11 — Опять ты с этим Кузей, ну не знаю, Тань, не понимаю, что ты в нём нашла. Простак, деревня!
Евдокия по-хозяйски, с любопытством заглядывала в шкафчики медпункта. Татьяна ознакамливалась с документацией на новом месте работы, бывшая медсестра Никифоровна не очень-то заморачивалась по этому поводу. После работы она собиралась сходить с Кузьмой на озеро, искупаться.
— Зато искренний, настоящий, и так любит меня. Но между нами пока ничего и нет.
— А ты бы хотела?
— Не знаю. Поживём - увидим.
— То есть он тебе нравится? - не унималась Евдокия.
— Отстань, Дусь! Мне бы более важные вопросы решить, раз я здесь остаюсь. С жильём, например. Не всё ведь время сидеть на вашей шее.
— Да не мешаешь ты нам ничуть! Живи! А там, вон, за Кузю замуж выйдешь, переедешь к нему.
Евдокия карикатурно изобразила поцелуи. Татьяна швырнула в неё смятый лист бумаги. Евдокия увернулась и об пол звякнула уроненная ею пробирка. Она ойкнула и, подняв её, вытерла о платье.
— Прости, вроде бы не разбилась.
— Ничего, всё равно дезинфицировать. А насчёт жилья... У меня есть квартира. Продам её и куплю себе дом. Может мать привезу, если захочет. Я привыкла жить на своей территории, не хочу чувствовать себя приживалкой. Мне так будет спокойнее.
Евдокия поставила на место пробирку, закрыла шкафчик и отошла от греха подальше к столу Татьяны. Там принялась бездумно перелистывать скучные медицинские папки.
— Ох и почерк у Никифоровны! Сам чёрт не разберёт. Говорят, она слепая, как тетеря, вот и пишет, не видя собственных букв.
— Если как тетеря, то это глухая.
— Что?
— Говорят, глухая, как тетеря, а если слепая - то это как крот. Дусь, ну не лезь! Перепутаешь всё!
Она встала и сняла белый медсестринский халатик.
— Ладно, можем идти. Кузя наверняка уже ждёт, он всегда пораньше приходит.
— Рыцарь! Галантный кавалер! - хохотала сестра.
— Заткнись, - махнула на неё ключами Татьяна.
Кузьма, конечно же, уже ждал её на выходе из деревни в сторону озера. Он сидел в высокой траве, курил, и Татьяна не сразу его заметила, прошла сначала мимо, оглядываясь.
— Тань! Эка летишь шустро-быстро, неужели так неймётся окунуться?
— Ох, напугал! - схватилась за сердце Татьяна.
Кузьма прищурился в улыбке, встал и догнал её.
— Купальник взяла?
— На мне уж. Ох и жарко, люблю жару.
— Я тоже. Особенно августовскую, когда уже чувствуется осень и вся природа становится как бы хрустальной, замирая в преддверии увядания.
— Поэтично.
Они пошли дальше вровень. По обе стороны просёлочной пыльной дороги благоухала разгорячённая трава и озеро блестело перед ними так приветливо, так манило к себе в прохладу синей воды. Но в открытой местности вода слишком холодная, нужно было около 20 минут идти до бухты, где она прогревается.
Расположились на берегу, в стороне, народу хватало. Татьяна разделась. Жёлтый купальник с огромными трусами по тогдашней моде. Кузьма не смог не оценить фигуры. Залип.
— Кузя, хватит на меня так смотреть. Люди заметят.
— Извини. Просто впервые вижу тебя такой.
Когда Татьяна коснулась ступней воды, ей показалось, что она вступила в лёд. Бррр! А народ купается, привык. Кузьма резво пошёл в воду: то ли мужался перед Татьяной, то ли и вправду был такой закалённый.
— Давай, Тань! Только окунись и быстро привыкнешь.
Татьяна решилась. Песок скользил между пальцев. Кузьма протянул ей руку и они пошли на глубину. Поплыли. Вода была чистейшей и прозрачной, слепило солнце. Потом загорали на берегу. Татьяна смотрела на Кузьму, слушала его незамысловатые рассказы и сама открывала перед ним своё сердце.
Незаметно приближался вечер. Они перекусили, оделись и стали гулять вдоль берега. Остановились на маленьком деревянном причале. Какая-то балка поскрипывала от волн и что-то щемяще-откровенное зарождалось в Татьяне, будто успокоенная под вечер природа тоже уговаривала её раскрыться. Она рассказывала Кузьме и о предательстве, и о лжи по отношению к ней. Она начала доверяться, решилась дать себе ещё один шанс на счастье. Но как же порой бывает трудно положить на чьи-то ладони своё сердце и быть уверенной в том, что он его обогреет.
— Ну этого негодяя Аркадия, который так по-свински с тобой обошёлся, жизнь обязательно накажет. Я бы этого подонка вообще в землю зарыл.
— Не надо, Кузь, он уже наказан. Жена бросила, квартиру себе отсудила и дитя не показывает. Ты такой хороший, Кузь.
Татьяна сжала его ладонь. Прониклась его словами, поверила, что он бы непременно за неё вступился. Кузьма потянулся к ней, хотел поцеловать, но Татьяна увернулась.
— Совсем не нравлюсь я тебе, да, Тань?
— Не в этом дело. От тебя куревом несёт, никак не могу привыкнуть. Гадкий запах.
— Так я брошу! Вот с этого момента больше ни одной папиросы, хочешь?
— Да я не заставляю тебя, это твоё право. Мы люди взрослые.
— Эх, да если б ты раньше сказала, может мы б давно уж...
— Ну, ну, погнал лошадей! На поворотах притормаживай!
— Зачем тормозить, Тань? Ежели б река притормаживала, то превратилась бы в малярийное болото. Нужно только вперёд, без передышек. И вместе. В одном свежем потоке двигаться вперёд и не допускать застойного болота, в котором всё гибнет.
— Это ты сейчас о папиросах так завёлся? - не совсем поняла Татьяна куда он клонит.
— Нет, это я о любви.