Главному дому усадьбы уже более двухсот лет. Он построен при первом владельце усадьбы из древнего рода Рюриковичей – князе Андрее Ивановиче Вяземском. Каждый из владельцев оставил свой след на полях его истории. При Петре Андреевиче, сыне Андрея Ивановича, дом стал местом встреч писателей и поэтов, в нем творческий дух находил благодатное пристанище. Князь Павел Петрович положил начало музейной коллекции. Последний частный владелец – граф Сергей Дмитриевич Шереметев открыл двери для всех, дом превратился в общедоступный историко-литературный музей. XX век круто изменил жизнь целой страны, не обойдя и Остафьево. Музей, госпиталь, Дом отдыха, вновь музей…все это было в судьбе дворца. Внутреннее убранство его менялось, соответствуя вкусам владельцев. Этот рассказ об одном из этапов оформления самого торжественного помещения – Овального зала.
В 1861 году князь Петр Андреевич Вяземский решил передать усадьбу Остафьево своему сыну Павлу. В одном из писем, написанных из Остафьева в конце мая, он писал сыну: «Я здесь с 22 числа и, вероятно, пробуду… до 7 или 9 июня… чтобы немного заняться Остафьевым, которое давно пора тебе взять в свои руки. Новый порядок, новое устройство касаются до вас, нового поколения. Вам о нем и хлопотать». Под «новым порядком» Петр Андреевич имел в виду отмену крепостного права.
С переходом Остафьева в руки Павла Петровича наступил новый этап в жизни усадьбы. Новый владелец – государственный и общественный деятель, дипломат, археограф, историк литературы, автор исторических и филологических трудов, страстный коллекционер – по-своему продолжил духовные и творческие традиции семьи.
В 1862 году в Остафьеве начались капитальные ремонтные работы. Полы, перекрытия, печи, перегородки, хозяйственные постройки – все это требовало вмешательства строителей и отделочников. Характер и вкусы нового владельца отразились и во внутреннем убранстве дома. Личное художественное дарование Павла Петровича проявилось в росписи плафона самой большой и торжественной комнаты дворца – Овального зала. В соавторстве с итальянским художником Сан-Джованни Павел Петрович выполнил декоративное оформление плафона. Роспись производила необычное впечатление. Центр плафона представлял собою небо в белых облаках, на прикрепленном холсте по всему периметру написаны были многочисленные фигуры в маскарадных костюмах. Возможно, пример подобного оформления Павел Петрович видел в Венеции, однако в росписи плафона Овального зала все персонажи были реальны. По словам самого художника роспись была автобиографична.
В обширной многофигурной композиции можно было видеть родных и знакомых князя Вяземского, несколько женских портретов – его былые увлечения, оркестр румын, одетый в белые ливерные фраки с гербом Вяземских. Себя Павел Петрович изобразил в костюме людоеда. Видимо, именно в этом костюме он как-то выступал на маскараде, о чем князь Петр Андреевич писал в одном из писем своей двенадцатилетней внучке Кате: «А знаете ли вы, что ваш тятенька представлял людоеда… на маскараде княгини Кочубей…». Отдельные лица и излюбленные детали художник повторял. Дважды, например, была написана падчерица Павла Петровича – Мария Ивановна Ламздорф – дочь от первого брака его супруги Марии Аркадьевны. Сама Мария Аркадьевна не пожелала, чтобы ее изображение находилось в столь многочисленном и несколько смущавшем женском обществе, по этой причине ее изображение было записано. Для каждой группы фигур найдены точные средства художественной выразительности. Персонажи написаны были столь реалистично, что создавалось полное ощущение их присутствия, словно зрители находились в Овальном зале неотлучно. Иллюзию довершали ткани, шали, платки, развешанные по велению князя на балюстраде.
Любовь князя Павла Петровича к «милому Остафьеву» проявилась в той увлеченности, с которой он работал над росписью плафона. Екатерина Павловна, его дочь, писала мужу: «Папа очень занимается потолком и целый день сидит в зале почти безвыходно».
Роспись Овального зала не сохранилась. Холст обветшал, его сняли и дальнейшая судьба полотна неизвестна. Но, благодаря письменным свидетельствам и фотографиям, персонажи, запечатленные когда-то на нем, незримо присутствуют на плафоне.