Над кухонным столом низко висела лампочка в закопчённом плафоне, она отбрасывала неяркий свет на бледные лица сидевших вокруг него Ольгиной мамы, Алексея Деева и Людвига Гросса. Елена, с припухшими от бессонницы глазами и уголками опущенных губ, тихонько размешивала маленькой ложечкой в стакане кусочек сахара и поглядывала на Алексея, который вот уже почти с полчаса сидел в одной и той же позе за чашкой чая и молчал. Он тоже размешивал ложкой сахар, скорее машинально, чем осознанно. Напротив, сидел Людвиг, который и открыл ему сегодня, совершенно неожиданно для Алексея, дверь этой квартиры. Он вышел в коридор на звонок Деева в домашнем байковом халате, с заспанными глазами, не бритый и растрёпанный. А потом, поняв, наконец, кто перед ним, без тени смущения и очень обрадованный пропустил его в квартиру. Но вопрос про Ольгу ответил, что она ушла рано утром на курсы переподготовки радистов и будет лишь к обеду. И вот, дождавшись Елену Матвеевну с работы после ночной смены, они втроём сидели за столом и ждали Ольгиного прихода. Разговор не складывался. Алексей только и смог рассказать, что отправлен в Москву на долечивание и, что в распоряжении их полка всего неделя, для занятия новых позиций и на доукомплектовку.
- Мы встали на реке Ингулец, там держим сейчас оборону, а дальше будем наступать на Одессу и Николаев, - говорил он, уже сидя за столом, - могут ещё быть какие-либо распоряжения, относительно нашей дивизии. Она особого подчинения и Антонов сказал, что можно ожидать её переброски на другие участки фронта в любой момент.
Потом он надолго замолчал, но всем и так было понятно, что приехал он не про дивизию докладывать, а повидаться с Ольгой. Людвиг в своё оправдание рассказал ему, что после посещения Ольгиной квартиры, куда он зашёл, зная её домашний адрес, и будучи в Москве на работе по восстановлению разрушенных коммуникаций после госпиталя, её мама Елена и сама Ольга решили оставить его у себя дома. "Чтобы не болтаться по общагам, где тебе лишний раз не удаётся даже нормально выспаться и поесть, - говорила Ольгина мама, глядя на его провалившиеся глаза от недосыпа и недоедания, - останешься у нас... И всё, это даже не обсуждается!" С тех пор Людвиг Гросс постоянный обитатель этого жилища. Но подозрения у Алексея, остались, относительно связи Тихоновой и Гросса, которые навеяли ему ещё после их возвращения из Пскова, "доброжелатели" из оперативной группы разведывательного батальона. Очень уж явно они подружились, и когда Людвиг подорвался на мине, Ольга несколько дней была не в себе. Она вместе со Стрельниковым поехала к нему в госпиталь и буквально не выходила оттуда, до момента его транспортировки в Москву. Парню оторвало кисть левой руки и требовалась повторная операция, но те условия армейского госпиталя не могли всего обеспечить и его решено было переправить на "большую землю". С тех пор они не виделись, но у Деева остался некоторый осадочек от их этой "дружбы", хотя он прекрасно понимал, что для более серьёзного подозрения у него просто нет оснований. Но, вот теперь, придя домой к Тихоновым, он встретил всё того же Гросса, да ещё в домашнем халате и домашних тапочках. И теперь этот чернобровый повеса сидит тут рядом с ним и преспокойненько пьёт чай, наверное, из Ольгиной чашки. Алексея передёргивало от этой мысли, но сила притяжения к дому Тихоновых была велика, и он решил во что-бы то ни стало всё же дождаться Ольгу и поговорить с ней, уже серьёзно. Тянуть нельзя, теперь уже нельзя - он это видел и понимал. А, что она?.. Да, вот, кажется, это она пришла и хлопнула дверью у порога. Зазвенели ключи, которые она бросила на тумбочку, завозилась в прихожей. Алексей машинально поднялся с места и у него от волнения перехватило дыхание. Людвиг повернулся к ней от стола и, улыбнувшись в знак приветствия, быстро поднялся и со словами:
- Встречай гостя!.. - вышел из кухни.
Ольга вошла из тёмного коридора, взглянула на Деева, но сильного удивления при этом не испытала. Потом посмотрела на свою маму, а та в ответ закивала головой, будто в прискорбном молчании подтверждала какие-то общие мысли, и тоже стала потихоньку вылезать из-за стола.
- Оставлю вас, поговорите... - произнесла Елена и, поправив накинутый на плечи шерстяной платок, вышла из кухни, прикрыв за собою дверь.
Март звенел и дышал весенней свежестью. В лужах, змейками тянувшимся по тротуарам и мостовым, отражались искры солнечных лучей, которые уже сильно припекали в полдень и начинали растапливать снег, слежавшийся плотным настилом на дорогах. Хлюпая валенками по этой мокрой, ледяной каше, разбрызгивая на бегу неглубокие лужицы, Ольга бежала к набережной, сдвинув шапку на затылок. Она выскочила из дома, едва запахнув свой полушубок и стремительно удалялась от Алексея, который пытался её догнать вот уже два квартала и бежал, задыхаясь, вслед за ней, на ходу умоляя её остановиться. Она выскочила к тротуару и остановилась у парапета. Внизу, понемногу освобождаясь от зимнего плена, медленно, но важно, и по-весеннему торжественно, текла Москва-река.
Деев подскочил к девушке, когда она немного сбавила ход и схватил её за правый локоть, развернул к себе. Она бросила на него взгляд, полный какого-то горестного отчаяния и боли. Лицо её раскраснелось, брови чуть приподнялись, чёлка упала на лоб, а серо-голубые глаза вспыхнули немигающим ярким светом, который, казалось, разбрызгивал вокруг себя холодные льдинки. Ольга немигая, смотрела на него у упор. Алексей продолжал крепко держать её за руку, стоял и тянул на себя.
- Не надо! - резко произнесла она, пытаясь высвободиться. - Я всё тебе сказала, и жаль, что ты, так ничего и не понял...
- Я понял всё, и теперь уверен только в одном! - и он резко потащил Ольгу к тротуару.
Она упиралась ногами в мокрый снег, отпихивала от себя Деева, пыталась вытащить свою руку, но его цепкие пальцы впились в неё мёртвой хваткой. Он не слушал сейчас её возражений, не хотел их слышать, Алексей искал глазами автобусную остановку и когда нашёл, подхватил свою пленницу за плечи и, приподняв её от тротуара, быстро направился в её сторону.
- В чём ты уверен, и куда ты меня тащишь?! - огрызалась в негодовании Тихонова.
- Сейчас узнаешь!..- отвечал он на бегу.
- Ты что, меня решил похитить и взять в плен?
- Да, и на совсем, на всю жизнь...
- Глупый! Совсем глупый, не надо, пусти... - она продолжала брыкаться в его объятиях, но потом увидела, что эта нелепая ситуация вызывает всплеск волнения у прохожих и успокоилась.
Она семенила за Алексеем, но продолжала время от времени дёргать его руку в негодовании, пока они не подошли к остановке и Алексей не запихнул её в наполненный до отказа салон подъехавшего транспорта. Он пропихнул Ольгу внутрь, влез последним и за ним закрылись створки этого красного и такого долгожданного автобуса.
В районном ЗАГСе, куда притащил Алексей свою "жертву", было почти безлюдно. Несколько человек болтались в коридорах, залитых чистым весенним светом, с папками и бумагами. Деев, всё ещё крепко удерживая Ольгу за руку, направился с ней в кабинет к администратору.
- Ты, с ума сошёл! - прочитав надпись на двери, громко сказала Тихонова. - К тому же, я без документов.
- Это не важно!
Он рванул на себя дверь кабинета и заглянул внутрь:
- Можно к вам? Девушка, помогите нам пожалуйста, я приехал сюда с фронта на несколько дней, а мы с невестой уже не можем ждать...
- он шагнул внутрь, проталкивая туда и Ольгу.
Высокая дверь скрипнула и закрылась за ними, приглушая громкие голоса.
Через час они уже снова сидели у парапета набережной на оттаявшей скамейке.
- Ну, и чего ты добился? - с сарказмом спрашивала Тихонова. - Я всё-равно не приду сюда завтра, ни с паспортом, ни как!..
- Придёшь, и в дивизию я уже вернусь женатым человеком, - гордо ответил ей Алексей. - А паспорт, я сейчас поеду и возьму у твоей матери...
- Не смей, ты слышишь, не смей!... - прикрикнула на него Ольга. - С тебя станется, ты упёртый стал и самоуверенный. А я боюсь таких!..
Она замотала головой и еле сдержалась от нахлынувших эмоций, которые стали вытекать из глаз тонкими слезинками. Алексей это заметил, наклонился к своей любимой девушке и осторожно пригнул её гордую головку к своей груди. Она выдохнула, и сразу сердце отошло от волнений и злых мыслей, покрепче прижалась к нему и тепло разлилось по остывшим плечам и ударило в лицо пылающим жаром. Стало спокойно и надёжно рядом с ним, как когда-то в Сибири, она испытала похожее чувство перед долгим расставанием, уезжая в Москву, только теперь всё было иначе. Она никуда, пока не едет, уезжает он через неделю, а сейчас они вместе, и он хочет, чтобы уже теперь они стали навсегда единым целым. И всё, что она не наговорила ему сегодня на своей кухне, будто его и не касалось вовсе. Вывод был сделан лишь один в его словах, в серьёз или взаправду, она не понимала:
- Значит, я уже для тебя старик, но... отдать тебя какому-нибудь Гроссу или Дёнитцу, я не могу! - крикнул он в запале, а Ольга схватила с вешалки свою одежду и убежала из квартиры.
- Как ты можешь, как ты можешь говорить такое?! - негодовала Тихонова, стоя у подъезда. - И больше не ходи сюда, и оставь меня в покое!..
Но он не оставил, больше того - догнал и отвёл в ЗАГС. А вот теперь сидел с ней на скамейке у реки и любовался на догорающий весенний день, который скользил последними предзакатными лучами по крышам и подтаявшим дорожкам, окуная всё вокруг в оранжево-жёлтые тона, плавился солнечным янтарём на прозрачным льдинах у берега. А впереди уже пробивался рассвет, рассвет новой для него жизни, но ещё подёрнутый военным дымком и порохом.
Свидетелями на свадьбе у них были Людвиг Гросс - со стороны жениха, и Вероника Попова - со стороны невесты, Ольгина соседка со второго этажа, которой недавно исполнилось восемнадцать лет. Она было дочкой воспитательницы детского садика, с которой у мамы Ольги были очень хорошие доверительные отношения, отец её работал в одной из подмосковных воинских частей и семья была у всех на хорошем счету.
Вечер был спокойным, безоблачным и квартира Тихоновых наполнилась к полуночи пришедшими с работы приглашёнными гостями со стороны отчима дяди Саши, который на все возражения от самой Ольги и Алексея, а они не хотели шумной вечеринки, отвечал, что всё надо делать "как у людей". Но этот вечер не был шумным, и радостным он не был, просто - пришедшие сюда люди, заводские рабочие и служащие, отдохнули немного душой и телом от страшных событий последних лет, получив надежду, что всё в конечном итоге утрясётся и уляжется, а потом и вернётся на круги своя. И будут, как прежде, гулять свадьбы и дни рождения, государственные праздники и встречать Новый Год. "Всё, как у людей" - одним словом. И сегодняшний вечер был подтверждением того, что страна верила и надеялась на Победу нашего оружия и на установление долгожданного мира. До которого было ещё больше года жизни, долгих и кровавых дорог, холодных и буранных метелей.
Разошлись только под утро, засидевшись за воспоминаниями и ожиданиями скорых перемен и светлых надежд. Ольга осталась спать в большой комнате, приткнувшись на уголке дивана. Ей было ещё непривычно и немного страшно остаться с Алексеем наедине. Он был для неё единственным родным человеком, мужчиной, но, как она сказала:
- Дай мне к тебе привыкнуть, - и ласково взглянула на него.
Деев понял этот её взгляд и не в чём не усомнился, лишь в который раз высоко оценил её скромность. Он не хотел вспугнуть её светлые к нему чувства настоятельным требованием близости непременно в первую их ночь. И хорошо, что гости разошлись лишь под утро, это продлевало паузу ожидания и могло только сблизить их.
Мама и Людвиг ушли рано, Ольга и Алексей проспали до полудня каждый в своей комнате, их разбудил громкий и протяжный звонок в дверь. Дядя Саша, у которого был в этот день выходной, с заспанным лицом пошёл открывать. Через несколько секунд он уже стоял над Ольгой и будил её, толкая в плечо.
- Там к тебе твой командир приехал! - восклицал он, пытаясь разбудить девушку.
Ольга встала, всунула ноги в тапки и пошла в коридор. В свете тусклой лампочки у вешалки стоял Стрельников Иван Игнатьевич и, увидев вышедшую к нему Ольгу, с порога выпалил:
- Собирайся, Тихонова, я за тобой заехал... Прямо из штаба Особого отдела, радуйся, возвращаемся!
Она глубоко и с сожалением вздохнула на это:
- Да, что уж тут радоваться-то?.. А я теперь уже не Тихонова, - и она кивком головы указала на висевшую на вешалке шинель Алексея.
- Не понял... А, кто же ты? - покрутил головой на её жест Стрельников и с недоумённой улыбкой посмотрел в её глаза.
- Я теперь Деева, понятно?!
Огорошенный и немного растерявшийся полковник опустил вниз руки, выронил при этом свою папку, которая с шумом упала к его ногам.
- Вот это выстрел! - проговорил он, смущённо улыбаясь.
- И прямо в цель! - воскликнул Алексей, выходя к ним из дальней комнаты на шум в коридоре.
Иван Игнатьевич, скинул шапку с головы на пол и бросился обнимать Алексея, приговаривая слова одобрения и поздравления при этом.
- Ну, и куда ты теперь забираешь мою жену? - спрашивал Деев, уже во время спешных сборов, глядя на Ольгу, укладывающую свои нехитрые пожитки в небольшой дорожный чемоданчик.
- На Карельский фронт, в распоряжение особого отдела едем. Нам ещё предстоит отправка Романенко, родственника нашего Березина, за линию фронта. Всё откладывали с этим делом, события не позволяли, да и явки проваливались одна за другой... Теперь всё в норме, отправка состоится через несколько дней, мы вылетаем туда к ним на базу подготовки под Ермолино. А потом будем работать во фронтовом управлении.
- Ну, добро! - и Деев крепко пожал руку полковнику.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.