Никогда нельзя пренебрегать основным правилом свода законов поезда – не спи до вечера. Это правило Игорь Сергеевич вырабатывал годами в бесконечных железнодорожных путешествиях по огромной стране. Как приятно после гонки до вокзала, судорожного сбора вещей, в неудобном костюме, с руками, оттянутыми сумками, еле успевая, за минуту до отхода поезда, заскочить в вагон под недовольные крики вагоновожатой. Потом переодеться в узком и неудобном закутке, пока соседи по купе благородно ждут тебя снаружи, снять с себя рабочий костюм, кинуть сумки на верхнюю багажную полку, заправить постель чистой, свежей, приятно пахнувшей простынёй со штампом РЖД, на которой до тебя лежало столько народу и делались такие дела, что страшно даже подумать. Но думать об этом никогда не хотелось, а хотелось поскорее принять горизонтальное положение и упасть с бездну небытия. Потому что суетная погрузка в купейный вагон вымотала все его и без того небольшие силы.
Опасайтесь уснуть до вечера в поездах Российских железных дорог! Вся беда такого полуденного сна состоит в том, что он напрочь отбивает возможность выспаться ночью. Если ты не успел вовремя и наглухо отключиться до 22-00, то с высокой, практически 100%-й вероятностью, в закрытом, изолированном со всех сторон купе, окажется храпун. Как говорится, кто не спрятался - он не виноват. Этот храпун, коим может оказаться, как в игре «Мафия», любой из твоих достопочтимых соседей по купе, начинает свою ночную песню, от которой закладывает уши и не помогает ничего – ни беруши, ни подушка на голове, ни медитация.
Если ты не успел вовремя уснуть до брачной песни храпуна, а этот стон у нас как известно песней зовётся, так и вздремнуть тебе уже не придётся до самого утра. И будешь ты с больной головой ходить, как зомби, по пустому ночному вагону, примащиваться в полубреду на откидных седушках, клевать носом, а горделивый храпун продолжит испускать свои трели. И как ты не пихай, как его не проси повернуться на другой бок, он вроде и пойдёт поначалу навстречу, сделав недовольную мину, мол неприлично и невежливо Вы себя ведёте, молодой человек. Храпун первое время будет делать вид, что пытается войти в Ваше положение, поворачивается то на один, то на другой бок, на секунду замолкая и тут же начиная свою ночную песню с чистого листа, как говорят музыканты «с первой цифры».
Спустя некоторое время он вообще прекращает реагировать на тычки, покашливания и все попытки его разбудить и начинает выдавать такие громогласные завывания, что его можно носить перед стенами города Иерихона, которые неминуемо бы рухнули в один из кругов из-за зашкаливающего диссонанса децибелов.
Обычно, когда садишься в поезд, ты всматриваешься в лица своих попутчиков и пытаешься отгадать - кто из них в эту ночь? Кто из них окажется птицей-храпуном? Эта беда известна многим бедолагам волею судеб мотающимся по железке, поэтому многие пользуются специальным лекарственным средством, позволяющим совершать быстрые перемещения во времени и пространстве – алкоголем.
Правда и у этого, вроде беспроигрышного, механизма есть один недостаток – твои соседи по купе начинают под вечер неминуемо бурагозить, и если ты нехотя не присоединяешься к их весёлой компании, то слушать тебе вечером перед сном сначала бухие разговоры и разборки, а затем соловьиные трели храпунов, не переслушать.
Сколько раз Игорь Сергеевич проклинал свою слабость и нелепый дневной сон. В этот раз его сокамерники по купе, оккупировавшие обе нижние полки начали пить с самого своего захода в поезд, что не предвещало ничего хорошего. Ещё не раздевшись, не разложив бельё, оба нижних пассажира стали со страшной силой налегать на водку. Видно было, что их настолько сковала добропорядочная семейная жизнь, что ни секунды командировки они не собирались тратить на такие пустяки, как трезвое состояние. Койку же напротив Игоря Сергеевича, сверху, занял такой же, как и он, добропорядочный служивый гражданин, едущий по казённой надобности, который ровно как и он, имел неосторожность прикорнуть после посадки, в результате чего они вместе вынуждены были вечером того же дня терпеть разворачивающийся внизу вертеп разврата.
Часов около девяти вечера, Игорь Сергеевич, с товарищем по несчастью, вдвоём синхронно проснулись и открыли глаза, посмотрев друг на друга. Их взору тут же предстало полное бордельеро, творившееся на нижних местах. Два бухих в хлам товарища громко бакланили, бурагозили и вели себя непристойно и непотребно. Игорь Сергеевич с соседом по «верхнему этажу» переглянулись, поняв всю безвыходность ситуации, в которую они невольно попали и попытались, надев наушники, абстрагироваться, закрывшись от мира, как улитки в панцире, за чтением книг.
И так, и сяк они пробовали то закрыться, то забыться, от отключиться. И только в паузах между искусственным забытьём и реальностью, соседи переглядывались, вздыхали и снова смотрели вниз, где пьяные командировочные исполняли одну сцену за другой. Вот Игоря Сергеевича разбудил крик. Это «соседи» приволокли ещё одного, такого же как и сами бухого мужика в не глаженном костюме и галстуке, и долго с ним пили, а потом что-то громко выясняли и били ему морду.
Далее следовало получасовое забытьё, потом сквозь беруши снова будил резкий звук. Игорь Сергеевич открывал глаза, а там, внизу, уже новая компания из неизвестных мужчин и женщин среднего возраста, разумеется находящихся в сильнейшем опьянении, пела песни под неизвестно откуда взявшуюся, абсолютно расстроенную, гитару. Опять короткий сон разума. Опять пробуждение от громогласных выкриков, вот милиция, ругань проводников, очередная смена сцен и их участников, объединяемых только нарастающим градусом алкогольного опьянения и больше ничем. Полный набор, как вспышки света между сном и явью.
Когда давно уже время перевалило за полночь, а часы пробили двенадцать, Игорь Сергеевич с командированным другом на верхних полках, накрывшись подушками от невыносимого бухого шума, в темноте, сопровождаемой только тусклым светом настенного светильника на нижней полке, опять синхронно открыли глаза, а так как были повёрнуты лицами друг к друг, первое что они увидели, очнувшись, заспанные и удивлённые, несколько очумелые глаза напротив невольного соседа по верхней полке купейного вагона российских железных дорог. Постепенно погружаясь в суровую поездную действительность из мягких и спасающих сновидений, и не понимая, что же именно так бесцеремонно в очередной раз вырвало их из объятий Морфея в столь поздний час, они какое-то время тупо смотрели друг на друга. Потом сосед глазами показал Игорю Сергеевичу куда-то напротив себя и вниз, при этом вид у него был весьма обескураженный и озадаченный.
Тот последовал движению его глаз, свесил голову с верхней полки и заглянул под неё. И что же он там обнаружил? А увидел он там весьма нелицеприятное, отталкивающее зрелище, поразившее его до глубины души. А конкретно он лицезрел прямо под собой средних лет блондинистую женщину, про каких говорят: «ничто так не красит женщину, как перекись водорода», абсолютно без всякой одежды, которая без тени стеснения сидела на коленях у одного из двоих поездных бурогозов – огромного толстого мужика, как водится, с усами, лысиной и в традиционном костюме, который мог носить любой из представителей его вида. Ну точь-в-точь номенклатурный работник сельскохозяйственной или рыболовной отраслей. Женщина всё время повторяла, закатывая глаза:
- Ах ты негодник, ах ты злодей!
Игорь Сергеевич с соседом ещё раз посмотрели друг на друга, но дальше так продолжаться не могло.
- Так, ну всё, хватит, это переходит всякие границы, - вскричали они в искреннем негодовании.
Спрыгнув с верхних полок вниз, после того как черта их терпения была пройдена окончательно и бесповоротно, они выставили вон, восвояси из купе сопротивляющуюся пьяную троицу и закрыли дверь изнутри, не обращая внимания на стук…