Ночевали егеря с графом в каком-то постоялом дворе, который в ночи и разглядеть было трудно. Толкнув входную дверь, освещенную тусклой масляной лампой, они забрали у сонного хозяина ключи от двух номеров и рухнули на кровати. Есть, осматриваться и прихорашиваться решили поутру.
Как обнаружилось после пробуждения, присматриваться было особенно не к чему. Постоялый двор походил на сотни таких же заведений, словно цыпленок из одной кладки на своих собратьев. Поданный завтрак был из того же ряда – обычный для всех дворов набор из яичницы, холодного мяса, холодной же курицы и горячей, только из печи, каши.
Егеря с наслаждением закидывались сдобренной коровьим маслом горячей пшенной кашей, граф же предпочел яичницу с куриной ножкой, поданную ему по случаю благородного происхождения на серебряном блюде.
Хозяин, в отличии от предыдущего, оказался молчуном, и на вопросы егерей о дороге, шалостях со стороны лихих людей и вообще новостей отвечал односложно, в основном пожимая плечами. Основой его лексикона являлось слово «нормально», которым он отвечал на все вопросы, меняя лишь падежи.
К окончанию завтрака карета уже стояла у крыльца, и граф, оставив хозяину за нормальный ночлег и нормальный же завтрак, полез в карету. Леха с Тризой полезли следом, однако вышедший на крыльцо хозяин окликнул их.
- Дальше постоялых дворов не будет, почитай, до завтра. Поешьте нормально, - и он протянул Лехе узелок с печеной курицей, пятком вареных яиц и краюхой хлеба.
Леха поблагодарил, сунул хозяину монету и запрыгнул на запятки – он твердо решил хоть половину дня путешествовать стоя. Была надежда, что это спасет неприличное место от мозолей.
На облучке путешествие оказалось не в пример приятнее, чем в карете. Голова не билась о потолок, задница – о сиденье, спина – о спинку скамейки. И не приходилось выворачивать голову, чтобы посмотреть по сторонам.
Места шли знакомые, и за месяц Лехиного отсутствия ничего по дороге не изменилось. Леха ловил лицом теплый ветерок, смотрел на птах и бабочек вдоль дороги и наслаждался беззаботным деньком, коих в последнее время выпадало совсем уж скудно.
Остановку на обед граф подгадал как раз у тропки, которая вела к охотничьей избе, где егерь познакомился с анчуткой. Леха прошелся шагов тридцать по тропе. Она была хоженой, но не сбитой – угадывался маршрут одного человека, привычного к ходьбе. Значит, вернулся охотник в хижину после нашествия разбойников.
Анчутка тоже задумчиво смотрел на тропу.
- Лех, я быстро, - сообщил он егерю и мгновенно исчез.
Вернулся анчутка и вправду быстро, минут через десять. Залез на плечо егерю и зашептал.
- Охотника нет в хижине, но жилая. И ружье под половицей, новое, не то что было. И шкуры висят.
- Ну, значит порядок у мужика, - кивнул егерь.
- Ага, порядок. Замок на дверь повесил. И рога, которыми я его огрел, за дом отнес.
Граф покосился на егеря с анчуткой.
- Знакомая дорожка?
Егерь кивнул.
- Да, мы тут недалеко с анчуткой разбойников разогнали.
Граф уважительно кивнул.
- «Вихрем»?
Анчутка замотал головой.
- Не, я просто вот так сделал.
И анчутка, растопырив крылья и сверкнув красными искрами в глазах, зашипел.
Граф засмеялся.
- Я бы тоже испугался, признаюсь. Это я у барона немного пообвыкся, а если от неожиданности, да еще людям темным, так просто страх.
Анчутка кивнул, довольный произведенным эффектом.
- Убегали, обгоняя собственный визг. Совсем темные.
Ежик, грызя выделенный кусочек курицы возле стола, облизался и кивнул.
- Ага. Живут в лесу, молятся колесу.
***
До пещеры карета не доехала. Узкая тропинка к пещере годилась лишь для пешего, и егеря вместе с графом, оставив карету с кучером на дороге, двинулись на своих двоих. Леха, идя первым, прибавил шаг, торопясь к пещере, но граф, стуча модными лакированными сапогами и звеня по камням шпагой, скорость никак не набирал.
- Ты куда помчался то? Меня, понимаешь, отрядили по Побережью происхождением трясти, а не по лесам гоняться. Так что соответствуй, иди с достоинством.
Леха обернулся.
- Господин граф, а это как – с достоинством?
Граф ехидно посмотрел на Леху.
- А вот если ты в баню к девкам заходишь, а у тебя достоинство словно тряпочка на ветру – ты от сраму быстро бежишь, да шайкой прикрываешься. А ежели оно гордо, непоколебимо, словно мортира перед вражеской крепостью – тебе суетиться не надо. Спокойно идешь себе с достоинством, пусть все видят.
Анчутка хихикнул.
- Достоинство не ищет цену, ибо оно есть предмет уважения.
Граф кивнул.
- Ну я так и сказал! И, между прочим, это, как бы так сказать, помимо уважения еще и некая перспектива. Ежели вдруг разговор с дамой не клеится, у тебя есть запасной вариант.
Леха с Тризой, потряхиваясь от смеха, пошли потише. Жизненная школа графа порою открывала такие неожиданные ракурсы и горизонты, что пренебрегать ею было крайне легкомысленно.
***
Пещера встретила их тишиной и безмятежностью. У входа лежала немаленькая куча сухих листьев вперемежку с перьями – скорее всего, декорации к конкурсу ауков на лучшего анчутку. С другой стороны у входа лежала куча шишек.
Едва Леха подошел к пещере, как из нее выкатился маленький хухлик и и кинулся под ноги.
- Господин анчутка!!! Господин анчутка!!!
Анчутка соскочил с плеча егеря и обнял хухлика.
- Привет! Как дела?
Хухлик вытянулся по стойке «смирно» и отчеканил:
- Происшествий не было, был конкурс на лучшего анчутку. Два аука слегка пострадали, один сильно.
И, потупившись, хухлик добавил:
- Он шишкой кикиморе в нос попал.
- Кто в конкурсе победил? – спросил анчутка.
- Никто, - хухлик развел руками. – Эти, которые в жюри сидели, перепутали, где какой аук, и заново конкурс решили провести. Через неделю снова собираемся.
Анчутка довольно кивнул.
- Это хорошо. Веселья должно быть много. И часто. Мы к вам нового постояльца определили, ежика. Барон говорит, из барабашек.
Ежик высунулся из сумки и с любопытством посмотрел на хухлика.
- Я могу в этом, которые все путают, посидеть. Я ауков различаю.
Подошедший граф подмигнул ежику.
- Суди честно, справедливо. Честь не роняй!
Ежик поморгал.
- Мы не роняем, мы с достоинством.
- Что вы с достоинством? – не понял граф.
Ежик подмигнул графу и хитро добавил.
- Мы поднимаем, гордо и смело…