Кристина
Кристина с Игорем послушно шли за старухой Настасьей, которая спасла их от полуночницы. Оказывается, именно так называется эта потусторонняя тварь. Кристина вообще узнала много нового за эти сутки, и все это не укладывалось у нее в голове. Она все еще находилась в состоянии стресса, неспособная осмыслить то, что случилось. Впрочем, она и не пыталась. Кристина лишь прижимала чужих детей к груди, время от времени поглядывая на их хнычущие личики, чтобы убедиться, что она прихватила с собой не поленья, как в тот раз...
Читать с начала:
Светленькая девочка и еще двое мальчиков примерно такого же возраста шагали нетвердой походкой рядом с остальными. В их возрасте дети уже обычно разговаривают, но эти малыши молчали, лишь изредка издавая невнятные звуки. Это было неудивительно: полуночница вряд ли была способна научить их человеческой речи. Интересно, сколько времени они провели у нее в избе? Получится ли у них наверстать упущенное и научиться говорить? Материнское сердце Кристины разрывалось, глядя на этих чумазых, еле одетых малышей, которых вырвали из семейного тепла и поселили в грязной темной избе в чаще леса по соседству с нечистью...
Игорь тоже был немногословен и погружен в собственные мысли. Кристина периодически заглядывала ему в лицо и хотела начать разговор, сказать ему хоть какой-нибудь пустяк, как будто это могло вернуть их к нормальности, но что-то останавливало ее. Надо дать мужу собраться с мыслями и переварить случившееся. Обсудить все это они еще успеют. Главное, что с Артемкой все хорошо – он закрыл глазки и посапывал у отца на руках. Другой младенец тоже угомонился и притих. Лишь бы только дети не заболели на таком холоде... Мальчики и девочка, которые шли сами, были без обуви, в одних носках, как и сама Кристина. В такой ситуации заморозить ноги и простыть было раз плюнуть. Только выбора не было – у Кристины, Игоря и Настасьи не хватило бы рук, чтобы донести до деревни всех этих детей. Пусть они вернутся к своим родителям даже раздетые и простывшие, зато живые.
Главное, чтобы полуночница больше не смогла добраться до них. Кристина не очень поняла, что сделала Настасья там, у избы. Вроде как она поставила какой-то заговор защиты, но сработает ли он? Что если он не остановит полуночницу и она возьмется за старое?
Кристину охватило беспокойство, и ей захотелось расспросить Настасью обо всех этих непонятных, все еще кажущихся нереальными вещах. Она догнала старуху и посмотрела на нее – на ее хмуром морщинистом лице читалось выражение сосредоточенности:
- Простите, а полуночница точно не сможет оттуда выйти?
Настасья бросила на нее беглый взгляд и, не замедлив шаг ни на секунду, ответила:
- Точно – кровный заговор ее вокруг избы будет держать. Даже переместиться не сможет.
- Переместиться? – Переспросила Кристина.
- А ты думаешь, ты как к ней в избу попала? Она же нечисть и может перемещаться в пространстве. Взяла и переместилась прямиком в свое логово. И вас за собой утащила. Наверняка же не помнишь, как тут оказалась?
Кристина помотала головой.
- Ну вот. Тем более ее сейчас никто призвать не может, как это моя сестра делала.
- Васильевна?
Старуха кивнула:
- Полуночница же без приглашения не может проникнуть в дом – надо или чтобы кто-то позвал ее, или ребенка проклял. Тогда она и является, чтобы его забрать. Так все и началось год назад: прокляла сгоряча одна женщина свою дочку, мол, лучше бы она не родилась, лучше бы ее не было, чтоб ее черти взяли... Она там что-то натворила, посуду побила что ли, вот мать и наговорила такого в сердцах. А ночью явилась полуночница и забрала ее. Вон ту белокурую девчонку. Она была первой.
Настасья кивнула на ту самую светленькую голубоглазую девочку, которая шла позади, внимательно глядя себе под ноги. Кристина смотрела на ее золотистые волосики и худенькие плечики и не понимала, как можно сказать такие слова про своего ребенка.
- Ей тогда годика полтора было, вот как твоему сынишке. Незадолго до этого моя племянница Антонина ум ерла и стала полуночницей. Она ведьмой при жизни была, а после см ерти стала нечистью. Бывает такое, - объяснила Настасья.
Тут Игорь, который все это время угрюмо молчал, впервые вклинился в разговор:
- А почему вы ее не уб или? Ведь можно же ее как-то уб ить? Что если они с Васильевной все-таки выйдут оттуда? Ведь тогда все по новой начнется.
Настасья бегло обернулась на него и фыркнула:
- Скажешь тоже, уб ить... Не каждый может уб ить, даже нечисть. К тому же я думаю, что без детей она и так долго не протянет. Анфиса правильно сказала: без них ей не жить. Они ее подпитывают.
Какое-то время все шли молча, пока Игорь вдруг не задал странный вопрос:
- Значит, по отчеству вас звать Васильевной?
- Ага, Васильевной... Обе мы с Анфисой Васильевны, - усмехнулась Настасья.
Между тем лес начал редеть, и между белесых стволов показались очертания деревенских домов.
- Почти пришли, - с облегчением сказала Кристина. Она уже почти не чувствовала ног от холода. Даже острые булыжники и колючие ветки не доставляли ее ступням такой дискомфорт, как в начале пути. Все физические ощущения притупились, и она думала только о том, как они наконец дойдут до деревни и окажутся в тепле.
...В доме у Настасьи пахло травяным чаем, малиновым вареньем и уютом. Кто бы мог подумать, что за неполные сутки можно напрочь забыть, что такое уют... Знахарка оставила Игоря и Кристину у себя в избе отогреваться, а сама взялась относить детей их родителям.
Кристина сидела у окна и наблюдала такую картину: как Настасья подходит к той самой женщине с кожаной коляской и дает ей в руки младенца. Та глядит на коляску и в ужасе делает шаг назад. А потом берет из рук Настасьи своего сына – Юрочку, названного в честь дедушки, – и прижимает к груди, заливаясь слезами.
Кристина сама едва удержалась, чтобы не всплакнуть. Ей хотелось верить, что у этих детей и их родителей все будет хорошо, и никакая полуночница или иная напасть им больше не страшна.
Уже через два часа Игорь с Кристиной двинулись в путь – машина чудесным образом завелась и тронулась с места без всякого эвакуатора. Видимо, необъяснимая поломка тоже не была случайностью. Только теперь это не интересовало ни Кристину, ни Игоря; главное, что все живы и здоровы, с сыном все в порядке, и можно наконец уехать из этой странной, словно выпавшей из реальности деревни.
Кристина обернулась на заднее сидение, где мирно спал в детском кресле Артемка, слегка склонив головку набок. Ей вдруг вспомнилась полуночница: как она с нежностью глядела на чужого малыша, которого месяцами держала в темной холодной избе, выдернув его из теплого родительского дома. И Васильевна, которая стремилась защитить свою дочь, несмотря на то, что та стала безобразной нечистью, несущей зло. Материнская любовь бывает слепой и порой принимает уродливые формы. А иногда она рождает монстров.
Кристина смотрела на безмятежное личико спящего Артема и мысленно давала себе обещание быть ему хорошей матерью. Главное – не переступить черту, когда материнская забота становится пагубной и несет разрушение...
