Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин (1826-1889) – один из самых знаменитых писателей-сатириков XIX века. Своим творчеством он открыл вековые недуги России и тем самым показал силу национального здоровья, неистощаемые творческие силы, которые сдерживались и подавлялись, но пробивали себе дорогу в слове, за которым, по неуклонной логике жизни, рано или поздно приходит черед созидательному делу.
Ф. М. Достоевский считал классическую сатиру признаком высокого подъема всех творческих сил национальной жизни и высказывался о М. Салтыкове-Щедрине в этом ключе так: Народ наш с беспощадной силой выставляет на вид свои недостатки и перед целым светом готов толковать о своих язвах, беспощадно бичевать самого себя; иногда даже он несправедлив к самому себе, — во имя негодующей любви к правде, истине… С какой, например, силой эта способность осуждения, самобичевания проявилась в Гоголе, Щедрине и всей отрицательной литературе… Сила самоосуждения прежде всего… Указывает на то, что в обществе есть еще силы. В осуждении зла непременно кроется любовь к добру: негодование на общественные язвы, болезни — предполагает страстную тоску о здоровье.
Детство будущего писателя окрашено его внутренней неизменной горечью. Об этом период своей жизни он не любил вспоминать. В родительском доме он не испытывал ни семейного тепла, ни близости, ни участия, ни тем более поэзии детства. Детство и молодые годы М. Салтыкова совпали с разгулом агонизирующего, доживающего свой век крепостничества.
ЕВАНГЕЛИЕ КАК ЖИВОТВОРНЫЙ ЛУЧ
В этой неудержимой житейской агонии «Столпом и утверждением истины», которые удержали поэта на краю этого омута стало Евангелие, –животворный луч, которого произвел в его душе полный жизненный переворот. Сам М. Салтыков-Щедрин вспоминал: Главное, что я почерпнул из Евангелия, заключалось в том, что оно посеяло в моем сердце зачатки общечеловеческой совести и вызвало из недр моего существа нечто устойчивое, свое, благодаря которому господствующий жизненный уклад уже не так легко порабощал меня. При содействии этих новых элементов я приобрел более или менее твердое основание для оценки как собственных действий, так и явлений и поступков, совершавшихся в окружавшей меня среде. Словом сказать, я уже вышел из состояния прозябания и начал сознавать себя человеком. Именно Евангелие сняло с поэта пелену восприятия окружающих как простых человеческих особей. Именно Евангелие открыло ему глаза на алчущих, жаждущих и обремененных, которые стояли перед ним осиянные светом и громко вопияли против прирожденной несправедливости.
В юном возрасте Михаил получает блестящее образование: сначала дворянский институт в Москве, после его обучение проходило в Царскосельском лицее, где своими стихами его величали «умником» и «вторым Пушкиным». Его дальнейшая жизнь была разнообразной во всех понятиях, где и кем он только не был, как и кто к нему только не относился. Он успел побывать на службе в армии, в ссылке в Вятке, был он и государственным деятелем, но в тоге посвятил себя творчеству.
ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОРОДА
В 1869 году М. Салтыков-Щедрин загорелся идеей создания довольно противоречивой и неоднозначно воспринятой обществом сатиры «История одного города», которая вызывала огромное количество толкований и негодований. Однако И. Тургенев называл книгу замечательной и считал, что в ней отражена сатирическая история русского общества во второй половине прошлого и начале нынешнего столетия. Повествование этого сатирического романа-хроники ведется в виде летописи, что подразумевает использование церковнославянских форм и оборотов, некоторые из которых мы рассмотрим в этой заметке.
Начинается поэма с обращения к читателю от последнего архивариуса-летописца: Ежели древним еллинам и римлянам дозволено было слагать хвалу своим безбожным начальникам и предавать потомству мерзкие их деяния для назидания, ужели же мы, христиане, от Византии свет получившие, окажемся в сем случае менее достойными и благодарными?
Нас интересует слово ежели – это союзное слово, которое заимствовано из церковнославянского языка при исконно русском ожели.
Примечательным является слово сем, которое написано с использованием буквы е, вместо ё русской формы сём местоимения сей.
Кроме того, стоит обратить внимание на благодарными. Некоторые церковнославянизмы являются кальками с греческого языка. Так, слово благодарный является калькой с древнегреческого εὐχάριστος. Помимо этого, здесь мы наблюдаем неполногласие, которое указывает на церковнославянское происхождение: цсл. благо – русск. болого.
Следующая глава начинается с очевидного подражания «Слову о полку Игореве»: Не хочу я, подобно Костомарову, серым волком рыскать … от которого знаменитое древо произросло и ветвями своими всю землю покрыло.
В данном отрывке в первую очередь обращает на себя внимание слово подобно, которое на русский язык переводится как подобающий, подходящий.
Снова наблюдается неполногласная форма древо, которая указывает на церковнославянское происхождение, в русском полногласии – дерево.
Примечательным фрагментом данной главы является восклицание князя: Несть глупости горшия, яко глупость!
Здесь стоит обратить внимание на слово несть – это глагол быти настоящего времени, 3. л., ед. ч. в отрицательной форме, который переводится, как нет, не есть.
Из разобранных нами примеров произведения М. Салтыкова-Щедрина видно, что использование церковнославянизмов в литературе является явлением настолько частым, что порой мы сами не обращаем на это внимание. Именно поэтому полезно, познавательно изучение церковнославянского языка как неотъемлемой части нашей культуры и жизни.
#церковнославянский #церковь #кириллица #языки #православие#русский язык #молитва #богослужение
Текст подготовил Иоанн Щербенко.
Не бойтесь ставить 👍 и подписываться на канал «Всегда живого церковнославянского»