— Помогите мне! — со слезами на глазах попросила девочка. Но учительница молча наблюдала за тем, как одноклассники издеваются над ней и не сделала ничего, чтобы это прекратить.
Неожиданно с приходом новой учительницы жизнь Агнес, ранее спокойная и размерная жизнь, превратилась в сущий кошмар. Над девочкой всячески начали подтрунивать одноклассники: то рюкзак с учебниками где-то спрячут, то напишут на доске что-то плохое о ней, то подставляют ее всеми возможными способами.
Агнес терялась в догадках что вдруг произошло. Она была скромной и спокойной девочкой, и никому не причиняла вреда, но от нее в один миг отвернулась даже ее единственная школьная подруга.
— Почему со мной все так поступают? — спросила она у Кэтрин после уроков. — Почему ты меня избегаешь? За что мне всё это? — У Агнес по щекам катились слезы, Кэтрин стало очень неуютно.
— Да не плачь, Агнес, все хорошо будет, — сказала она и быстро убежала.
Но ничего хорошего не было. Школа стала самым нелюбимым местом Агнес. Она возвращалась домой затравленная, но очень боялась рассказать родителям, поскольку они только переехали на новое место, и Агнес не хотела жаловаться, что школа постепенно превращается в ее маленький ад.
После очередной колкой шутки на уроке, которая касалась Агнес, целый класс взорвался смехом. Агнес вдруг поняла, что новая учительница никогда не ставала на сторону Агнес.
Она равнодушно говорила: "Ребята, потише", или "Решайте свои проблемы на перемене". Ее будто совсем не интересовало ничего из того, что происходит в классе.
В конце занятий, когда все дети разошлись по домам, Агнес, спрятавшаяся ранее в туалете, дабы не привлекать внимание одноклассников, подошла к собирающейся учительнице и быстро выпалила:
— Надо мной издеваются все одноклассники, даже лучшая подруга прекратила со мной дружить. Я не понимаю в чем дело!
Долорес лукаво улыбнулась.
— О эти запуганные невинные глаза, о это непонимающее выражение лица.
Агнес молча вытаращилась на учительницу.
— Что ты хочешь, чтобы я сделала, Агнес?
— Чтобы вы приказали моим одноклассникам больше так не делать.
Учительница расхохоталась.
— Это же всего лишь дети. Они ничего плохого тебе не сделают. Или они над тобой физически издеваются?
— Нет, — тихо ответила Агнес, — они причиняют мне моральную боль. Из-за этого я больше не хочу ходить в школу.
— Моральную боль? Что еще ты чувствуешь, Агнес? — учительница внезапно стала серьезной.
Агнес раскрылась учительнице полностью, излила ей всю свою душу. Учительница очень внимательно и настороженно слушала.
— Почему моя дочь молчала?.. — шепнула она в конце рассказа.
Агнес даже показалось, что у учительницы на глазах выступили слезы, но Долорес быстро их вытерла и ее озадаченное лицо снова стало веселым.
— Что я могу сказать, Агнес, ты просто себя накрутила и поверила в то, что все ребята в классе выступают против тебя. Но это не так, они все тебя любят. Это же просто дети, твои одногодки, что они могут сделать тебе плохого? Бояться надо взрослых, они хитрые и коварные, а дети, они все божьи создания, с чистыми душами и сердцами. Не держи на них обиду, принеси завтра одноклассникам конфеты, может они станут мягче, когда увидят, что ты сделала первый шаг. Ступай, Агнес, мне пора домой. И не забудь выучить стих на завтра.
Агнес последовала совету учительницы, но кто-то из мальчиков крикнул "фу, какие дешевые и плохие конфеты" и все эти конфеты молниеносно полетели в Агнес. Агнес отчаянно смотрела на учительницу молча моля о помощи, закрываясь руками от конфет, но учительница сидела в своем кресле и даже не шевельнулась.
В слезах Агнес бросилась домой. Без рюкзака, без верхней одежды. В тот день и целую неделю Агнес в школе не появлялась. Дома она делала вид, что заболела, пока мать не сказала, что пора в школу. Тут Агнес и расплакалась.
— Я больше ни за что не пойду в школу!
Мать Агнес пришла в школу разбираться.
— Что это за учительница такая, которая позволяет так обращаться с моей дочерью? — кричала она директору.
Но Долорес уже уволилась с работы. Она снова сидела на собеседовании в другой школе, в другом городе.
— Почему вы так мало проработали в прежней школе? Получается, меньше года.
Долорес долго медлила с ответом.
— Знаете, я считаю, что сейчас очень мало хороших учителей, поэтому я долго не задерживаюсь в той или иной школе. Самое долгое время я проработала в своей родной школе, двадцать девять лет. Но мою дочь в этой школе одноклассники заклевали до смерти, и я больше не могу там находиться. Всё это происходило у меня за спиной. Я была так близко к своему ребенку, мы находились в соседних кабинетах, но одновременно я была так далеко от нее, что не знала, что ей так плохо, что одноклассники ее ненавидят и издеваются, а за что ненавидят? За то, что она — учительский ребенок? Или может за то, что очень стеснительная и робкая девочка? Что не может никому дать отпор? И даже не может рассказать о происходящем мне? Откуда вообще у детей появляется столько ненависти к такому же ребенку, к такому же человеку как они сами, у которого такие же чувства? Неужели они испытывали ее? Проверяли, сколько она выдержит? А что делали другие учителя, видя, что над моей дочкой явно глумятся? Ничего. Они молчали, и палец о палец не ударили. А Лорейн жаловалась им, она как могла просила о помощи. Ее не услышали. Теперь моей любимой доченьки нет, и, по правде говоря, у меня больше не осталось ни грамма любви к школе и к работе, которой я посвятила почти всю свою жизнь, но я продолжаю работать, я продолжаю помогать таким детишкам, как моя Лорейн, потому что они нуждаются хотя бы в одном человечном учителе, который научит не только писать, считать и читать, а который не закроет глаза на бесчинство других детей. — Долорес натянуто улыбнулась.
— Вы приняты на работу, Долорес, — внезапно приняла решение молодая женщина.
Но Долорес поняла, что рассказала слишком много и в этой школе оставаться не сможет. Она снова начала поиски работы. Возможно, Долорес сошла с ума, но она так сильно жаждала причинить другим детям такую же боль, как причинили ее беззащитной дочери, что на все остальное закрывала глаза...