— Это было в конце 40-х годов прошлого века,— рассказывает отец,— я, будучи учеником шестого класса, был назначен секретарём Герельского сельского совета изза острой нехватки кадров в селе. Получил свою первую в жизни зарплату, был безгранично рад и заглянул в магазин в райцентре что-нибудь домой купить. Выбора большого не было. Купил школьные принадлежности, пенал для карандашей, ещё что-то, а дальше ищу что-нибудь съедобное. Завмаг кивнул головой на полку, а там стоит двухлитровая баночка. Внутри какой-то сок и чуть продолговатые красненькие фрукты плавают, размером с маленькие яблоки, но не яблоки. Спросить тоже не рискнул, я же секретарь целый, не рядовой человек, попросил баночку, будто я постоянно покупаю такое. Заплатил, завернул, положил аккуратно в рюкзак и направился в село.
От райцентра до аула более 40 километров. Была поздняя осень, и заснеженная узкая тропинка то поднималась от речки вверх в горы, то обратно спускалась к речке. По этому серпантину, извилистой, опасной тропинке надо было идти более 7 часов без остановки. С большим трудом к вечеру добрался до аула. Было суровое послевоенное время, дома братья и сёстры голодные. Когда я появился с рюкзаком, их радости не было конца. Сел, не успев передохнуть, и начал развязывать рюкзак. Вытащили баночку, все в восторге и в предвкушении. Такого наши раньше никогда не видели, ясно, что съедобное, но никто не знает, что это и какого вкуса оно. Пошли позвать соседа, сельского учителя, чтобы открыть банку, не разбивая. Учитель тогда в селе был в особом почёте. Он пришёл, взял баночку, открыл ножом крышку и вытащил оттуда что-то похожее на яблоко.
— Ну, ребятки, щас посмотрим, что за фрукт привёз нам Исмаил,— сказал учитель и укусил чуточку. Тут же лицо его сморщилось, он побежал к порогу и выплюнул. Мы все в полном недоумении. Взял я и тоже попробовал. Это было что-то отвратительное, то ли кислое, то ли солёное. С трудом проглотил то, что откусил, ибо жалко было себя, ведь по зимней дороге больше 40 километров это тащил. Но больше не захотел. Думаю, может, кому-нибудь из братьев понравится, голодные же, но они тоже выплюнули. Через несколько минут вышедший учитель вернулся:
— Это солёные помидоры, я ел это в Цоре, но они там не были такие солёные, это что-то непонятное ты купил, Исмаил, они вкусные бывают,— сказал учитель и ушёл. Было полное разочарование и досада от неудачной покупки. Выкинули помидоры и легли полуголодные спать под большой овечий тулуп все вместе, чтобы не мёрзнуть в длинную осеннюю ночь. Но мама моя очень обрадовалась стеклянной баночке. Тогда в горах большой редкостью была стеклянная посуда. Она её поставила на самом видном месте на полочке. Всем сельчанам показывала и хвасталась, что Исмаил купил целую банку помидоров, помидоры, мол, съели, вот и баночка. Вот так бывает, когда человек не привык к какой-то еде. В горах, когда не было автомобильной дороги и связи с внешним миром, горцы не знали, что такое помидоры. На спинах лошадей и ишаков возили более необходимый и ценный продукт, не до помидоров было.
— Поэтому у меня особые отношения с помидором,— сказал отец, бережно взял со стола небольшой помидор, внимательно его рассматривая.— Потом мы «подружились», когда я учился в интернате в Изберге, прямо с колхозного поля брали и ели. Вкуснее всего он не в салатах всяких, а вот такой, целый. Порезать пополам и есть. Отец с нами много не разговаривает, но в неделю раз иногда выдаёт что-то. Иногда весёлое, порой грустное, ещё чаще бывает, что история вроде простая, без затей, как эта, с помидорами, но она удивительно раскрывает жизнь и быт горцев того времени. Ещё одну забавную историю о себе, о помидорах и студенческой стипендии рассказал нам младший брат моего отца, мой дядя. Но об этом в другой раз, а то для одного «блюда» слишком много получается томатов.