь неизвестно куда, неизвестно зачем…Еще не факт что заплатят сколько обещано! Зачем? Пьер предупреждал же! Отчего я упрямый как осел? От чего не слушаю советов добрых друзей?»
Так половину дороги Марсель казнил себя за неверное решение. Вторая же половина пути лежала через поля, из-за которых, словно из-за высохшего моря вставало горячее, красное солнце, заливая своим золотым светом все вокруг… От одного края горизонта до другого края. Ветер стих, воздух стал менее прохладным, но и менее прозрачным, над самой землей разлилась молочно-белая дымка и художник невольно залюбовался пейзажем и мягким светом солнечных лучей.
«Все таки Россия бесконечно прекрасна!» - заключил про себя художник и кошки, скребущие его душу, моментально разбежались кто куда.
В деревню он въехал в веселом настроении и в предвкушении возможно сложной, но очень интересной работы.
***
Деревня, которая пригласила к себе художника, была совсем новой. Это была даже не деревня, а целевое поселение из добровольцев рязанского колхоза. У них была определенная задача - поиск, выращивание и заготовка редких сортов ягод, грибов и других лесных даров для нужд государства и экспорта. Но выбранное место расположения так понравилось переселенцам, что они решили организовать там и фермерское хозяйство. Не смогли жены первопроходцев усидеть без ухода за скотиной и свежих молочных продуктов.
Развивались они стремительно и уже даже столичные газеты заметили рост Самопаловки. Женщины так мастерски оформили сельский быт, что со всей страны к ним потянулись добровольцы. Хозяйство росло, население деревни тоже. Вот из столицы, в награду за усердие, народу выписали художника, который оформит сельский клуб зарисовками из жизни Самопаловки.
Клуб уже несколько месяцев строили местными своими силами, но с разрешения партии и из подручных материалов, Москва высылала только самое необходимое, Марсель Дюпа был в том числе.
Основные работы уже были закончены и у Марселя было всего несколько дней на то, чтобы оглядеться, обжиться и… приступить к росписи холла. Прошло каких то 30 лет со времени основания деревни. Поселение, которое планировалось государем как временное, переросло во что то большее, глобальное и постоянное.
Переживали поселенцы бурные годы Первой мировой, государственного переворота, смену власти и рождение Советского Союза вполне спокойно. Там в глубине леса их мало волновали драки за мировое господство. Люди выполняли свою работу не обращая внимание на анархию, творившуюся за пределами Перевальной, а в какой то момент складывалось ощущение что и внешний мир позабыл о горстке людей, добровольно поселившихся в дали от цивилизации.