Тимур всё же отважился и пригласил Лену на танец. После танца предложил проводить её до дому (всё равно же по пути…), Леночка для приличия сообщила, что пришла с подругами, но уже замёрзла и, наверно, пора идти домой.
(часть 1 - https://dzen.ru/media/gsvg/prizyvnik-637dc3e0b3c2e13b6cd4dc80)
Радостный парень быстро сбегал за курткой, оставленной у знакомой ещё с бараков гардеробщицы тёти Вали, и они с Леной гуляли по посёлку до поздней ночи. Поселковский пацан был счастлив: надо же в один вечер вполне так нормально помахался и такую девушку домой проводил…
Даже обещала прийти на проводы. Вот только пальцы правой руки немного ныли, дело привычное, и молодой человек быстро заснул.
Утром молодой человек проснулся от толчка в плечо и спросонья никак не мог понять, что происходит. Плечо тряс отец, который требовательно сказал:
– Вставай быстрей, приводи себя в порядок. К тебе из милиции пришли!
Сон мгновенно пропал, Тимур вскочил, оделся, быстро умылся и прошёл в большую комнату, где уже сидели отец, участковый и незнакомый молодой высокий мужик в джинсовой куртке. Мама суетилась на кухне.
Виктрч грозно посмотрел на парня:
– Вот и наш спортсмен изволил проснуться! Как спалось опосля вчерашнего? Рука не болит?
Тимур ничего не понимал. Неужели Сом его заложил? Всё же по чесноку было. Дал-то один раз всего, и то удар нормально не получился. На всякий случай произнёс:
– Спал хорошо. Спасибо, Виктор Викторович, за заботу. Рука не болит.
Участковый вздохнул, взглянул на отца и сказал:
– Ты парень грамотный, уже технарь закончил. Отец говорит, на днях в армию пойдёшь. Неужели ты думаешь, что я с товарищем оперуполномоченным из города заявился с самого утра про твой сон выяснять? А ну-ка рассказывай, что вчера вечером натворил за ДК, и кто ещё с тобой был?
– Да ничего я не творил! Танцы вчера были, народные гулянья. Потом домой ушёл.
И, секунду подумав, добавил:
– Один.
Незнакомый мужик медленно произнёс:
– Та-ак! Товарищ не понимает.
Он посмотрел в глаза парня и быстро спросил:
– Скажите, а Вы были знакомы с Сомовым Анатолием?
Обращение на «вы» удивило и испугало Тимура: «Точняк, Сом, падла, заложил! Ну, козёл! Сам вызвался один на один. И ментам вложил. А ещё самбист называется, блин…»
Тимур молча переводил взгляд с опера на участкового, соображая – тупо отрицать всё до конца или признаться только в махаче один на один.
Виктрч опять вздохнул и сказал:
– Лады, пацан. Правильного из себя делаешь? Нормально! А Анатолия Сомова сегодня утром нашли мёртвым за ДК. И я знаю, что вчера у тебя с ним было. Вот тебе листок бумаги, садись и пиши – всё как на духу. Подробно – где, кто и с кем дрался. И помни, что от твоей писанины сейчас зависит всё: с нами поедешь в околоток или дома останешься. Может быть… А может и не быть! А мы пока с твоим отцом покалякаем...
Виктрч ещё с молодости был знаком с отцом Тимура, они вместе занимались в гимнастическом кружке при местном ДК. В доме даже была фотография, где они оба участвуют в акробатическом этюде с лозунгом под потолком: «Слава Сталину!» Все втроём пошли на кухню.
Боксёр взял ручку, сел за стол и подумал: «Кранты, вот тебе и последний махач перед армией… Кто же этого Сома замочил? И почему за дворцом? Он же один был и потом к своим двинул».
Из кухни вышел отец, достал из кладовки бутылку водки, подошёл к сыну и вздохнул:
– Что ты наделал! Пиши всё, как было. Виктрч – мужик правильный, поможет.
И Тимур, прогнав в голове весь вчерашний вечер с самого начала, подумал, что всё равно никого не заложит, а Сом уже мёртв. И начал писать про драку: мол, темно было, запомнил только одного Сомова, с кем и подрался один на один. А про Лену не стал ничего указывать, не хотел её приплетать к этой истории.
Одного листа хватило. Дверь на кухню была закрыта, только слышны были голоса. Посидел, подождал, пока позовут. Из кухни вышел только участковый, сел рядом, взял исписанный лист и, шевеля усами, внимательно прочитал.
Затем опять тяжело вздохнул и сказал:
– Тимур, скажи спасибо бабе Вале. Она уже дала показания, как ты оделся и ушёл. А после твоего ухода в буфет зашли пацаны с Заозёрного. Опознала она среди них и Сомова, живёхонек был ещё, даже, говорит, довольный заходил. А Рассола ты наверняка знаешь? Леонидом его зовут, Огурцовым. Где он сейчас может быть?
– С Рассолом знаком, где-то в бараках у шахты живёт, точно не знаю.
Виктрч, глядя Тимуру в глаза, произнёс:
– Есть у нас его адрес, дома одна мать сейчас. Ищем мы его, одного уже взяли, кого – не скажу, вечером сам всё от своих дружков и узнаешь.
В комнату зашли отец с сотрудником. Участковый показал коллеге из города письменное объяснение и спросил:
– Товарищ лейтенант, что делать-то будем? Наш боксёр по делу краями прошёл, не убивец он, ясен пень. Может, не будем парнишке судьбу ломать? Дадим шанс защитнику долг перед Родиной выполнить? Авось хоть в армии спортсмену мозги вправят!
Оперуполномоченный вдруг улыбнулся, став ещё моложе, и с гордостью сказал:
– А я в десантуре отслужил, в Пскове! И у меня первый разряд по самбо.
Виктрч удивлённо посмотрел на молодого лейтенанта:
– Оно как! Десантник, значит. Самбист. Молоток! А я вот всё в пехоте, между прочим – царице полей…
Участковый сложил вчетверо исписанный листок и протянул отцу:
– Возьми, почитаешь на досуге и с сыном поговоришь. А мы с Тимуром сейчас всё как надо напишем.
Они сели вдвоём за стол, и парень уже под диктовку участкового быстро написал новое объяснение: так и так, мол, был на танцах, в драках не участвовал, около 22:00 взял куртку в гардеробе и пошёл домой. В конце добавил: «Написано собственноручно» – и поставил дату и подпись.
Этот листок был аккуратно уложен в планшетку, и незваные гости ушли. Отец сел на диван и внимательно прочитал первое объяснение сына. Долго сидел и размышлял про себя. Потом произнёс:
– Виктрч сказал, что ты парнишка нормальный, но в посёлок после службы лучше не возвращаться. Сегодня у тебя был первый звоночек, Тимур. Думай сам, как дальше жить будешь.
Примерно так всё и рассказал Кантемиров, стоя на задней площадке автобуса вместе с Радиком. Только не стал говорить про свои первые показания и с кем именно ушёл с танцев.
Радя выслушал внимательно, не перебивая, и, когда Тимур замолчал, спросил:
– А опера этого как звали?
– Не представлялся. Сказал только, что в десантуре служил.
– А о чём они с твоим отцом базарили?
– Не слышал: дверь на кухню закрыли и радиоточку включили.
Радик нахмурил лоб и с видом бывалого задумчиво произнёс:
– Отмазал тебя отец. Век воли не видать – отмазал! При таком раскладе тебя должны были в «луноход» кинуть и в цугундер на трое суток закрыть, а потом как карта ляжет. Молоток твой батяня. Уважаю! Мой только водку хлестать может. Даже адвоката не нанял, падла…
Радя зло сплюнул. Автобус проехал первую остановку посёлка и подъезжал по улице Коммунистической к конечной станции. В посёлке так и говорили, объясняя проезд дальше: «По Коммунистической и до тупика! Там – конечная».
Тимур спросил:
– Радя, слушай, я вот с детства знаю, что к вам на Заозёрный лучше одному не соваться. И ты наверняка, тоже не гулял один по нашему посёлку. А что мы с тобой делим? Год назад, на День Шахтёра, к нам челябинские махаться приехали, целый автобус. Так мы с вашими объединились и всю ночь их гоняли по посёлку. А в этот раз мочим друг друга! Чего нам не хватает?
Радик задумался и ответил:
– Хрен его знает. Ещё наши отцы дрались на этих танцах. Получается, чтобы мы не дрались между собой, на нас должен кто-то напасть?
Затем протянул руку и сказал с улыбкой:
– Лады, Тимур! Ты всё правильно сделал. С армии откинешься, заглядывай к нам на Сорок Четвёртую. Скажешь, что меня знаешь – никакая падла не дёрнется.
Хотел Тимур сказать, что эти слова уже слышал, но только улыбнулся и молча протянул руку. Из автобуса вышли вместе, призывник отправился в парикмахерскую делать свою причёску под абсолютный ноль, а группа сотоварищей рванула к единственному в посёлке ресторану «Южный».
Вечером были традиционные проводы в армию. Призыв уже шёл полтора месяца, и в основном все друзья-приятели уже служили. Народу собралось немного: отец с матерью, младший брат, Санёк с Валериком, которые тоже ждали армейской повестки этой весной и, как обещала, пришла Леночка. Тимур впервые в жизни выпил две стопки водки, сильно опьянел и с трудом проснулся в своё последнее утро на гражданке.
Вот с таким сумбурным запасом в голове: отцовского воспитания, поселковых понятий и комсомольских лозунгов – Кантемиров шагнул в самостоятельную жизнь.
И если бы сейчас кто-то ему сказал, что он в первые сутки в войсках распрощается со своей боксёрской карьерой и прослужит в Германии целых шесть лет; а затем, уже в недалеком будущем, но совершенно в другом государстве, сам будет работать в питерской милиции – Тимур счёл бы эти слова личным оскорблением, и вполне мог начистить рыло такому провидцу.
А может быть, просто посмеялся бы над этими глупыми фантазиями. Хорошо, что человечеству не дано точно знать, что ожидает каждого из нас в следующий день его жизни. И всё было у нашего парня ещё впереди…
P.S. Кто ещё не знаком с дальнейшими приключениями юного боксёра, уроженца посёлка «Имени 30-летия ВЛКСМ», предлагаю подписаться на второй блог и начать чтение отсюда: https://dzen.ru/a/Yf-b9w6l2hbzvapV
