Достоевский и Аксаков никогда не были особенно близки, но в силу ряда причин сферы их интересов нередко соприкасались, их мысли постоянно были сконцентрированы на одних и тех же коренных проблемах — проблемах исторического бытия России1.
И.Л. Волгин
Иван Сергеевич Аксаков и Федор Михайлович Достоевский были почти ровесниками. Оба одновременно обучались в Петербурге, кстати, недалеко друг от друга: Достоевский — в Главном инженерном училище (1838—1843), располагавшемся в бывшем Михайловском замке на Садовой, 2, Аксаков — в Императорском училище правоведения (1838—1842) — на Фонтанке, 6.
В определенной степени сближает биографии Аксакова и Достоевского и 1849 год — в этом году оба они были подвергнуты аресту. 18 марта 1849 года за смелое обсуждение в письмах родным, вскрытых полицией, последствий французской революции 1848 года, а также за выраженное возмущение арестом Ю.Ф. Самарина и резкие высказывания в адрес петербургской аристократии Иван Аксаков был подвергнут III отделением пятидневному аресту.
Через месяц, 23 апреля, в числе других участников кружка М.В. Петрашевского был арестован и Достоевский. Но, в отличие от Аксакова, он сначала на восемь месяцев был заключен в одиночную камеру Петропавловской крепости, потом на четыре года отправлен на каторгу в Омский острог, после этого почти шесть лет находился в ссылке в Семипалатинске. Только в конце декабря 1859 года, ровно через десять лет после отправки на каторгу, Достоевский вернулся в Петербург.
Впервые Аксаков упоминает имя Достоевского в письме к родным 15 декабря 1845 года (все даты в статье даны по старому стилю). Он пишет, что «Отечественные записки» «нашли новую звезду, какого-то Достоевского, которого ставят чуть ли не выше Гоголя…»2.
История отношений Достоевского и Аксакова не изобилует столь острыми коллизиями, как, например, дружба-вражда Федора Михайловича с И.С. Тургеневым или Н.А. Некрасовым. В их взаимоотношениях можно выделить лишь один напряженный момент — полемику между журналом Михаила и Федора Достоевских «Время» и аксаковской газетой «День».
Итак, 8 января 1861 года выходит первый номер журнала братьев Достоевских «Время». 15 октября того же года в Москве начинает выходить орган славянофилов — еженедельная газета Аксакова «День». Газета была доброжелательно встречена редакцией журнала «Время». Однако первые же номера газеты привлекают внимание Достоевского «славянофильским» тоном общественно-политических и литературных взглядов И.С. Аксакова и Н.М. Павлова. Достоевский резко выступает против их позиций в статье «Последние литературные явления. Газета “День”» («Время». 1861. № 11).
В свою очередь, 20 октября 1861 года Аксаков в письме к Н.С. Соханской так характеризует журнал Достоевских: «Вообще — этот журнал славянофильствует отчаяннейшим образом, и при всяком удобном случае нас ругает, говорит, что славянофильство — отживший момент, и хочет создать учение о русской народности — минус вера и нравственный закон!»3.
16 февраля 1862 года Достоевский обращает внимание на передовую статью Аксакова, напечатанную в «Дне» и содержащую требования ограничения прав евреев. Позже в анонимной статье «Славянофилы, черногорцы и западники. Самая последняя перепалка» («Время». 1862. № 9) Достоевский пишет, цитируя Аксакова: «Вопрос шел об уравнении прав евреев и русских в России. “Если будет равенство права, то тогда, пожалуй, иной еврей дослужится до обер-прокурора Синода. Ну что тогда с нами будет!”»4. Спустя десять дней была опубликована статья Достоевского «Два лагеря теоретиков: По поводу “Дня” и кой-чего другого» («Время». 1862. № 2).
Достоевский отдавал должное общественной позиции газеты «День», которая, как он писал, хочет «действовать в интересах нашего земства» и поэтому «с особенной силой отрицает современный строй общества», хотя и подчеркивал при этом, что «собственный-то идеал» Аксакова и его единомышленников «еще вовсе не выяснен». Одновременно резкое осуждение Достоевского вызвало утверждение Аксакова, что крепостное право основывалось на «человеческой и божеской законности» и поэтому помещик относился к крестьянам «дружелюбно и простосердечно»5.
Записные тетради Достоевского за сентябрь 1863 года свидетельствуют о том, что в это время он, возможно по совету А.А. Григорьева, с особым «прилежанием» читал сочинения главного теоретика славянофилов А.С. Хомякова и газету Аксакова «День»6.
11 ноября 1863 года Достоевский приехал с больной женой на лечение в Москву и в течение нескольких месяцев принимал активное участие в литературно-общественной жизни города. В конце 1863 — начале 1864 года на одном из аксаковских вечеров состоялось знакомство Аксакова и Достоевского, что очевидно из письма Достоевского к брату Михаилу от 9 февраля 1864 года: «У Аксакова за болезнью давно не был». Аксаковские вечера проводились еженедельно по пятницам с октября 1861-го по февраль 1864 года: они приурочивались к выходу очередного номера газеты «День». Душой этих встреч была старшая сестра Аксакова — Вера Сергеевна, после смерти которой (24 февраля 1864 г.) «пятницы» прекратились.
* * *
Личные и деловые контакты между Достоевским и Аксаковым поддерживались на протяжении 1860—70-х годов. Бывая наездами в Москве, Достоевский встречался с Аксаковым. Имя Аксакова изредка встречается и в письмах Достоевского этого периода, преимущественно в нейтральной тональности.
Об их чисто деловых отношениях свидетельствуют, например, сохранившиеся письма Аксакова к Достоевскому от 20 ноября 1864-го и от 13 января 1877 года7. В первом из них Аксаков предлагает Достоевскому, издававшему в это время журнал «Эпоха», не понадобившиеся ему для «Дня» рукописи. Во втором — Иван Сергеевич обращается к адресату с просьбой высылать ему «Дневник писателя», «начиная с 1-го № в течение всего 1877 года».
В конце 1866 — начале 1867 года Аксаков безрезультатно пытался привлечь Достоевского к участию в издававшейся им газете «Москва» (1867—1868).
16 февраля 1870 г. в записной тетради Достоевского с подготовительными материалами к «Бесам» зафиксирован имеющий отчасти автобиографическую основу замысел о «романисте (писателе)». Он намеревался представить картину сложных взаимоотношений писателя с критиками и такими его современниками, как Тургенев, Гончаров, Плещеев, Салтыков и, в том числе, Аксаков; написать «о направлениях и идеях, бывших в литературе». Замысел остался неосуществленным.
2 января 1872 года Достоевский отвечает на письмо жены Анны Григорьевны: «От Каткова поехал к Аксакову, который прекрасно и радушно принял меня и у которого просидел часа три. Звал в четверг к себе вечером»8. В январе 1873 года он встречается с приехавшим в Петербург Аксаковым. Одна из тем разговора — ход подписки на еженедельник «Гражданин»9.
В 1875 году после смерти М.П. Погодина Аксакова избрали председателем Московского Славянского благотворительного комитета (с 1876 г. — общества), активным членом которого он был с самого его основания в 1858 году. Под руководством Аксакова комитет играл ведущую роль в организации действий других славянских комитетов страны. Здесь Иван Сергеевич достиг своего высшего значения, и без преувеличения можно сказать, что в годы кризиса славянского и восточного вопроса (1875—1878) весь славянский мир следил за пламенными речами отставного надворного советника.
24 апреля и 11 мая 1877 года «Московские ведомости» (№№ 98 и 113) публикуют речи Аксакова, произнесенные 17 апреля и 1 мая в заседании Московского Славянского благотворительного общества. Речи были посвящены объявлению Россией 12 апреля войны Турции. Аксаков приветствует начало русско-турецкой войны и освободительную миссию России по отношению к «православным славянским племенам». Достоевский сочувственно откликается на эти речи в «Дневнике писателя». И Аксаков, не имевший в 1877 году собственного печатного органа, внимательно следил за «Дневником писателя», на страницах которого Достоевский уделял весьма большое внимание движению помощи славянским народам.
В июле 1877 года во время остановки в Москве Достоевский, возможно, опять встречался с Аксаковым. Намек на эту встречу содержится в «Дневнике писателя» — встреча описана в 1-й главе июльско-августовского выпуска 1877 года: «…я, проездом через Москву, поговорил кой о чем с одним из моих давних московских знакомых, с которым вижусь редко, но мнение которого глубоко ценю». Достоевский приводит темы их беседы — о значении для человека «святых воспоминаний» детства, о разрушении строя старой семьи, запечатленного в автобиографических повестях Льва Толстого, о новых вопросах, появляющихся у народа после реформы, о выходе восьмой (последней) части «Анны Карениной». Высказывания собеседника были созвучны настроениям самого Достоевского10.
* * *
Следующий сюжет посвящен «пророчеству» Достоевского о высылке Аксакова, последовавшей за его речью против Берлинского конгресса.
Во время русско-турецкой войны 1877—1878 годов Аксаков проводит огромную работу по сбору средств, покупке и доставке оружия болгарским дружинам. Зимой 1878 года русская армия, сломив сопротивление турецких войск, стала продвигаться к Константинополю, и 19 февраля в Сан-Стефано был подписан предварительный мирный договор. Согласно ему Болгария превращалась в самостоятельное княжество, Турция признавала независимость Сербии и Черногории.
Однако под давлением Англии и Австро-Венгрии русское правительство на Берлинском конгрессе согласилось на передачу Южной Болгарии под власть Турции. Аксаков рассматривал это решение как предательство интересов всех славян. 22 июня 1878 года он произнес по этому поводу на заседании Московского Славянского благотворительного общества пламенную речь с резкой критикой решений Берлинского конгресса и позиции, занятой на нем русской делегацией.
В связи с этим редактор газеты «Гражданин» В.Ф. Пуцыкович вспоминал: «Дня за два до знаменитой речи Аксакова <…> сидел я у покойного Ивана Сергеевича в Москве, в его кабинете, в обществе купеческого взаимного кредита, причем он мне читал выдержки из той речи, которую он готовился произнести 22-го июня 1878 г. Вошел Достоевский, жизнерадостный, веселый, каким он всегда казался, когда попадал в круг близких ему людей. Конечно, сейчас же заговорил и о речи, тщательно подготовляемой Аксаковым тут же. Аксаков стал и ему делать выдержки из нее, т.е. читать разные места. «Ой, смотрите, чтоб вас за это не выслали», — все говорил Достоевский. И когда с нашей стороны высказывались сомнения, так как мы, обсудив все шансы, были уверены, что все дело кончится «предостережением» «Гражданину», он со свойственной ему живостью, почти вскрикнул: «Так я же вам предсказываю, что вас вышлют за эту речь!»11.
Речь впервые была опубликована в приложении к еженедельнику «Гражданин» (№ 23—24), которое было тут же конфисковано. Но 400 экземпляров редактор Пуцыкович все же успел разослать подписчикам, а еще 200 было послано за границу. Речь Аксакова, опубликованная затем и в иностранных газетах, имела огромный резонанс. 15 июля 1878 года Пуцыкович напишет Достоевскому, что 23—24-й номер “Гражданина” «до сих пор остается арестованным»; одновременно сообщит о своем восторге от речи Аксакова12.
Предсказание Достоевского сбылось буквально: по распоряжению царя Аксаков был смещен с занимаемого поста и выслан из Москвы, а Московское Славянское благотворительное общество было ликвидировано.
28 августа 1878 года Аксаков в письме к В.Ф. Пуцыковичу из села Варварино Владимирской губернии, куда он был сослан, высылает написанные здесь стихи. «Покажите их Ф.М. Достоевскому, в напоминание его пророчества о моем изгнании, и во свидетельство моего мирного настроения»13. Пуцыкович исполнил просьбу Аксакова: вместе с Достоевским им было решено поместить стихи о пребывании Аксакова в Варварино в «Гражданине», что навлекло на журнал новую кару — он был арестован до начала октября.
Продолжение читайте на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Сергей Мотин
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого