Ближе к следующему столетью, Даже времени вопреки, Всё же ползаем по планете Мы - советские старики. (Михаил Светлов, поэт. "Советские старики")
Серафиме Николаевне 72 года. Она не приемлет определений "старая" или "пожилая." "Я женщина старой формации! Давно слеплена, накрепко. Меня уж не переделать!" - говорит она о себе. Особенности её "лепки" определяли условия неоднозначной, но и во многом славной советской эпохи.
Началом именно "своей жизни" Сима считала день, когда увидела свою фамилию в списках принятых в институт культуры. Она студентка и теперь-то всё только начинается для неё!
Большеглазая, высокая с плотной фигурой, но с безупречной талией и изящными щиколотками, девушка выглядела величественно. Таково было единодушное мнение однокурсниц.
Увы, мнение женского общества не совпадало с мужским: за Симой никто не ухаживал. Конечно, библиотечный факультет - зона девичьего превосходства, но заинтересованности мужчин Серафима нигде не встречала.
Довольно скоро перестала бывать на танцах и квартирных вечеринках, куда её приглашали за компанию. Это никак не отразилось на её жизнелюбивой активности.
И остальные студентки не одними лекциями и развлечениями жили. Волна комсомольско-молодёжных дел всех захлёстывала. Но Серафиму отличала самоотверженная увлечённость.
Она была всюду! Редактор студенческой стенгазеты, заседатель в профкоме. Устроитель вечеров отдыха, обеспечивающий явку кавалеров из "мужского" института. И не беда, что сама оставалась на них ведущей и распорядительницей, когда другие танцевали и флиртовали.
Именно она хлопотала об однокурсницах, запустивших учёбу по разным причинам, отстаивала чью-то стипендию, выбивала комнату в студенческом общежитии для молодожёнов.
К пятому курсу её стали называть "наша мать Серафима." Она и впрямь чувствовала себя старше своих однокурсниц, хотя многие уже замуж повыходили, а Сима о любви знала только по книжкам.
Но вот и защита не за горами. Всем было известно, что для Симы - лучшей студентки, наверняка "заготовлен" красный диплом. А ещё ей не грозит распределение в глухомань. Право на свободный полёт заработала величественная Серафима!
К ней обратилась заплаканная однокурсница Варя. Ей требовалось ещё чуть-чуть "дожать" парня с которым она встречалась. Всхлипывала в мокрый платочек:
"Он цеховой мастер. Меня любит и, конечно, сделает предложение. Но если я уеду по распределению - это конец! Сима, я умоляю, помоги состояться моему счастью."
Она помогла, поразив своей просьбой ректорат. И отправилась в "глухомань" вместо Вари. Между прочим, с беспокойной совестью. Мать Симы имела больное сердце. А отец... Он просто "где-то был" уже десять лет.
Деревня оказалась не такой и глухой. Обязательное, просветительное - школа, клуб в ней имелись. Правда, туфельки на каблучке пришлось прибрать, в пользу более простой обуви и даже резиновых сапог, в дождливую непогоду.
Серафима скоро поняла, что библиотекарь обязан быть в деревне фигурой Конечно, и этому её обучали в институте. Но без личной искры, библиотека ("Изба-читальня,"-говаривал народ постарше.) оставалась бы местом, где понуждаемые учителями школьники, берут книги по списку.
Серафима за дело взялась горячо. Нет смысла вдаваться в подробности её деятельности - многие требования того давнего времени (и абсолютно лишние, испорченные чрезмерной идеологией, и разумные) стали пеплом.
Но, например, уже к концу первого года Сима образовала студию "Живые страницы." Подбирала отрывки из художественной литературы, а участники студии, вскоре самого разного возраста, их представляли в виде мини-спектаклей.
Разумеется, это требовало репетиций, режиссуры, рукотворных костюмов и декораций, но оно того стоило. Количество читателей увеличивалось, как и желающих увидеть в качестве самодеятельных артистов знакомых и близких.
В небольшом зале деревенского клуба эмоции кипели не меньше, чем при просмотре привезённого киномехаником фильма. Было много других придумок, расшевеливших умы крестьян - тематические свадьбы, конкурсы чтецов, рисунков на тему прочитанных книг...
Но пора поговорить ... о любви. Похоже, Судьба с добрым намерением Серафиму Николаевну в деревню направила. Надо сказать, что и четыре года спустя, с деревенскими парнями Серафима держалась без девичьего привета.
Виноваты желание "держать авторитет" и строгая сдержанность. А ещё больше - отсутствие сердечного расположения. Вместо пожилого Петровича, киношную радость деревенским зрителям стал привозить Егор - молодой, кудрявый мужчина.
Вскоре он примелькался и сам многих узнал по имени. Величественная стать библиотекарши холостяка покорила, если не с первого раза, то с десятого точно. Теперь Егор не только зрелище привозил, по долгу службы, а стремился Серафиму увидеть.
Однажды, после демонстрации фильма, мужчина выскочил на ступени клуба и Симу окликнул. Обернулась - высоко поднятый подбородок, коса короной вокруг головы. Егору показалось, что перед ним сама королева. Но решился отозвать Симу в сторону от любопытной толпы. Стесняясь: вымолвил:
"А что, Серафима Николаевна, если я в свой выходной приеду, прогуляетесь со мной до реки?"
Да, кое-что он о ней вызнал: отчество, что не замужем в свои почти тридцать лет и, что "вообще бабёнка хорошая."
Серафима серьёзно ответила:"Прогуляюсь, но при условии: вы моё отчество забудете или своё скажете." Он признал, что по именам обращаться удобнее.
И вот приехал. Встретились возле клуба, пошли к реке за околицу, но встречным и в голову не приходило им вслед ухмыльнуться: библиотекаршу уважали крепко.
Во время прогулки девушка окончательно забрала сердце Егора. Не кичась образованностью, оставалась простой и мнением не подавляла. Выскажется (в основном, обсуждали фильмы), и Егору даст себя проявить. А он был не глуп, имея привычку думать и книги читать. Осмелел и заявил:
"А вы не находите, Серафима, что наши профессии перекликаются? И книги, и кино доставляют удовольствие, размышлять призывают и вдохновляют!"
Девушка согласилась. Егор ей оказался приятен. Не на рост и кудрявый чуб смотрела. Почувствовала: "Он мне по духу близок. Мой человек."
Три часа пролетели. Расставаться не желалось. Серафима предложила:"А не согласитесь ли, Егор, у меня отобедать? Ушку варила, кашку с тыковкой предложу. Компот из ранета - сушки." И так это прозвучало, душевно-напевно, по женски, что мужчина выдохнул:
"Какая вы... исключительная, Сима. Тридцать лет на свете живу, а такой гармоничной красоты лица и души никогда не встречал!"
Дело в начале мая было, а в сентябре Егор и Серафима подали заявление в районный ЗАГС. Событием не считала, но кое-кто прознал и понеслось по деревне: библиотекарша замуж выходит! В правление Серафиму пригласили:
"Поздравляем, конечно, но народ беспокоится - не увезёт ли тебя, Серафима Николаевна, муж в район? У нас в планах участок предоставить тебе и со строительством дома помочь. Не придётся тебе и дальше жиличкой в чужой избе жить."
Лестно, но не стала крутить, признавшись, что в душе городской осталась. Да и мать уж сколько лет одна и видит её только в отпуске. Попросила не спешить с хлопотами.
Вдруг телеграмму мамина соседка прислала: женщину увезли в больницу. И в миг всё решилось. В один день купила билет и женой стала - телеграмма, убедительность Егора (плюс конверт с "благодарностью") и пару буднично расписали. У них даже колец не было.
Встревоженная молодая жена в родной город отправилась - к маме, а муж занялся вопросами увольнения, успокоения своих родителей, не понимавших почему "так не по людски" складывается.
Зятя тёща увидела через два месяца, но с вещами и обручальными кольцами. Зажили. В двухкомнатной квартире, втроём, им не было тесно. Сима в детскую библиотеку устроилась. Егору нашлось место в небольшом кинотеатре на окраине города.
Ещё дочь настояла, чтоб мама уволилась - до пенсии ей полгода всего оставалось. Жизнь пошла небогатая, но дружная. Егор, на все руки мастер, изготовил кухонный гарнитур, которому даже соседи завидовали.
Купил, по случаю, плёнку-самоклейку "под дерево" и обновил книжные полки. Серафима курсы кройки и шитья закончила: желание шить в ней в деревне открылось
Взяли поддержанную швейную машинку и обновки, у неё с матерью, стали появляться чаще. Да и шторы, занавески, постельное бельё - сама сшила. Снова удар - умерла мама Симы.
Накануне, в неплохом самочувствии спать легла - и навсегда уснула, не дожив до рождения внучки, которую дочь под сердцем носила. Появление Катеньки смягчило утрату.
Егор скоро понял, что на зарплату киномеханика семью не прокормишь. На стройку пошёл, каменщиком. Уставшего мужа, Серафима встречала, как завела с первого дня: стол накрыт, еда горячая. Егор умывается, она сзади с полотенцем стоит.
И за столом, как к дорогому гостю отношение. Беды не видела налить ему стопочку в выходной и дать спокойно у телевизора посидеть. Однажды, к ужину, её давняя подруга случилась: крестницу Катеньку пришла с первым годом поздравить.
Сели за стол после вручения подарка - яркой, большой неваляшки. Обласканная малышка в манеже пряник мусолила, а взрослые закусывали и выпивали немножко. Подруге показалось, что Сима чересчур мужу прислуживает.
Только последнюю крошку хлеба в рот положил - жена новый кусок протягивает. Салат пододвинет, добавку подложит. Егор попросил:"Сима, подай соль." Солоница на видном месте стоит - встань, да возьми, коль забыли поставить на стол!
Вот лично подруга своему бы отрезала:"У тебя что - рук нет?" А Сима, лёгкой стрелой, исполнила и по голове мужа погладила:"Ешь на здоровье, Егорушка." Он потом к дочке ушёл, оставив "девчонок" одних, а у подруги кипит:
"Сима. я понимаю, ты замуж вышла с затруднением, после тридцати родила. Но зачем мужу даёшь чувствовать свою благодарность? Он так тебе скоро на шею сядет!"
Серафима рассмеялась:
"Да это мы с Катей на его горбе сидим! Кирпичи не кубики, нормы строгие. И поливным огородом пока сам занимается, да ещё один взял - под картошку. Такой муж, как у меня, имеет право сидеть хозяином в красном углу! Потому и в ботиночках, мной начищенных, ходит, и все его просьбы ловлю на лету!"
Именно так было у них. При своей величественной супруге, Егор не пажом, а королём себя ощущал. Даже, если спина от работы болела и руки-ноги гудели. Ему мало кто верил (таких жён не бывает в природе!).
Сима, чутко улавливая возможности мужа, сверх не требовала, не пилила и улыбкой бесплатно одаривала.
Никогда муж и жена не стремились купить подороже мебель, ещё один ковёр к тому, что висел на стене. На море путёвок от профкома не выпадало и их вполне областной профилакторий устраивал.
Но появилось пианино - Катю приняли в музыкальную школу. Серафима не убивалась по дороговатой одежде, золотым украшениям. Купит джемперок или кофточку, а уж юбку сама сошьёт.
К ней обращались соседки с заказами, но отказывала, честно считая, что мастерство её не совсем "чистое," только для личного потребления. Неудобно брать деньги.
Потом так времена переменились, что экономия жёсткая уделом многих стала. Но и это перенесли Егор с Серафимой. Квартиру, приватизировали, а вот взять машину в кредит никогда не рассматривали: купили автомобиль "Москвич" б/у. На поливной огород, на оптовку им ездить хватало.
Зато Катерина на платном отделении иногороднего института училась и переводчиком стала. Замуж дочь не стремилась, говоря, что главное - карьера и независимость. Это Серафима понять могла, а вот близкие отношения Кати с молодым человеком весьма осуждала.
Когда Катя взяла в ипотеку однокомнатную квартиру, оба родителя напряглись. Не понимали: почему незамужняя Катерина не может жить вместе с ними? Дочь намекнула, что папа с мамой отстали от современных реалий. Припечатала:
"Да, нам приходится острые локти иметь, но это лучше, чем идеалами питаться, как вы!" Юность давно не комсомольская, сожительство уже не позор, а "гражданский брак," позволяющий друг друга получше узнать. И насчёт жилья, всего остального - никто не подаст."
Егор головой покачал, а Серафима тихо ответила:"Мы очень счастливо жили. Острые локти и нам были нужны, но цели были иные." Катя съязвила:"Коммунизм построить?" "Зато вы царство бездуховности поощряете!" В общем, полемика удалась.
Позже, испив не один литр чаю, Егор с Серафимой решили, что имеют больше, чем им нужно. Продав квартиру, купили себе однокомнатную, а разницу Кате отдали для ощутимого взноса за ипотеку.
Теперь дочка далековато, в районе новостроек жила. Навещала редко, и в трубку сразу задавала вопросы: "Мамуль, привет! В чём-то нужда есть? Здоровы?" А вот так, чтобы приехать часа на три, для обстоятельного разговора - не стремилась.
И поседев, Серафима библиотечному делу не изменяла. А Егор со стройки ушёл, не справляясь по годам и здоровью. Подсказали, и он устроился в билетную кассу театра. Шутил:
"Почти вернулся в профессию. Продаю билеты на зрелище." А глаза грустили.
И хотя причина измены любимой профессии известна была, Сима чувствовала себя виноватой. Она-то всегда при книгах и формулярах, а Егор против души на стройку пошёл.Труд киномеханика оценивался скромной зарплатой, а, чтоб жена стала добытчицей, муж не рассматривал.
Егор начал перемогаться. Успокаивал Симу:"Обычный стариковский набор!" На шестидесятипятилетие принёс ей щенка - смешного французского бульдожку. Она испугалась: "Он же дорогой! Из отложенных взял?" Успокоил:
"Он не чистой породы. Хозяева отправили ребёнка с собакой гулять, она ненадолго сбежала. Для сюрприза хватило. Я случайно на объявление напал, и по-моему малыш симпатичный."
"Как бы бульдожку," Робкой назвали. Уши ему от дворового папки достались, по морде было видно, что "рядом с французом стоял," но компактный, согласно породе.
Не требовательные хозяева Робку всей душой полюбили. Егор говорил Серафиме:
"Если вдруг, мне за тебя спокойнее с Робкой." Она сердилась:"В таком случае, и мне за тебя тоже."
А потом Егор умер. По вине медицинских работников, как считала Серафима: сначала долго скорую ждали. Потом в приёмном покое продержали. На третий этаж ему пришлось подниматься.
Ночью подходил к постовой медсестре в сопровождении товарища по палате:"Что-то мне плохо!" Она откликнулась равнодушно:"А здесь нет тех, кому хорошо!"
Дала таблетку снотворного, а у него и так сердце билось едва. Утром в бессознательном состоянии обнаружился, и умер к обеду. Дочь Катя потом пыталась выяснить, что за таблетку дали отцу, но в листке учёта записи не нашлось.
Осиротели Серафима и Робка. Да, есть Катя - с личной машиной, но без свободного времени. Впрочем, приходится помнить, что и сама не особо за маму радела, спеша жить своим. Серафиме жаль, что дочке почти сорок, а она не замужем и вопрос о детях держит закрытым.
Путешествует по "буржуйским странам," любит иноземную кухню. Одета в брендовую одежду (Симе пришлось спросить, что это такое), три дня в неделю проводит в спортзале. К матери щедра продуктами, покупает по списку лекарства.
Но не получается близкого разговора или хотя бы на равных. "Маменька, ты старенька!"- появилась у Кати присказка. Так что самый близкий для Серафимы Николаевны - Робка теперь. Наверное, они одного возраста потому и понимание есть.
Встают рано - для выгула. Потом одинаковый завтрак: творог, геркулес, яичко. Дела в однокомнатной "коробочке" накопить трудно и Серафима Николаевна управляется быстро.
На обед всегда суп, Робке - собачье варево. На ужин выручают запеканка или тушёные овощи с кусочком курицы. Кажется, весь смысл жизни мог перейти в "поесть, погулять, полежать."
Ну ещё можно перебрать в голове прошлые устои, заветы, клятвы. Как вдруг...
Серафиме Николаевне выпало счастье открыть для себя нечто среднее между книжной комиссионкой и букинистическим магазином давних времён. В подвальном помещении открылся отдел по приёму и продаже разной литературы.
Выгода для сдающих - не больше тридцати рублей, но выплачиваются сразу или в течении недели - зависит от количества сданных книг. А покупателям, самая дорогая книга, в твёрдом переплёте, обходится всего в пятьдесят рублей!
Случайно сюда попав, Серафима Николаевна обомлела: книги великих авторов, наших и зарубежных, страшно дефицитные в советское время, стояли на полках вперемежку и продавались за грош!
Но походив среди них, погладив переплёты, поняла, что это, пожалуй, случай редкого ныне блага - совершенно недорого приобрести замечательную книгу.
Серафима стала каждый день сюда приходить. Иногда уходила не с пустыми руками, но чаще просто листала, поправляла ряды. В ней, совершенно неудержимо, библиотекарь проснулся. Руки чесались систематизировать книжное богатство.
При ней приходили заинтересованные в книгах. Активно брали детские произведения от "Незнайки" до современного "Кота - детектива." Классика - русская и зарубежная, книги по истории, психологии привлекали людей постарше.
Кто-то тянулся к кулинарной стопке, кто-то к детективной. Из-за неудобства, роняли, перемешивали. Библиотекарь в Серафиме расстраивался.
Её эмоции приметила хозяйка отдела, женщина лет пятидесяти и заговорила со странной посетительницей. Не растерявшись, Серафима Николаевна изложила мысли свои.
Хозяйка подтвердила, что ей тоже не нравится, как "всё стоит," но сама она здесь бывает раз в день, а так её младшая дочь управляется.
"Случайно вышло. Образовались деньги от основного бизнеса и подвернулось это помещение. Купила, отремонтировала. Думала сигареты продавать, а свояк привёз к нам в гараж гору книг со свалки.
Проезжал мимо на машине с прицепом и завернул посмотреть нет ли хороших досок. А там, будто библиотеку закрыли или умер книгоман, а родне помешали его книги. Он забрал, а я делай что хочешь! Вот точку комиссионную по книгам открыла. Дала объявление в газету.
Потихоньку подтягиваются покупатели и желающие сдать образовались. Подумала: а пусть пока! Навар смешной. Дочка-студентка торгует и забирает."
И неожиданно предложила Серафиме Николаевне навести среди книг порядок. "Много платить не смогу. Рублей двести за выход. Но и график свободный. Пришли на час - два и ладно!"
Серафима в свою удачу не могла поверить! Не в смысле заработка, а самого процесса. Домой пришла с головой наполненной не соломой, как у Страшилы, а с мыслями - иглами.
Как лучше расставить? Какая тематика окажется самой востребованной - не поставить бы слишком высоко популярное направление! Отделять ли произведения одного автора от другого картонкой или покупатели разберутся?
И понеслось! Поначалу каждый день приходила и даже хозяйка шутливо обеспокоилась:"Разорите вы меня, Серафима Николаевна! Два раза в неделю достаточно!"
Но продажи подросли: книги лучше просматривались, логично стояли по темам, жанрам и авторам. А если "библиотекарь" рядом с посетителями оказывалась, то вместо одной книги приобреталось пять. Давала советы, могла коротенько намекнуть содержание.
И подчёркивала:"Пять книг всего двести пятьдесят рублей утянут из кошелька!" Не жалея ног, вместе с Робкой, расклеивала объявления - приглашения в книжную комиссионку.
Из своей личной библиотеки принесла "лишние" книги. Бесплатно. Её труд никто не регламентировал: пришла - ушла, снова пришла. Продавец Алёна, дочка хозяйки, сразу, отдаёт "бабке" 200 рублей за выход (по итогу месяца плюсом ещё две сотни идут) и мотаться туда-сюда можно сколько угодно (уже бесплатно, конечно).
Но взволнованность в Серафиме Николаевне всё же угомонилась, и на работу (подработку? хобби?) она приходит два раза в неделю. Иногда по звонку, если много книг нанесли.
Дочь Катя не понимает рвения матери за копейки. А вот покойный муж, Егорушка, понял бы. И он бы обрадовался возможности покрутить кино пару часов в неделю, не мучаясь вопросом денежным. Они были одной формации. Старой, доброй, советской лепки.
от автора: Адрес книжной комиссионки, Серафима Николаевна открыла всем своим знакомым и маме моей, в том числе. И я там кое-что по психологии покупала.
Находясь в книжной комиссионке, можно взгрустнуть: "Как всё обесценилось!" А можно порадоваться, что есть островок, где такое богатство доступно всем желающим пошелестеть страницами.
Дороговизна книг в обычных магазинах, лично мне, кажется, чьим-то злым заговором против, когда-то "самой читающей страны."
Благодарю за прочтение. Пишите, голосуйте. Подписывайтесь. Лина
