Люська считала себя красавицей. Уверенность в своей красоте была у нее всегда, с раннего детства. Люся родилась в семье, где до не уже росли трое мальчишек. Ее рождения ждали долго, о ней мечтали, ее любили заранее, еще лет за шесть до того дня, как она громким криком заявила о своем существовании.
Первый сын обрадовал родителей своим появлением. А вот второй и третий слегка разочаровали. Их родители хотели девочку. Но вместо девочки один за другим появились два пацана. После рождения второго мальчика все были уверены, что третьим ребенком уж точно будет дочка.
Но дочка появилась только с четвертой попытки. Всех трех мальчишек в семье любили. Но так хотелось еще любить и маленькую хорошенькую девчушку, наряжать в кружевные платьица, завязывать большие банты на вьющиеся девчачьи кудри.
Еще на УЗИ, в платной клинике, когда добродушная врачиха сказала, что у нее будет девочка, Люськина мама, поглядывая на монитор, неожиданно для себя проговорила:
- Ах, какая она красавица.
Добродушная врачиха только рассмеялась. Вечером Люськина мама показала снимок с УЗИ мужу, а потом зашедшим свекрови и свекру. Все, не сговариваясь, вынесли вердикт – девочка просто красавица. В выходные, пришедшие в гости родители Люськиной мамы, согласились с общим мнением, конечно девочка красавица.
Родившуюся Люську не спускали с рук. И как ее только не называли: красавица, красотка, красотуля. Хотя она была совершенно обыкновенным ребенком. Но факт ее обычности родители и дедушки с бабушками упорно игнорировали.
Братьям Люськина красота была безразлична. И только старший девятилетний Вадик сказал, что сестренка больше похожа не на девочку, а на маленького сморщенного гномика. Шестилетний Костик, своего мнения о внешних данных сестры не имел, как и трехлетний Олег.
Люська незаметно подрастала, кроме красавицы ее стали называть еще и умницей. Справедливости ради скажем, что характеристика «умница» была дана ей авансом. Умница в два года говорила только два слова: первое слово «папа, а второе слово «дай». Эти слова она легко складывала в предложение: «Папа, дай!» Крестная Люськи, тетя Ира, услышав эту фразу, звонко рассмеялась, заявив:
- Молодец, девчонка. Наш человек растет. Иди ко мне, моя красавица.
У тети Иры было два сына. Она тоже когда-то мечтала о девочке, но рисковать в третий, а тем более в четвертый раз, женщина не собиралась. Поэтому крестной Люськи Ирина стала с большой радостью и девочку искренне любила.
В общем, в кругу семьи и среди родственников Люська считалась красавицей. Правда, старший брат в силу детской непосредственности пытались высказать альтернативное мнение. Когда сестре было меньше года, Вадим сказал, что лысая девочка, а в то время голова Люськи напоминала бильярдный шар, не может быть красавицей. Но авторитет взрослых и мнение большинства победило. Вадиму пришлось признать безусловную красоту сестры.
В общепринятом смысле красивой Люся никогда не была, но не умиляться на ласковую шуструю девочку было невозможно. Маленькая, вся такая ладненькая, как сдобная ванильная булочка. Глаза распахнуты, горсть мелких веснушек уютно рассыпалась по чуть курносому носику и щекам. Маленькие теплые ручки всегда готовы обнять маму и папу, бабушку и дедушку, братиков, крестную, воспитательниц, старушек у подъезда, подружек, забежавшего во двор щенка или бродячую кошку.
- Красавица ты наша, - говорили родители, родственники, сердобольные старушки, даже лениво мурлыкавшая кошка как будто подтверждала общее мнение.
В школу Люська пошла со знанием алфавита, большим ярким рюкзаком и наивной детской уверенностью в том, что она красавица. И с этой уверенностью она прожила лет до двенадцати или тринадцати. В этом возрасте, когда девочки и мальчики начинают интересоваться друг другом и появляются первые симпатии, уверенность Люськи могла быть поколеблена. И для этого было две причины.
Первой причиной был Петька, учившийся на два класса старше. На школьном дворе он назвал Люську конопатой, за что огреб от ее брата Олега по полной. Каким-то образом это дошло до родителей Люськи. Те в воспитательных целях сына поругали, но старший Вадим, уже закончивший школу, и когда-то оспаривавший красоту сестры, сказал брату:
- Правильно, что врезал. Пусть другой раз думает, прежде чем говорить. Люська у нас красавица.
Второй причиной, которая могла бы заставить Люську усомниться в своей красоте, был разговор двух одноклассниц, который она случайно подслушала в тишине школьной девчачьей раздевалки.
- Ой, да брось, Люська вообще страшненькая, на нее и не смотрит никто, - говорила одна.
- Да просто пончик на ножках, - съязвили другая.
Незамеченная никем, Люська тихо вышла. Придя домой она обдумала услышанное. Поразмыслив недолго, девочка выкинула чужие злые слова из головы, решив, что ее одноклассницы просто завидуют ей. Если бы они назвали ее полненькой, или коротышкой, она бы может быть усомнилась в своей привлекательности. Но они назвали ее страшненькой, а девочка, которую Люська придирчиво рассматривала в большом зеркале, страшненькой точно не была.
Кроме того, они сказали, что на нее, Люську, никто не смотрит, а она точно знала, что мальчикам нравится. Мальчишки слали ей СМСки с приглашением на прогулку или в кино, а некоторые сторонники традиционного эпистолярного жанра писали записки на листках, вырванных из школьных тетрадей.
Поделилась она своими мыслями с тетей Ирой. Та в одно мгновенье рассеяла последние сомнения крестницы:
- Ой, Люська, это женская зависть. Ты с этим еще не раз столкнешься. Подними голову выше и забудь. Ты у нас красавица, это каждый скажет. Ты просто мальчикам нравишься больше, чем они.
Люська действительно нравилась мальчикам. Миловидная, веселая, смешливая девочка, она и не мола не нравиться. Помимо этих достоинств была в ней какая-то внутренняя уверенность в своей исключительности, причем эта уверенность не сделала ее гордячкой и не имела ничего общего с тщеславием и амбициозностью.
На третьем курсе университета Люська чуть было не усомнилась в своей красоте во второй раз. С чьей-то легкой руки решили в университете провести конкурс красоты, идти, так сказать, в ногу со временем. Люська смело подала заявку на участие. Нет, мысленно она не примеряла на голову корону первой красавицы универа. Девушка понимала, что везде могут быть протеже и интриги. Но в том, что она станет одной из вице мисс, Люська ни минуты не сомневалась.
Она «вылетела» из числа конкурсанток на первом этапе конкурса. Для нее это было полной неожиданностью. Придя домой Люська плакала, правда недолго. Долго плакать и переживать – это не в ее характере. Посмотрела в интернете фотографии с конкурсов красоты. Вывод был простым и, до обидного очевидным.
Да эти мисс все как отштампованные. Ходят по сцене длинные селедки, гремят костями. А эталон красоты, он ведь на самом деле совсем другой. Посмотрите на скульптуры древних греков, девушки там худобой не страдали.
Что Венера Милосская, Венера Медицейская были дамами с формами. А женщины на картинах Пауэля Рубенса, Леда и опять же Венера! Они даже с целлюлитом не боролись. Современных красавиц с параметрами 90-60-90 никто и не помнит, тогда как этими несколько столетий, и даже тысячелетий восхищаются.
А «Русская Венера» Кустодиева, да ее бы точно с первого этапа конкурса красоты попросили. А наши актрисы, чья красота сомнений ни у кого не вызывает. Элина Быстрицкая и Татьяна Доронина гордо несли свои шикарные формы. А Татьяна Самойлова, всем красавицам красавица.
Размышляя подобным образом, Люська совершенно успокоилась. Девушка подошла к зеркалу и внимательно на себя посмотрела. Невысокая, чуть ниже среднего роста, ладненькая и сбитая. С широкими бедрами и тонкой на их фоне талией, стройными плотными ножками, белой округлой шеей, густыми пепельными волосами. Она красавица, только красота у нее другая, вечная, как у греческих скульптур.
На четвертом курсе Люська засобиралась замуж. А что, поклонников у нее всегда хватало. Роман, будущий зять, родителям Люси понравился. Серьезный, рассудительный, надежный, из приличной семьи. Познакомились между собой и родители жениха и невесты, все чин чином, как положено.
Свадьбу решили делать после летней сессии. Народу планировали пригласить не много, с ее стороны человек двадцать или двадцать пять и со стороны Романа, приблизительно столько же. Второй день гулять не будут, сразу улетят на море.
В день всех влюбленных Люся с Романом пошли в кафе. На десерт девушка заказала макаруны, а спустя какое-то время еще и эклер. Рома посмотрел на нее неодобрительно.
- Люсь, ты бы на сладкое особо не налегала, тебе диета нужна. Особенно перед свадьбой не мешало бы пару-тройку килограммов сбросить.
Замуж Люська вышла после летней сессии, как и планировала. И сразу после свадьбы молодожены улетели на море. Петр буквально носил молодую жену на руках. Родители Петра, особенно мама, этому браку были рады. Женщина знала, что Люся их сыну нравилась еще со школы.
Петра семья девушки тоже приняла хорошо. Только Олег, вспомнив давнюю драку на школьном дворе, сказал:
- Ты же говорил, что Люська у нас конопатая.
- Балбес ты, Олег. Я ведь тогда за ней ухаживать пытался. Я, может быть, ее за веснушки и полюбил, - ответил Петр.
- Оба вы балбесы, - рассмеялась счастливая Люська.
Через три года после свадьбы Люся родила ребенка. После родов она несколько расползлась, талия оплыла, бедра потяжелели. Но ее муж этого не замечал.
- Ты моя красавица, - говорил он.
Зато родила Люська девочку с первой попытки. Петька дочку обожал, сам купал и вставал ночью к ребенку.
В субботу вечером, когда родители соглашались посидеть с дочкой, Петр и Люся вдвоем гуляли по парку, а потом шли в кафе. Люся с удовольствием поглощала корзиночки и эклеры, а Петр смотрел на нее обожающими глазами. Потом, влюбленные и счастливые, они возвращались домой, к дочери.
Нет нужды говорить, что Люськина дочка была в маму, настоящая красавица.