Каждый из нас вынужден жить в той реальности, которую он сам для себя выбрал. Трагедия состоит в том, что почти никто не делает этот выбор осознанно, поэтому и реальность нередко получается та еще… (Макс Фрай)
Начните с Главы 1. Она ЗДЕСЬ
~~~~~~
Кузнецовых в деревне знали все. Знали и уважали: хорошая семья, крепкая. Двое сыновей у них народилось: Николай старший и Владимир на два годка его младше. Отец сыновей к труду сызмальства приучил. И всегда у Кузнецовых чистый двор, прибранный огород, ухоженная скотина. Никто худого про них сказать не может, потому как честно жили и трудились, ничем не выделялись.
Окончив десять классов, Николай в город уехал, в речной техникум поступил. Через два года и Володя уехал из отчего дома. В сельскохозяйственный документы подал. Жили каждый в своём общежитии, но Николай братишку не бросал, помогал освоиться в городе и дал понять в общежитии, что у парня есть поддержка. Крепкая связь была между братьями — родители хорошо воспитали.
После учёбы оба остались в городе, сняли квартирку на двоих. Николаю почти тридцать исполнилось, когда он женился и с молодой женой переехал в другую квартиру. Через два года у них родилась дочь — Злата. Всеобщая любимица, чудо-девочка, маленькая принцесса. Бабушка с дедушкой души в ней не чаяли, Володя как свою дочь любил.
Сам он никак не мог найти подругу жизни. Как-то не срасталось ни с кем, и на вздохи матери неизменно отвечал: «Найду такую, как ты, мам, так и женюсь на следующий же день. И внуков побольше, чем Колька тебе подарю. А то Злата уже давно братишку просит, а они никак до магазина не дойдут».
Злате было семь лет, когда случилось страшное — в аварии погибли родители. Их пригласили на юбилей, девочка оставалась с дядей Володей. Автобус, в котором Николай с женой возвращались домой, перевернулся. В одно мгновенье осиротела девчушка. В одно мгновенье на одного сына обеднели Кузнецовы. Скорбь пригнула их к земле, состарила и добавила морщин. И если бы не заботы о внучке, как знать, может и не выдюжили бы они такого горя.
Забрал Володя вещи Николая, перевёз в деревню. Мать к себе, наоборот, в город привёз — Злату в школу отводить и встречать надо. А сам принялся опекунство оформлять. В отделе опеки на него смотрели недоверчиво: тридцать семь лет, холост, живёт на съёмной квартире. На счастье Кузнецовых, в опеке работала одноклассница Николая, она и похлопотала, объяснив, что Кузнецовы семья надëжная и девочке всяко лучше будет с дядей, потому как любит он её.
О том, чтобы её забрали родители матери и речи не шло. Те жили за две тысячи километров, внучку видели третий раз в жизни, и отдавать девочку туда, где ей всё незнакомо было бы несправедливо по отношению к ней. И без того недетское горе навалилось на неё.
Первый класс девочка отучилась в городе, а потом Кузнецовы решили вернуться в деревню. В городе держаться было не за что: жильё съёмное, маленькое, отец в деревне остался один, а одному тяжело. Перевели Злату в школу, где её отец учился, Володя в колхоз работать устроился — образование-то сельскохозяйственное, да только в городской круговерти позабыл об этом.
Мало-помалу жизнь приобретала ровные очертания. Ведь чего, как правило, сызмальства боится человек? Неизвестности. А в деревне всё встало на наезженную колею: рядом дядя Володя и бабушка с дедушкой. Вон фотография родителей в рамке. Вот оно простое и понятное детство.
Так в спокойствии прожили ещё три года. А потом один за другим ушли Кузнецовы-старшие. Сперва мать слегла, следом за ней отец не пожелал оставаться на земле без жены. В один год Володя и Злата похоронили двух близких и остались одни. Володе — сорок. Злате — десять. И как дальше жить неясно.
Больше чем за себя Володя за племянницу переживал. «Я-то что? Взрослый мужик, всё выдюжу. А она? А коли со мной что случится? Никто ведь рано умирать не планировал, а вон как вышло, что и до семидесяти не дожили...»
Ради Златы он бросил курить, почти не пил алкоголь, разве что по большим праздникам, да на поминках. Никогда не позволял себе лишней рюмки — помнил, что половина бед у людей от зелёного змия. Ради Златы он устроился на должность попроще, чтобы девочка долго одна дома не оставалась. Ради неё научился заплетать косички, ходить по рынку в поисках платьев, сарафанов и удобных туфель. Всё что мог, отдавал Злате.
Ему бы о себе позаботиться, жену поискать. Глядишь, вдвоём-то легче было бы. Да и женщина есть женщина, она и приголубит и совет мудрый даст. Но о себе не думал Володя, хотя чего скрывать были в Сосновке женщины, которые не прочь связать с ним судьбу. Может, и не по большой любви, а оттого, что мужик он надёжный, работящий, трезвый. Но как только начнёт чаще с кем-нибудь общаться, так тут же Злата своё недовольство показывает. Смотрит на него своими огромными глазищами, полными слёз. А когда он почти сошёлся с Любой из Орловки, так и вовсе вой подняла:
— Вот женишься на ней, я совсем одна останусь. Никому не нужная! Так ты меня сразу в детский дом отдай, зачем я вам тут нужна? Новых нарожаете! — кричала она, обливаясь слезами и убежала в огород за баню.
Володя и так, и эдак объяснял ей, что с мамой, пусть не родной, но всё же лучше. А у Любы сын есть, вот и будет ей братишка, как она и хотела. Но ничего слушать не захотела девчушка, знай себе ревела раненой медведицей. Володя сдался, хотя и рвалась его душа к созданию семьи. Умом он понимал, что пройдёт время и Злата упорхнëт, как они с Николаем в своё время. И останется он один, в пустом доме, на холодной постели.
Но как придёт домой, Злата его встречает:
— Дядя Володя, я твои любимые щи сварила! Жду-пожду тебя, а ты не идёшь... — и все тяжёлые мысли враз улетучивались.
Девчушке двенадцать, а она готовит, как взрослая женщина. Ждёт его, рубашки ему гладит, полы моет, со стиркой помогает. Старается быть хозяйкой, чтобы не пришла ему в голову мысль жениться. Мала ещё, не понимает, что семья не только из общего хозяйства складывается, а как объяснить Владимир не знал — не больно-то красноречивым был.
Как учёба к выпускному приблизилась, стал он ей говорить, чтобы думала куда поступать, выбирала. У неё, как у сироты, преимущества были. Злата опять в рëв — не хочу отсюда уезжать, страшно одной в городе. Целый год ушёл у Володи на то, чтобы убедить, что пора начинать свою жизнь, что не дело это в деревне сидеть. Да и от деревни-то ничего не осталось: нынче модно жить в городе. Большой город — большие возможности, говорят.
Да и что ей, семнадцатилетней, в Сосновке делать? Продавщиц хватает, учителем — образование нужно, на ферму — сам не пустит: работа тяжёлая, в конторе — опять без корочки не возьмут. Он ей так и говорил: «Ты, Злата, отучись на учителя, и коли захочешь, то вернёшься обратно. В школе будешь работать. Но диплом получай! Без него нынче не прожить»
Согласилась девушка и стала готовиться к поступлению в педагогический.
Как она плакала, уезжая из Сосновки! Словно навсегда прощалась. У Владимира сердце рвалось на части, глядя на неё. Будто не в институт, а на виселицу провожал. Из последних сил держался, усаживая в автобус, а как только тот отъехал, так сполз в кювет, снял кепку и, комкая её, зарыдал. Упорхнула его Златушка, его девочка, его пташка. Сам отпустил, да и не вправе был возле себя держать. У неё своя жизнь.
Теперь уже она, приезжая на каникулы, говорила:
— Дядь Володь, жениться тебе надо! Ну ты же ещё молодой, здоровый, хороший.
А он отмахивался:
— Поздно уже, Златушка, да и не хочется.
— Да где поздно-то? Тебе всего пятьдесят! У нас декан недавно на студентке женился, а ему, между прочим, шестьдесят!
— Ну на то он и декан, а здесь самая молодая бабка Клава, ей восемьдесят, — отшучивался мужчина и всё не мог насмотреться на Злату, какой она стала красивой. Под стать имени. Жаль родители не видят...
День за днём шла жизнь. В будничных заботах дни незаметно складывались в месяцы. Месяцы — в года. Злата обжилась в городе, получила от государства маленькую квартиру на окраине, зажила взрослой жизнью. Звала дядю Володю к себе, да не больно настойчиво — молодость не то время, когда есть дело до чужих забот. Владимир в город и не стремился, пожил там в своё время и понял, что деревня роднее, ближе по духу. Как праздника ждал Златиных приездов: пëк пироги, варил любимый ею холодец и мыл полы. Она приезжала весёлая, шумная, хохочущая. А переночевав, словно успокаивалась, наполнялась деревенским покоем, неспешностью. Дядя Володя избавлял её от любой работы, но летом она с радостью пропалывала огород, окучивала картошку, собирала ягоды и варила варенье. Приезжая в деревню на два летних месяца, всегда с сожалением уезжала обратно и думала о том, что после института обязательно вернётся навсегда.
Для Владимира лето, несмотря на обилие хлопот, стало любимым временем года. Можно сказать, он жил от лета до лета, делая короткие передышки-вдохи во время зимней сессии.
Но ничему не суждено длиться вечно. Злата получила диплом, ей тут же предложили место в городе и, она решила не отказываться, а набраться опыта. Вышла замуж. Время показало, что в избраннике ошиблась. Всё меньше рассказывала дяде Володе о себе, оберегая свои женские раны от чужих взглядов. От первого брака остался сын: болезненный и слабый мальчик. Володя предлагал привезти его на лето к нему, но мальчик был слишком привязан к матери, а она работала, стараясь прокормить их двоих: от отца ребёнка было больше вреда, чем пользы.
В деревню Злата приезжала всё реже. Как назло, в Сосновке закрыли единственный переговорный пункт. Осталось только писать письма, но и без того редкие, вскоре они вообще перестали приходить. Злата по-прежнему звала дядю к себе в город, а он по-прежнему отказывался. Обратно в Сосновку тоже не звал — с работой туго, времена тяжёлые.
Злата вышла замуж второй раз. И глядя на неё в белом платье, Володя видел, как мелкие морщинки рассыпались возле её глаз. Каким печальным и уставшим становится порой её взгляд, несмотря на радостное событие. Почувствовал всё её тревоги, когда они обнялись.
Да-а, жизнь никого не щадит, каждому вдосталь насыпает и испытаний, и радости.
Когда чуть подросли детки от второго брака, в жизнь Владимира вернулась радость — Злата стала приезжать чаще. Летом проводила с детьми в Сосновке две-три недели, а то и месяц. Она заставила его «завязать» со скотиной, оставив только кур.
Жизнь похожа на рябину. Один день — одна ягодка. И не заметишь, как год собрался в гроздь, как этими гроздьями-годами увешано дерево-жизнь. Никого время не щадит, ни для кого не останавливает свой ход. Вот уже и Злата встречает из роддома первого внука и ей самой уже 55. А любимому дяде Володе 85.
Последние годы всё реже приезжает она к нему: некогда. Всё реже Владимир выходит на улицу, всё меньше в нём интерес к жизни. Одной мыслью о своей Золотиночке и живёт. Привезла ему телефон сотовый, пыталась объяснить как им пользоваться, написала инструкцию. Листок потерял, куда нажимать забыл, телефон разрядился, и что с ним делать не знает. Сунул куда-то и вспомнить не может куда.
Злата одноклассницу свою, Галину, попросила помочь, а дядя Володя всё равно упрямится: не хочет привыкать к новому, ему в своём мирке хорошо. Сердце осталось в той жизни, где они со Златой вдвоём живут, где она пироги печь учится, а он, выглядывает вечером в окно, смотрит, кто её провожает.
Злата говорит ему:
— Дядь Володя, сейчас все с телефонами, пусть и у тебя будет. Случись что — всегда на связи. Захочешь со мной поговорить — на кнопочку нажал, и вот я, рядом.
— Златушка, я за столько лет научился ждать. Мне что день, что полгода. Главное, ты не забывай старика, сама приезжай.
— Дядь Володя, ну я ведь переживаю. Как ты здесь один, поел ли, не упал ли...
— Да что со мной станется, пока ты обо мне молишься? Езжай спокойной к деткам, к внуку, я сколько лет живу один и ещё одну зиму проживу. Не помру до снега, чтобы хоронить меня легче было...
То было два года назад, с тех пор Злата не приезжала, Галине не звонила, а у той телефон сломался, она вместе телефоном и симку поменяла. Как найти бывшую одноклассницу не знает, да и своих забот хватает: хозяйственной женщине в деревне присесть некогда. Течёт, течёт время, думаешь ещё день, ещё два, ан — гляди уже месяц натекло. А сколько там ещё осталось поди узнай...
Продолжение ЗДЕСЬ
